Только по дороге домой Наталья опомнилась. Что же она ничего про Фросю не спросила. Ведь когда про Тимоху рассказывала, то вспоминала Фросю то. А потом в этой суматохе совсем из головы вылетело. Был бы дежурным врачом хирург, так она точно бы вспомнила. А тут даже и в ум не пришло. Торопилась домой. Хотелось хоть немного поспать успеть.
Наталья не знала, дома уже Фрося или еще в больнице. Совсем с этой работой замоталась. Утром надо будет у Дуни спросить, может она знает. Спать Наталье пришлось совсем немного. Пока до деревни доехали, пока лошадь в конюшню поставила. Хорошо еще, что сторож отпустил ее сразу, пробурчав, что сам лошадь распряжет и на место уведет.
- Иди уж, сам все сделаю. Поспи хоть немного, неугомонная.
Наталье показалось, что только голову на подушку положила, а уж Дуняша на кухне начала греметь ухватами, печку затопила. Теперь, когда Дуня тоже стала работать, они разделили утренние работы на двоих, Дуняша начинала, а Наталья заканчивала, потому что уходила она на работу позже.
В одной рубахе Наталья заглянула на кухню.
- Мама, я даже не слыхала, когда ты пришла. Что там у Степаниды то приключилось?
- Тимоха захворал. В больницу его увезла. Вот и попала домой уж на самом утре. Дуня, я тебя спросить хотела, не знаешь, Фроська из больницы пришла или нет. Закружилась вчера и забыла спросить.
- Я не знаю. Вроде не слышно было. А если она в больнице, Тимоха бы еще чего там не сотворил.
- Пока то ничего не сделает, лежит как листик. Дай Бог самому выкарабкаться. Воспаление вроде у него признают. Сегодня точно узнают. Павел Николаевич сказал, что повезло, если можно так сказать, парню. Лекарство в больницу привезли. А то все не было его. Все на фронт отправляли.
Наталья улыбнулась, вспомнив, что доктор похвалил ее за то, что привезла сразу, не оставила до утра. Сразу же и лечить его начали. Хоть и никчемный человек этот Тимоха, а все равно душа болит за него. Молодой ведь еще совсем.
Дуня быстренько поела, взглянула на спящего в зыбке Павлика и побежала на работу. Хоть и не гоняют сейчас коров в стадо, да и молока совсем мало стали давать, но торопилась Дуняша, чтоб побыстрее управиться. Глядишь на обед пораньше придет.
Только Дуня ушла, почти сразу же заявилась Людмила.
- Садись со мной, почаевничаем, - пригласила ее Наталья к столу. Она как раз наливала себе в чашку морковный чай. Достала еще одну, не ожидая ответа налила, поставила на край стола.
- А то может поешь. Каша у нас сегодня пшенная на утро.
Есть Людмила отказалась, а вот чаю выпить была не против.
- Вчера письмо от отца получила. Пишет, что мать хворать часто стала. Все меня ждет. А как я сейчас уеду отсюда. Кто с Павликом то будет сидеть. Дуня то вот ни в какую не хочет ехать в город.
Сердце женщины разрывалось на две части. Как выбрать, которая чаша весов перевесит. Там мать с отцом, а здесь маленький внук со снохой. Чего уж скрывать. Сноху бы она могла спокойно оставить тут, но Павлик. Этот маленький человечек прочно поселился в ее сердце и занял почти все место. Людмилу даже в пот бросало, когда думала, что уедут они с Алешей, хотя бы на зиму к отцу с матерью, а Павлик здесь останется. Да и Макарьевну как оставишь. За это время они так сроднились с ней.
У Натальи тоже начинала неприятно болеть голова от слов свахи. Понять ее можно. Мать старенькая и душа о ней болит. Кто, как не дочь должна присмотреть. Но ведь Людмила уговаривала Дуняшу поехать с собой. Наталья даже не сомневалась, что та смогла бы выхлопотать Дуне справку из колхоза. Только вот Дуня пока не соглашалась. Говорила, что Митьку своего здесь ждать будет.
А если хорошо раздуматься, то Дуне, конечно, в городе то лучше бы было. И работу бы там ей чистую нашли. Это не здесь на ферме с навозом надрываться. И для Павлика в городе и ясли, и садик, да и бабка под боком. Всем хорошо, только вот ей, Наталье, как остаться. Но ведь у нее Клавка еще есть, да и Надюшка подрастает. Все таки надеется Наталья, что с ней она останется.
Ох, Людмила, лучше бы ты не заводила сейчас этот разговор. После него никакая работа в голову не полезет. И все думы будут об одном и том же. Вечером с Дуней надо будет поговорить. Она то что думает. Мать хотела лучшей доли для своей любимицы. И вот она эта возможность, вырваться из деревни, вздохнуть свободно.
Наталья встала из за стола, сказала, что пора уж ей бежать и быстро ушла подальше от разговора.
У медпункта ее уже ждали люди. Начался очередной рабочий день. Утренние больные постепенно рассеялись. Выдалась свободная минутка. Наталья пересела на кушетку, Хотелось подремать после бессонной ночи. Но опять скрипнула дверь на крылечке. Значит кто то идет. Нет, отдохнуть, пожалуй, сегодня не получится.
Дверь раскрылась и в помещение вошла улыбающаяся Фрося. Загипсованная рука покоилась на головном платке, привязанном через шею.
- Фрося, ты разве дома? Я думала, что в больнице еще.
- Я позавчера вечером приехала с мамой. Семен Михайлович ей разрешил после обеда лошадь взять, вот она и привезла меня.
- А я ведь сегодня ночью в больнице была, да совсем закрутилась, забыла про тебя спросить.
Наталья рассказала молодой женщине, кого она ночью увезла в больницу. Фрося слушала, да морщилась. Так ему и надо. Ей было не капельки не жалко бывшего ухажера. То, что он хотел сотворить с ней, Фрося не простила. Да и как можно такое простить. Вот пусть теперь и отвечает за это. Болезнь ему в наказание.
- Ну а ты как? Как твой малыш? Что врачи говорят?
- Все говорят, что нормально. Ребеночек не пострадал, самое главное. Знаешь, тетка Наталья, я ведь люблю уже этого ребенка. Сперва ненавидела. Тяжести таскала, работу самую тяжелую делала, думала, что скину от тяжелого. А он видно жить хотел, цеплялся. А потом и сама понять не могла, как так получается. Вроде и ненавижу и люблю. Так ведь не может быть, а у меня было. А вот в больнице, как поняла, что могла потерять его, еще не рожденного, так и поняла, что люблю это дитя. Он ведь не виноват ни в чем.
Фрося положила руку на живот и блаженно заулыбалась.
- Вон, шевелится, ворочается. Понимает видно, что про него говорю.
- Вот и ладно, что вся дурь у тебя из головы ушла. Как это можно своего ребенка не любить. А сейчас то ты чего пришла. По делу или просто так.
- Евгений Александрыч велел, чтобы я к тебе ходила почаще. Сказал, чтобы ты смотрела за мной.
Наталья рассмеялась. Пообещала, что будет смотреть, как за своей Дунькой смотрела. Фрося рассказала, что мать Тимоху на чем свет стоит, костерит. Себя ругает, что хотела дочку свою такому извергу отдать на потеху. Вот придет мать вечером с работы, Фрося и расскажет ей, что с Тимохой приключилось. И она уверенна, что матери тоже его не будет жалко. Еще и лодырь такой. Бабы зерно кидают, а он устал, видите ли. Поспать решил. Это Бог его наказал за все.
Наталью распирало любопытство, как Фрося с Евгением Александровичем рассталась. Послушал тот ее совета или нет. Но Фрося молчала и Наталья решила не торопить события. Все равно она узнает, только немного позже.
Заметила только она, что пребывание в больнице Фросе даже на пользу пошло. Кормили там получше, это было видно по тому, как округлились щечки, глаза заблестели. Дома то что, картошка голимая, да похлебка пустая. А там, Наталья видела, в тарелках мяса кусочек плавает. А кашу маслицем сдабривают. Деревенские давно от такой еды отвыкли.
А еще удивило Наталью, что Фрося стала как то увереннее в себе. Она не прятала больше свои глаза при разговоре, а над шутками весело смеялась. И смех ее был настоящий, а не такой, который из вежливости.
Проводив молодую женщину, Наталья наказала ей, чтоб берегла она свою руку, Да и здоровье свое поберегла. Гипс то, скорее всего, до декрета не снимут. Так что на работу она пойдет уж после того, как ребенок родится и декретный отпуск свой отгуляет.
Фрося ушла, а Наталья задумалась. Вот родит она, закончится больничный. На работу надо выходить будет, а ребенка куда девать. Мать тоже еще работает, бабушек нету. Прошли те времена, когда детей малых в поле брали. А война закончится, мужики домой придут. С голодухи то сколько детей нарожают. А потом у всех проблемы, с кем ребенка оставлять. Надо заранее хлопотать, чтобы в колхозе ясли-сад открыли. И делать это надо сейчас, заранее, чтоб людей не дергать потом.
Обдумывая это, Наталья совсем забыла о своей проблеме. Кому как не ей, медику, продвигать вопрос об яслях. Ведь все это и есть забота о здоровье граждан, больших и маленьких. Она не стала откладывать свою идею в долгий ящик. Людей на прием к ней пока не было, написала записку, что ушла в правление колхоза, повесила замок и отправилась к Евсею Ивановичу.
Председатель глянул на вошедшую и скривился, словно зубы у него вдруг заболели. Ну не ходит к нему эта женщина просто так. Всегда ей чего то нужно. Причем оказывается потом что это нужно прежде всего для колхозников.
Так и на этот раз было. Завела Наталья разговор об яслях. Евсей Иванович и сам понимал, что надо, надо это делать. Да вот все время впереди стояли более насущные проблемы.
До войны его в районе на совещаниях частенько упрекали, что колхоз без яслей. Всего несколько таких осталось в районе. Ладно бы уж какие отстающие. А то ведь частенько в передовиках ходят. Но потом началась война и стало совсем не до яслей. Забыли о них.
А сейчас пришла эта медичка и просто требует и настаивает, что надо начинать строительство. Евсей Иванович понимает, что не отступится она, дальше в район пойдет, в газету напишет, да мало ли что придумает эта настырная женщина.