Конечно, в первое время после отъезда Макара мне казалось, что луча света в моей жизни больше никогда не будет. Мне казалось, что я существую в чёрном безвоздушном пространстве, и теперь всегда будет только так.
И тем не менее, жизнь шла своим чередом, а безысходность шаг за шагом отступала, медленно, но верно. Конечно, внимания на других парней я не обращала ещё очень долго, но совершенно точно постепенно научилась жить и дышать без своего кумира.
Самым интересным открытием для меня стало то, что со временем я даже почувствовала некоторое облегчение. Из моей жизни исчез Макар, а вместе с ним исчезли чувство страха и изматывающая ревность.
Я полностью смирилась с его словами о том, что чувств невозможно добиться силой; с тем, что он никогда не сможет полюбить меня.
Даже когда родители Макара начали строить дом рядом с домом бабы Зои, мне первое время удавалось делать вид, что я не узнаю́ их. Тем более, Макар так никогда больше и не приехал в родной городок, — родители навещали его сами.
В жизнь нашей семьи после того, как Славка переехал в Екатеринбург, тоже начали постепенно приходить перемены.
Славка выбрал Екатеринбург не просто так: дело в том, что там жили и работали родители нашего со Славой отца, Геннадия Александровича.
История знакомства наших папы и мамы была довольно интересной и не очень простой. Баба Зоя родила нашу маму, Анну Андреевну, в сорок два года и вырастила одна. Когда-то очень давно, в молодости, баба Зоя потеряла мужа и маленького сына, они утонули. Больше она замуж не выходила и долгое время прожила в одиночестве.
А потом родила маму, и никто никогда так и не узнал, от кого. Мама стала утешением и единственной радостью для бабы Зои.
Окончив восьмилетку, мама поступила в педагогическое училище на отделение дошкольной педагогики, а после, уже когда начала работать, захотела получить высшее образование, стать логопедом.
В областном центре есть педагогический институт, но там в те времена ещё не было подходящей специальности, и мама поступила на заочное отделение в один из вузов Екатеринбурга.
Баба Зоя через знакомых нашла надёжную квартиру, в которой мама останавливалась в периоды сессий. Именно там маму и подстерегла судьба в лице нашего будущего папы. Он был внуком квартирной хозяйки; однажды увидев маму, влюбился в неё раз и навсегда.
Внешне я очень похожа на маму, а Славка — вылитый отец, но кажется, именно способность любить я унаследовала от отца.
Ему было всего восемнадцать, когда он влюбился в маму, которая старше его на пять лет. Папа смог преодолеть все испытания на пути к семейному счастью, а главным и самым большим испытанием было огромное сопротивление его родителей.
Мама тоже влюбилась в папу, но она никогда бы не решилась оставить бабу Зою одну, а баба Зоя никуда бы не уехала из дома, построенного её покойным мужем.
Вот такие у нас в семье все — верные, упрямые, с непростыми характерами.
Папа, окончив первый курс университета, перевёлся на заочное отделение и переехал из Екатеринбурга в наш маленький городок, поселился с мамой в доме бабы Зои и устроился рабочим на машиностроительный завод.
Разумеется, родители жениха на свадьбе даже не появились, да и вообще прекратили общение с сыном.
Всё резко изменилось, как только на свет появился Славка — точная копия отца. Папа всё же сообщил родителям о рождении внука, а они вдруг приехали знакомиться.
Именно рождение Славки послужило импульсом к перемирию, и бабушка с дедушкой стали приезжать время от времени.
Потом на свет появилась я, однако моей персоне не доставалось и тысячной доли внимания и обожания, которые дарили баба Галя и деда Саша внуку.
Конечно, мне тоже привозили подарки, но этим участие тех бабушки и деда в моей жизни ограничивалось. К счастью, их равнодушие с лихвой компенсировала любовь бабы Зои.
Когда Славка пошёл в школу, его стали забирать на часть каникул в Екатеринбург. Будучи маленькой, я ещё не могла адекватно оценить ситуацию, и сначала тоже постоянно просилась в гости, канючила.
Сначала баба Галя и деда Саша отговаривались тем, что я ещё слишком мала, и они не готовы взять на себя ответственность за меня, однако мне исполнилось семь лет, потом восемь, но ничего не менялось.
В силу возраста я не понимала, что такая катастрофа, как я, не больно-то и нужна кому-то. Хотя скорее всего, они просто не любили меня никогда.
А позже, лет в девять, ко мне пришло осознание, которое подтвердила баба Зоя, рассказавшая в подробностях семейную историю, и я сама перестала проситься в гости к бабушке и деду Каменевым.
Когда я училась в девятом классе, отцу, который до этого категорически отказывался возвращаться в Екатеринбург, по иронии судьбы предложили очень хорошую работу именно там.
Согласись папа, и это стало бы настоящим прорывом в его карьере. Тем более, Славка уже почти два года жил и учился в Екатеринбурге. Мама и папа находились в сомнениях и в настоящей растерянности, ведь баба Зоя ни за что не согласилась бы на переезд, а ей тогда уже перевалило за восемьдесят.
Конечно, она ещё сохранила и бодрость духа, и жизненные силы, и ясный ум, но оставлять человека одного в таком возрасте — это не по-людски.
Проблему решили мы с бабой Зоей. Бабушка твёрдо заявила маме, что жена должна следовать за мужем, а не подрезать ему крылья и не рушить семью. А я твёрдо заявила всем, что после окончания девятого класса буду поступать в медицинское училище и останусь жить в нашем городе, с бабой Зоей.
На том и порешили. Конечно, в первое время родители приезжали едва ли не на каждые выходные, а потом все привыкли к новой жизни.
Бабы Зои не стало, когда я училась на третьем курсе училища, — сердце. Ушла она легко, во сне, с улыбкой на светлом лице. Дом бабушка завещала мне. Я тогда уже была совершеннолетней и вступила в наследство.
Родители думали, что после окончания училища я перееду к ним, в Екатеринбург, но тут-то и вышел на арену мой упрямый, несговорчивый характер, напомнил о себе.
Я наотрез отказалась переезжать, осталась жить в доме бабы Зои. При этом даже самой себе я отказывалась признаться в том, что жду.
Жду того дня, когда Макар всё-таки приедет к своим родителям, и мы с ним встретимся.
Яхонтовы достроили дом, и со временем у нас с ними сложились соседские отношения. Ещё когда была жива бабушка, мать Макара Ирина Ивановна иногда заходила к нам поболтать.
Она помнила меня как младшую сестрёнку Славы, друга детства Макара, а о моих детско-юношеских страстях понятия не имела, потому относилась ко мне без опаски и предубеждения.
Я же ловила любую информацию о её сыне, — благо, некоторые родители очень любят распространяться о своих детях. Тем более, Макар был единственным ребёнком в семье.
Таким образом, я всегда была в курсе всех дел Яхонтова. Знала о том, что он окончил бакалавриат, а после — и магистратуру, и всё с красным дипломом, но потом круто изменил свою жизнь и ушёл в бизнес.
Даже тогда, когда мне исполнилось двадцать лет, и в моей жизни появился Юра, с которым у меня сложились первые серьёзные отношения, я продолжала издалека и заочно наблюдать за Макаром.
К тому времени Макар и муж его двоюродной сестры, той самой Ксении, организовали фирму, занимающуюся поставками медицинского оборудования.
Очередные перемены пришли тогда, когда мне был двадцать один год. На тот момент я уже в течение двух лет работала медсестрой в неврологическом отделении городской больницы.
Мы с Юрой встречались уже больше десяти месяцев, и он начал всё чаще заговаривать о свадьбе. Я понимала, что он имеет полное право на подобные разговоры, но внутри, в глубине моей души, словно стоял защитный барьер, — я не могла пока представить себя чьей-либо женой.
Я даже переехать к Юре наотрез отказывалась, хоть он и настаивал, и к себе его не звала.
Не знаю, чем бы закончилась тогда вся эта история, как надолго хватило бы терпения Юры, если бы в один прекрасный августовский день соседка Ирина Ивановна не сообщила мне о том, что через неделю они с мужем улетят в Новосибирск, на свадьбу к Макару.
Мира Айрон
Продолжение:
