Я родился в Риге. Возможно, что для многих это обстоятельство совсем не является предметом гордости, однако лично я считаю это своей великой удачей. Нет города на свете, который был бы роднее и ближе моей душе.
Десятки лет постигал его, впитывал, старался проникнуться тайнами его насыщенного событиями прошлого.
Более сорока лет жизни посвятил изучению истории любимого города. Сначала это был интерес скорее романтический, подростковый. Но по мере взросления изучение прошлого Риги стало для меня больше, чем профессией, а именно, смыслом существования.
Окончив в 1990 году историко–философский факультет Латвийского университета, я стал дипломированным историком, что даёт мне основание утверждать, что кое–что о методике научного исследования знаю. Кроме того, некоторый жизненный опыт — «сын ошибок трудных», — заставляет думать, что очень многое об удивительном прошлом Риги либо вовсе неведомо широкому кругу читателей, либо известно очень малому числу любознательных людей. Именно поэтому я считаю своим долгом записать здесь то, что считаю нужным.
Итак, судьбе было угодно, чтобы Рига стала моим родным городом. Первые пару лет своей жизни провёл я на Красной Двине, так в русскоязычной среде обычно называли тогда рижский рабочий район, который теперь чаще
величают Sarkandaugava. В то время в городе проживало ещё немало старых рижан, для которых привычным делом было в разговоре по–русски
говорить, например, Задвинье, а не как теперь — Pārdaugava. Но за прошедшие годы нас от этого традиционного обыкновения латышские «патриоты» как–то успешно отучили…
Позднее родителям выделили новое жильё в доме на ул.Леона Паэгле, 3, и, таким образом, в конце декабря 1967 года, в аккурат к новогодним праздникам, мы перебрались в центр. Наша квартира № 5 располагалась на третьем этаже солидного дома постройки конца XIX века, прямо напротив Медицинского
музея, там, где на улицу Леона Паэгле (ныне Антонияс) выходила крошечная улочка Эдуарда, что теперь называется ул.Николая Рериха.
В ту пору это был тихий очаровательный переулочек, по булыжной мостовой которого крайне редко проезжали автомобили, а по обочинкам вместо тротуаров произрастала буйная трава. Лет двадцать назад его переложили цементной плиткой, машины теперь регулярно ездят и там, а потому, увы, всё патриархальное очарование этого места давно и безвозвратно испарилось…
Прямо напротив наших окон, выходивших в музейный сквер, высился огромный красавец–дуб. Вымахал он до небес, по крайней мере, так мне тогда казалось. Целыми днями сидел я на подоконнике, любуясь этим вековым могучим
деревом, разглядывал улицу, прохожих, соседние дома. Это был замечательный район, застраивавшийся в эпоху «золотого пятидесятилетия» Риги, когда после начала срытия оборонительных валов в 1857 году и вплоть до Первой мировой войны город переживал период своего бурного развития, став третьим по значению промышленным центром Российской империи. Все эти прекрасные здания, возводившиеся в стилистике эклектики и модерна, будоражили моё
воображение своим декором и необычностью форм, побуждая фантазировать и размышлять. Уверен, что проживай я тогда в обычном типовом спальном микрорайоне, с его уныло однообразными панельными строениями, может,
и не пробудился бы во мне никогда тот мечтатель и романтик, который до сих пор не даёт покоя, заставляя увлекаться всё новыми творческими проектами, исследованиями и поисками. Жилось бы мне несомненно легче и проще,
но вот был бы я счастлив? Совсем не уверен…
В начале 70–х гг. рижский центр вовсю кипел жизнью и звенел детскими голосами. Дома плотно заселялись жильцами, поскольку огромные старорежимные квартиры превращались в «коммуналки»: в каждой проживало сразу по несколько семейств. Туалет, ванная, кухня — были общими. Всё так и называлось: «места общего пользования». Но меня по малолетству это совершенно не напрягало. Лихо носился я на своём трёхколёсном велике по огромному коридору, радуясь пространству и волюшке вольной.
Обитали мы достаточно дружно. В разное время в нашей квартире проживало до 5 семей, и, несмотря на смешанный русско–латышско–еврейский коллектив, не помню категорически ни громких скандалов, ни каких–либо проявлений межнациональной розни. Ходили друг к другу в гости, угощали вкусностями, хозяйки обменивались на кухне рецептами и кулинарными секретами. Окна нашей большой комнаты располагались так завидно, что когда на красный день календаря над Даугавой производился праздничный салют, то наблюдать его можно было прямо из дома. В тот вечер всё население квартиры собиралось у нас, и, пропустив для лучшего обзора самых маленьких вперёд, любовалось красочно сияющими в небе многоцветными огнями.
Я твёрдо убеждён, что каждый человек приходит в этот мир со своей, определённой свыше, задачей. У каждого есть своя цель, свой путь. Но беда в том, что большинство из нас так и не находят этого пути. Многие уже в зрелые годы мучаются, страдают, не понимая, что же не даёт им душевного
покоя… Раньше это называлось «кризисом среднего возраста». Мне же исключительно повезло в своё время не только оказаться в нужном месте и в нужное время, но и верно осознать своё жизненное предназначение.
Ещё в раннем детстве, благодаря целому ряду счастливых обстоятельств, я стал удачливым обладателем книги, которая превратила невинного и даже ещё не умеющего читать ребёнка в ИСТОРИКА… Это был учебник истории для 5–го класса, в который я безоглядно влюбился с первого взгляда!
Это была самая интересная история на свете: история Древнего мира.
Египет, Междуречье, Греция, Рим… Ещё не умея читать, с замиранием сердца перелистывал страницу за страницей, упоённо разглядывая изображения богов и героев, храмов и крепостей. Было даже хорошо, что в то время ещё не умел
читать, поскольку не зная, о чём речь, я мог себе представлять, догадываться, домысливать… И как интересно было потом, когда уже в первом классе научился чтению, и можно было сравнивать, насколько сильно отличаются мои сказочные фантазии, навеянные рисунками, от того текста, который они иллюстрировали!
Пишу теперь, а сердце сладко замирает от воспоминаний о тех восхитительных минутах, которые пережил я тогда. Так из обычного малыша–несмышлёныша стал я ребёнком–историком и уже с ранней школы осознал, кем хочу быть. Конечно же, археологом!
Эта профессия казалась мне вершиной человеческого счастья. Ну, скажите на милость, разве могло быть на свете занятие более восхитительное! Романтика далёких экспедиций, поиск затерянных городов, археологические раскопки… Совсем не клады, не золотые украшения и не драгоценные камни манили меня. Интерес к другой, ушедшей в небытие жизни, удивительные открытия, способные правдиво и честно рассказать о прошлом, сокровенные тайны
забытых цивилизаций — вот что казалось мне интересным и притягательным.
Запоем читал я книги на историческую тематику, которые приносила мне мама. Она преподавала математику в школе и постоянно теребила коллег, спрашивая у них всё новое и новое чтиво для меня, научно–популярное и художественное. На полу, возле большой чугунной батареи отопления, пыхавшей жаром, у меня был свой приютный уголок, и там, лёжа на животе, с горящими глазами и раскрасневшимся от восторга лицом, глотал я жадно книгу за книгой…
Иногда прочитанное заставляло трепетать моё сердце настолько, что, не в силах сдержать переполнявшие меня чувства и эмоции, бежал я к маме в слезах и горестно вопил: «Мама! Мама!!! Там… там…». «Что случилось, сынок?!». «Там… Лорд Элджин варварски выломал бесценные скульптуры Парфенона… Ограбил храм…».
Ошарашенная мама лишь обречённо опускала руки, не зная как утешить своё малахольное чадо. Обожал и художественные фильмы, так или иначе связанные с исторической тематикой: «Александр Невский», «Нахимов», «Пётр Первый» и т. д.
Джек Лондон говорил о себе: «Рано познал я восторженность, власть мечты, стремление к идеалам; и добиться желанной цели — было надеждой моего детства». Эти чувства знаменитого американского писателя в чём–то перекликаются и с моими детскими переживаниями, мыслями, хотя конечно, по сравнению с ним, жизнь моя была легка и беззаботна…
Ещё скажу, что крайне остро переживал я в детстве всё, что связано с чувством справедливости. Как–то взял у одного мальчика книжку почитать. Хорошая книга, в которой описывались разные поделки, модели самолётов, кораблей,
дававшие возможность смастерить их собственными руками. Да вот беда, перевели меня в другую школу, и дружеская связь с тем пареньком оборвалась. По малолетству, не зная способа вернуть ему книгу, как же я горевал… Как переживал и мучился от стыда и позора! Ведь получилось, что книгу–то я украл… Боже, как страдал, ночей не спал от переживаний. Воспоминания об этом неблаговидном поступке очень долго не давали мне покоя.
Несколько лет ожидал я того невыразимого счастья, когда, наконец, в 4–м классе нам начнут преподавать историю. Ласково и нежно гладил обложку новенького учебника «Рассказы по истории СССР», тыкался носом в страницы, принюхиваясь к запаху свежей типографской краски… В тот день, когда должен был состояться мой ПЕРВЫЙ урок истории, я уже с самого утра пребывал в трепетном ожидании чуда.
Но увы… Учительница заболела, и урок отменили. Помню, как стоял я у окна, и по щекам текли слёзы. Одноклассники мои радовались, прыгали, ведь урок отменили! А я с горестным недоумением смотрел на них, не понимая, как может
им быть так весело… Ведь отменили урок ИСТОРИИ!
Но дождь не может идти вечно… Настал и на моей улице праздник. В класс вошла Валентина Ананьевна Данилова — мой первый и самый любимый учитель истории. Мне она показалась солнечным идеалом! Опытный, зрелый педагог. Строгая, требовательная, но добрая и справедливая. Невероятно интересный рассказчик, с прекрасным чувством юмора. Сильная, авторитетная личность. Именно такой Учитель был мне нужен, и встреча с Валентиной
Ананьевной стала очередной большой удачей на моём жизненном пути.
Продолжение следует