Этот самодельный солдатский портсигар недавно был найден в старом окопе на местах боёв Великой Отечественной войны в Курляндии. Тогда мир освобождался от нацизма – от сатанинской идеи, основанной на верховной власти «высшей расы господ». Обладатели «чистой крови», дарованной им по праву рождения, собирались безнаказанно подавлять и уничтожать «унтерменшей-недочеловеков». Не вышло...
Часто размышляю о том, как формируют сознание человека окружающая его среда, обстановка, люди… Какие неожиданные порой связи прослеживаются между всеми нами. И не бывает здесь ничего случайного.
Мои предки проживали в окрестностях небольшого старинного городка
Белый, что находится в юго–западной части Тверской области. Стоит он на реке Обше, одном из малых притоков Западной Двины. В стародавние времена предприимчивые тамошние купцы производили выгодные торговые операции,
сплавляясь по Двинскому торговому пути до самой Риги. Мои пращуры, родичи, земляки не раз бывали в этом городе, что является теперь моим родным. Так что соединяю я в себе эту давнюю духовную, культурную и экономическую связь латвийской и русской земли.
С первых лет жизни родители возили меня, маленького рижанина, на историческую родину, к бабушке. Проживала она в небольшом домике, с огородом, курами, поросёнком Борькой и котом, традиционно именуемым Васькой.
Невеликий городок с богатой и старой историей. В 1613 году, во время Смуты, бельская крепость, в силу безнадёжного положения, сдалась русским войскам
князя Дмитрия Пожарского. Гарнизон её состоял, преимущественно, из шотландских и ирландских наёмников на польской службе, значительная часть которых, попав в плен, перешла в войско к московскому государю и составила отдельную роту «иноземного строя», известную как «бельские немцы». Среди них находился шотландский воин Георг Лермонт, ставший основателем дворянского рода Лермонтовых, предок Михаила Юрьевича Лермонтова.
В Бельском уезде родился будущий основатель Православной церкви в Японии, архиепископ Токийский и Японский Николай (1836—1912).
Из этих же краёв происходил известный русский художник Николай Богданов–Бельский (1868—1945), в 20—30–е гг. проживавший в Риге.
Во время Великой Отечественной войны здесь шли страшные бои, о которых напоминало всё вокруг. Старые, заросшие окопы, пуля, которую я, расковыряв бревно, самостоятельно извлёк из стены бабушкиной избушки… Рассказывали, что во время гитлеровской оккупации в этом доме размещался немецкий штаб. Сохранился трофейный штабной ящик из прессованного картона, с пометками латиницей, в нём мы хранили постельное бельё. Любимым мальчишечьим развлечением стал поиск на огороде, среди картофельной ботвы, старых патронов, обломков проржавевшего оружия, осколков разорвавшихся снарядов. Как мы гордились своими находками! Глупым девчонкам никогда не понять того восторга, с каким мы, извазюкавшись и пропылившись до ушей, гордо демонстрировали целые пригоршни набранных нами стреляных гильз, а у иных счастливчиков — предмет всеобщей зависти — даже целые патроны! На всю жизнь запомнил я запах той особой, глинистой почвы, что так трудно счищается с ног после дождя. Для меня это запах моего Отечества — России.
Моя Родина — это Латвия. Горячо любимая, желанная. Это Рижское взморье, аромат прибрежных сосен, шум прибоя, шелест овеваемого ветром сыпучего песка… Но Россия — моё Отечество, земля предков, почитаемая и столь же любимая. Как же мне разорвать две частицы моей рижской души? И надо ли это делать?
В бабушкином доме нередко собирались гости, благо поводов хватало с избытком. Приходила многочисленная родня, соседи, знакомые. За сдвинутые вместе несколько столов садились порой десятки людей. Было весело и шумно. Выпивали, закусывали, шутили, пели, танцевали…
И разговаривали, разговаривали. Мы, мелкотня, вертелись между гостями, занимаясь своими дитячьими забавами.
И краем уха ловил я обрывки взрослых разговоров о работе, о семье, о политике, о жизни. Иногда вспоминали войну… Ведь ветераны тогда, в пору моего детства, были ещё совсем молодыми (хотя мне они тогда казались уже почти стариками), и было им, в среднем, 45—50 лет…
Ничего не понимая своим детским умишком, ничего не помня из тех застольных бесед, теперь я хорошо осознаю, что впитывал душой саму атмосферу, тонкой кожей ощущая, что такое НАША ПРАВДА и кто такие НАШИ.
И установленный на земляных валах старой бельской крепости, извлечённый в начале 70–гг. из болота советский танк Т–34, который я неизменно посещал во время своих летних побывок, притягивал, словно магнит. Пару раз даже
проползал под его днищем и, забравшись внутрь через приоткрытый нижний люк, долго сидел там, вдыхая смешанный запах металла, смазки и старой соляры, ощущая себя полноправным членом экипажа. В те годы как раз по телевизору часто показывали популярнейший польский сериал «Четыре танкиста и собака», так что каждый нормальный пацан не мог не ощущать в себе сопричастности бронетанковым силам, геройски громившим проклятых фашистов в годы войны…
Имелся ещё один фактор, окончательно закрепивший мои взгляды и настроения. Он был прочно утверждён на длинной ухватистой ручке, и представлял собой ржавую немецкую каску, оказавшуюся идеально годной для
использования при регулярной очистке сухих туалетов «типа сортир». Такие черпаки для дерьма имелись почти при каждом доме и в свободное от использования время живописно торчали, прислонённые к задним заборам, или небрежно валялись вблизи помойных ям. С тех пор гитлеровская каска прочно ассоциируется у меня с приспособлением для очистки отхожих мест, и всякий раз теперь, когда я вижу молодых людей, по своей воле напяливающих это себе на голову (почему–то так любят делать многие латвийские байкеры), во мне рождается искреннее недоумение: зачем же симпатичный юноша нахлобучил на башку ёмкость для говна?!
Что делать, детские впечатления, они такие стойкие…
Моё отношение к нацизму однозначно и жёстко отрицательное. Всякий нацизм есть бесспорное зло! И любая вариация лозунга «Deutschland über alles!», «Latvija latviešiem!», «Україна понад усе!» есть зло, поскольку реализация этого лозунга на практике рано или поздно ведёт к потокам крови. Это неминуемо…
И наконец, относительно бесконечных стонов про «ужасы советской оккупации». Вхождение в состав СССР лишило латышских националистов возможности угнетать и доминировать. Лишило их лозунга «Латвия -- только для латышей!» Лишило их возможности унижать другие народности, волею судьбы проживавшие на территории Латвии. Лишило латышских нацистов возможности самоутверждаться, за счёт попирания латвийских нацменьшинств, отнимать их человеческие права и определять их в «недочеловеки» второго-третьего сорта. Бедные, бедные «жертвы политики СССР»... Поплачьте, слабочувственные, над их горькой участью.
Продолжение следует
