Звонок в дверь прозвенел неожиданно, было раннее утро.
– Виктор,– недовольно подумала Зоя, – только он может звонить сразу в квартиру, так как у него нового ключа нет, а от домофона видно остался, придется открывать, а то Людочку разбудит.
Она подошла к двери, придумывая какую бы найти причину, чтобы не пустить его в квартиру, но так и не нашла. Открыв дверь, она увидела мужа. Он стоял и напряженно ждал, что она ему скажет, и пустит ли его в квартиру. А Зоя вдруг решила, что все же надо поговорить с Витей и расставить все точки над i.
– Заходи, только тихо, Людочка спит еще, – сказала она шепотом.
– Спасибо, – тоже прошептал Виктор и зашел в квартиру.
За три месяца здесь ничего не изменилось. Тот же рожок для обуви, тот же коврик, как всегда идеальная чистота.
– Какой же я дурак, что я наделал, – подумал он, а вслух сказал:
– Разговор у меня к тебе, серьезный.
Зоя усмехнулась:
– Что, назад проситься будешь? Но я тебе не девочка для битья, я сразу сказала “прощай, нам с тобой не по пути”, – говорила она шепотом.
Наконец они зашли на кухню и прикрыли дверь.
– Кофе будешь?
– Буду, – радостно сказал Виктор.
Зоя приготовила кофе и себе, и ему. А потом спросила:
– Может и сырники будешь?
Тот, не поднимая глаз, честно ответил:
– Буду.
Смотреть Зое в глаза он боялся, ему было стыдно, стыдно с того самого дня, как он при своем друге, а можно сказать и с подачи того друга, ударил Зою. совесть так и мучила его все эти месяцы. Зоя наутро после случившегося тогда попросила его на выход из своей квартиры, он попытался попросить у нее прощения, но когда услышал от нее слова о том, что в детстве она получила побоев на две жизни вперед, а сейчас хочет наслаждаться спокойной жизнью, понял, что прощения ему не будет. Тогда она ему и рассказала, что в 12 лет попала в детский дом, когда ее родители отравились паленой водкой, и, хотя у нее еще остались две бабушки, ее отправили в детский дом, так как обе еще далеко не старушки, не взяли на себя ответственность за ее воспитание, объяснив ей, что у них кроме нее есть еще по двое внуков. Вот так полностью отказавшись от нее они больше никогда не появлялись в ее жизни.
И Зоя тогда доходчиво объяснила ему:
– С тех самых пор вера в людей у меня заметно поубавилась, и я поклялась себе, что, получив в детстве хорошую школу жизни в семье, я никогда не буду ни от кого зависеть, никому не буду доверять, а буду надеяться только на саму себя.
И когда Виктор поднял на нее руку, она быстро выпроводила его из квартиры, хотя и до сих пор страдает от того, что не разглядела в нем человека слабохарактерного, идущего на поводу у других. А Зое, при всей ее любви к нему, такой, как он был не нужен, она не хотела новых страданий. Не для того она закончила школу с золотой медалью, и университет с красным дипломом. Ее не особенно любили соседи, коллеги, так как она была прямолинейной, бескомпромиссной, строгой. Но все без исключения уважали Зою, ведь добиться того, что в жизни добилась Зоя, девочка которая росла сначала в неблагополучной семье, а потом в детдоме, не так-то просто. Порой этого не может сделать даже человек, в семье которого все было для того, чтобы сделать карьеру.
Сейчас Зоя была адвокатом, занимающимся защитой прав детей, и в городе она была известна, как знающий, умеющий добиваться своего специалист, поэтому она чувствовала себя совершенно свободной в своих решениях и желаниях, ведь бывший муж, хоть и хвалился друзьям, что зарабатывает больше, но знал, что его зарплата не дотягивает до ее доходов, и это угнетало его.
Зоя же считала, что именно это и стало причиной его срыва. Она даже понимала его, но простить Виктора так и не смогла, слишком тяжелыми были воспоминания о своем беспросветном и безрадостном детстве.
– Слушаю тебя, – сложив руки на груди, Зоя стояла у окна, и ему не было видно, как грозно блестели ее глаза, ведь она ждала его просьбы о возвращении.
Осмелившись, Виктор, наконец, заговорил, и начал с вопроса:
– Зоя ты еще не подавала на развод?
– Нет, я думала ты сделаешь это сам, – ответила Зоя.
– Слава Богу, – облегченно вздохнул Виктор.
– Что это с тобой, о Боге вспомнил, еще где-то грехов набрал? – с иронией произнесла Зоя.
– Нет, здесь другое. Хотя и Вера в Бога мне теперь лишней не будет. В общем я контракт подписал.
У Зои от такой новости сердце сжалось, и она уже хотела крикнуть “нет, только не это”, но сдержалась, вдруг подумав, что это он так пошутить решил и на жалость давит. Виктор же со всей серьезностью продолжал:
– Мало ли что со мной может произойти, а так хоть Людочке какая-то польза в дальнейшем будет. Поэтому ты пока ничего не предпринимай, ладно? А там…Ну да “там” мне еще дожить надо. А сейчас я вам денег принес.
Он достал из кошелька деньги и положил их на стол:
– Ты бери, я себе уже все, что надо, приобрел. А еще мама просила передать, что она с тобой не ссорилась, и очень хочет видеть Люду, ты ей позвони ну и поговори, сама знаешь о чем, она очень переживает сейчас, и ругает меня каждый день. Ну да что ругать-то теперь, поздно уж, я пятнадцатого уже уезжаю.
– А отец, что он говорит? – в страхе воскликнула Зоя, чувствуя себя виноватой.
– Говорит, что дурак, только я и сам об этом знаю, – вздохнул Виктор.
Но тут закричала и своей комнаты Людочка:
– Мама, мама, мне уже одеваться? Или еще рано.
– Одевайся и кушать иди.
Через пару минут их трехлетняя дочь зашла на кухню, а увидев отца, бросилась к нему:
– Папка, папка ты вернулся из этой противной командировки, тебя так долго не было.
– Вернулся, Людочка, вернулся, только мне сегодня опять уезжать надо.
– А когда же ты меня воспитывать будешь, а то в садике уже спрашивали о том, куда это мой папа делся, а я сказала, что ты уехал.
– Правильно ты сказала, только вот теперь я надолго уеду.
– Так тебя и так долго не было? – удивилась Людочка.
– Я думаю вы справитесь здесь и без меня, – печально сказал отец, но Людочка этого не заметила.
– А еще я к бабе Оле хочу, я соскучилась.
– И она тоже соскучилась, вот мама позвонит и вы договоритесь о том, когда вы пойдете к бабушке и дедушке.
– А теперь давайте завтракать, – произнесла Зоя, не хотевшая дальнейших разговоров о его родителях, которые считали, что это она, барыня, во всем виновата только я, а ее сын просто золотой мальчик, – а теперь она и вовсе обвинит меня в том, что я хочу его смерти,– думала Зоя.
Она быстро накрыла на стол и сердце у нее снова сжалось, когда она увидела, как радостно дочь рассказывает отцу о вчерашнем дне в садике, ведь они теперь, как в школе, рисуют кружочки, квадратики и угОльки, как сказала она.
– Не угОльки, а треугольники, так ведь? – поправил ее отец.
– Да, ты правильно сказал, – засмеялась дочь.
Они, как прежде, сидели все вместе за столом и с аппетитом еле вкусные сырники со сметаной.
– А завтра этого уже не будет, – вздохнула Зоя и впервые подумала о том, что возможно она чересчур перегнула палку, может быть надо было простить Виктора.
Но она вспомнила злую ухмылку его неприятного ей друга, и решила:
– Все, умерла так умерла, а унижаться перед всякой мразью я не намерена.
Тут она вспомнила, как свекр однажды в порыве откровенности сказал ей:
– Трудно вы будете жить, Зоенька, ведь ты сильнее Виктора, а мужчине это тяжело пережить, один его неверный шаг может принести вам беду.
– Вот и принес, – подумала Зоя, слушая наивное щебетание дочери.
Зоя глянула на часы:
– Люда, пора собираться, а то опоздаем.
– Папа, ты с нами пойдешь?
– Да, могу и с вами пойти, мне сейчас торопиться некуда.
По дороге Зоя молчала, а говорили только Людочка и Виктор.
В группе Люда вдруг вспомнила, что папа опять уезжает, и заплакала. Но воспитательница взяла ее за руку и увела, а Виктор подошел к двери и помахал дочери рукой.
А выйдя из садика они остановились.
– Зоя, можно я тебя обниму на прощание?
Но она сама обняла его, а потом, глядя ему прямо в глаза произнесла?
– Дай Бог, чтобы у тебя все было хорошо.
И они расстались.
Два дня Зоя переживала за него, винила себя в том, что не остановила его от этого глупого, как она считала, порыва пойти рисковать своей жизнью, И тут же как бы оправдывалась:
– Но ведь таким образом он будет пытаться доказать мне, что он сильный, что он готов защищать меня и дочь.
Перед самым своим отъездом Виктор позвонил:
– Зоя, можно я вам буду звонить, не думаю, что это будет часто, Но хоть буду знать, что у вас все хорошо. И еще разреши маме приходить к Людочке.
– Так я ей и не запрещала, мы рады будем видеть и Ольгу Захаровну и Алексея Николаевича. Только пусть предварительно звонят, мы сейчас часто и подолгу стали гулять. Ну а ты звони нам в любое время, когда сможешь, у тебя ведь день ненормированный будет.
И Зоя стала ждать его звонка, но прошел уже почти месяц, а его не было и не было. Звонков и от его родителей тоже не было. Звонить им сама Зоя не стала, а стала теперь ходить в магазин, куда, как она знала, ходили за продуктами родители Виктора. В один из таких визитов она свекром и встретилась, он ей и сказал ,что они толком ничего не знают:
– От Виктора был всего один звонок и все. Мы ничего не знаем, куда писать или звонить тоже не знаем. Вроде бы не так уж много времени прошло, может еще позвонит. А мы все никак к вам не соберемся.
– Приходите в воскресенье, – пригласила из Зоя, – Людочка соскучилась.
Они не стали ждать второго приглашения и в воскресенье, с самого утра, пришли довольные. И с порога сообщили, что рано утром звонил Виктор.
– Все у него хорошо, вот только плохо их там кормят, как он говорит.
Они посидели за столом, ведь Зоя готовилась к их приходу и испекла лимонный пирог.
А потом они повели внучку в кукольный театр, чему она была очень рада, она любила там бывать
А вскоре Виктор позвонил и им с дочерью. Говорил в основном он, говорил о том, что он их любит, очень любит. Зоя поняла по его тону, по его словам, что ему хочется домой. И она отдала телефон дочери, уж очень Людочка соскучилась. Она поговорила с отцом очень эмоционально, но быстро, так как были помехи и она ничего не слышала. А на прощанье Виктор сказай Зое:
– Я рад , очень рад был вас услышать, но мне пора заканчивать, целую, вас мои дорогие!
И Витя отключился. Как оказалось надолго.
Мои проницательные подписчики и те, кто просто заходит на мой канал, буду очень рада вашим откликам, комментариям, мыслям по поводу прочитанного. Успехов вам и всех благ!
Читайте также на моем канале: