Незаметно подошло время Дуняше на работу выходить. С вечера еще раз Людмила пришла, все обговорила. Людмила так переживала, что махонький Павлик будет теперь без матери. А вдруг она срочно понадобится. Наталья даже рассмеялась. Зачем это мать Павлушке прямо так срочно нужна будет.
- Ой, Людмила, не переживай ты так. У нас вон бабы работают, таких то с малыми детьми оставляют. Те сунут им хлеба нажеванного в тряпочке в рот, вот и чмокает ребенок весь день. Куда деваться то. На работу выгоняют всех, а про ясли да сады как то не подумали. Раньше хоть можно было не ходить. А теперь ведь и упечь в каталажку за это могут. Время военное, саботаж припишут или еще чего хуже. А ты, чай, двоих вырастила, справишься. Да и Клавка дома будет почти всегда. Если что, так сбегает за Дуней.
Людмила успокоилась. И правда, сама двоих вырастила, а тут что то заробела совсем. На другой день утром пришла она ранехонько. Наталья только руками всплеснула. Совсем с ума сошла баба.
- Ты чего такую рань прибежала то. Дуня уйдет, так я еще дома буду и Клавка. Ладно хоть Алешку за собой не потащила.
- Алеша пока с Макарьевной будет оставаться, а то здесь мешаться только.
Первый день оказался не таким уж и сложным. Все у Людмилы получалось. Руки то не забыли еще, как ребеночка тетешкать. Все помнили. А потом так и побежали день за днем. Осень пришла, сентябрь зазолотил всю деревню. Поднимется ветер и летят, кружатся листья, усыпают землю.
Дуня торопливо шла домой с фермы и вспоминала, как год назад они с Митькой в этот день надумали пожениться. Кажется, что совсем недавно это было, а уж год прошел и столько всего в ее жизни изменилось. Свадьба, проводы мужа на войну, его учеба где то там далеко. А теперь он на войне, командир уже. А она тут с Павликом. Скорее бы уж война закончилась.
Людмила в этот раз ужинать здесь осталась. Как-никак а дата у Дуни. Они еще вчера про это вспоминали. По такому поводу Людмила с вечера блинов напекла. И Макарьевна пришла, привела с собой Алешу. Устроили семейные посиделки.
Когда закипел самовар и началось чаепитие, в дом вошла почтальонка.
- Так и знала, Людмила, что ты тут, сперва сюда пошла. Почту поздно сегодня привезли, вот и приходится чуть ли не ночью бегать. Письмо тебе.
Она протянула письмо и тут же вышла. Так и не поняла женщина, горе она несет в дом или радость. Письмо то не солдатское. Поэтому на всякий случай поспешила уйти. Уж столько слез наслушалась она за эти годы, даже проклятия несчастных женщин сыпались на ее бедную голову, словно она виновата была во всех этих похоронках.
Людмила взяла конверт. Письмо было из военкомата. Сердце ее неприятно екнуло. Что за письмо такое. Дрожащими от волнения руками распечатала, прочитала пару первых строк и вздохнула. Это был ответ на запрос об Надином отце. Сухим языком было написано, что в ответ на запрос сообщается адрес части, где служит Василий Иванович. И все. Подпись писарчука и штамп военкомата.
У Натальи слезы выступили на глазах. Чуяло ее сердце, что не надо было никакие запросы делать. А теперь вот знает она, что Надюшкин отец жив, воюет и не написать ему она не сможет. Бесчеловечно будет молчать. А если напишет, найдутся какие-нибудь бабушки, дедушки или еще кто то, приедут и заберут малышку. Никто ведь смотреть не будет, что вытащила она ее с того света и давно уже считает своей кровной дочкой.
Она прижала Надюшку, сидящую у нее на руках к себе. Нет, не отдаст она ее никому. Дуня увидела, что мать занервничала.
- Мама, да не переживай ты раньше времени. Ведь еще ничего не известно. Да и отец ее воюет. А письмо то написать все равно надо будет.
Наталья даже отвечать ей ничего не стала. Вышла с Надей из-за стола. Людмила тоже засобиралась домой. Ведь это она придумала, что послать запрос в военкомат надо. Она подошла к Наталье, сидящей на кровати, примостилась рядом.
- Не сердись на меня. Может и правда не надо было ничего запрашивать.
- Да что ты, я не сержусь нисколько. Только вот как подумаю, что увезут ее, так страх меня берет. Хоть и понимаю, что радоваться надо, отец у Наденки нашелся, родненький, кровный.
Ночью Наталье приснился сон, что приехал этот самый Василий Иванович, высокий, статный солдат и стал отбирать у нее Надю. Она же уцепилась и ни в какую не отдает ее. Так и тянули девчонку каждый на себя. И вдруг она, словно кукла, разделилась пополам. Одна половинка в руках отца, другая у Натальи осталась. Наталья от испуга проснулась вся в поту, волосы аж мокрые, как из бани.
Отругала сама себя. О чем только думает она. Да разве посмеет она делить ее, если отец приедет. Зажмет свое сердце в кулак и отдаст дитя отцу.
На другой день на работе, когда никого не было, взяла листочек бумаги, чернильницу пододвинула поближе и начала писать письмо. Ничего Наталья не утаивала, писала все, как было, как выходила она малышку, как мать ее умерла от голода и болезни. Иногда не успевала вытереть слезинку и капала она прямо на письмо. Чернила расплывались, Наталья ругала себя за то, что портит письмо и продолжала писать.
В конце письма написала, что будет ждать очень от него ответа. Письмо решила послать из района, а то кто знает, сколько времени оно тут в ящике проваляется.
Вечером Дуняша опять завела разговор о письме.
- Да написала я его уже. Вот поеду завтра в район и там на почту заеду. Оттуда отправлю, чтоб уж точно ушло. Что ты думаешь, злодейка что ли я какая. Пусть все по совести будет.
- Мам, ты за одно еще и к Фроське зайди. Как она там.
- Конечно зайду, я ведь в больницу еду по делам. Учить чего то опять будут. Аж из области человек приедет. Из облздрава.
Наталья поехала пораньше, чтобы успеть сперва на почту заехать. Потом уж спокойно справлять свои дела в больнице. Фельдшеров со всего района собрали. Кое как все в одном кабинете поместились. Пришлось скамейки из коридора заносить, чтоб всем места хватило.
Городская высокая женщина в очках читала лекцию. Видимо надо было отчитаться ей где то для галочки. Ничего нового не сказала. Даже времени было жалко. Наталье то что, она, почитай рядом живет, а из дальних деревень люди приехали. Некоторым даже ночевать тут пришлось, чтобы утром не опоздать. Но деваться некуда, начальство скомандовало, приходится выполнять.
Женщина закончила свою лекцию. Слушатели облегченно вздохнули и зааплодировали. Все дружно задвигали стульями, загремели скамьями, которые нужно было вернуть на место. Наталья сразу пошла в палату к Фросе. Та увидев ее, разулыбалась.
Наталья справилась о ее здоровье. Фрося удивлялась, что ее все еще держат в больнице. Ведь с рукой в гипсе она могла бы и дома сидеть. Даже ссадины уже почти все прошли. Голова правда побаливает еще. А потом она стала нахваливать Евгения Александровича. Какой он внимательный врач. На дню не один раз приходит, все расспросит. Врачиха, которая вела ее беременность, только пару раз и заглядывала. А все остальное доставалось хирургу.
Наталья сразу заподозрила, что то тут неспроста. И вправду, чего это Фроську в больнице то держат. Давно бы уж выписать пора, да дома долечиваться. С другой стороны плохо что ли. Лежит она тут, как барыня, поесть принесут, все уберут. Никакой заботушки. Может и вправду после такого потрясения ей это на пользу идет.
Любопытная женщина решила наведаться к Евгению Александровичу. Может он чего скажет. В кабинете его не было. Оказывается эта очкастая лекторша еще отдельно врачей собрала, их чему то учит. Наталья даже расстроилась. Долго ждать придется. Но она подождет. Любопытство так и распирало ее. А еще ей надо было проконсультироваться насчет Тимохи.
Парень после того случая стал тише воды, ниже травы. Наталья даже на ток ходила, наблюдала, как тот работает. Ничего угрожающего от него она не заметила. Неужели он все таки хотел избавиться от Фроси. Хоть и не получилось этого у него, зато Степанида, послушав медичку, отступилась от него со своей женитьбой. Решила, что пусть уж живет, как знает. Вот после этого Тимоха и успокоился.
Наталья задумалась и даже не заметила, как из кабинета главного высыпали врачи. Только когда несколько человек прошло мимо нее, она поняла, что все закончилось. Теперь можно было ловить хирурга. Хотя ловить то его не пришлось. Он уже был на своем месте.
Конечно же, Наталья в первую очередь посоветовалась про Тимоху. Может какие-нибудь лекарства успокоительные ему прописать. Евгений Александрович высказался против лекарственных препаратов. Порекомендовал только наблюдать за ним. А потом разговор плавно перетек на Фросю. Наталью интересовало, почему ее хирург не выписывает долечиваться домой.
Евгений Александрович начал что то ей объяснять, в конце концов и сам запутался, махнул рукой.
- Понимаете, Наталья. Я в какой то мере использую свое служебное положение. Согласен, что ее можно выписать домой под ваше наблюдение. Но признаюсь, я вхожу, вижу ее и словно глоток свежего воздуха вдыхаю. Перед собой я вижу свою жену, живую. У меня словно крылья вырастают, силы появляются, жить хочется. Так уж получилось, что только вам я могу рассказать это. Надеюсь на вашу порядочность и на то, что кроме вас никто об этом не узнает. Ведь если по больнице поползут какие то слухи, то у меня могут быть большие неприятности. Я прекрасно понимаю, что не смогу ее держать здесь долго. Но каждый день оттягиваю выписку. И не знаю, что мне делать. Я боюсь потерять ее второй раз.
Наталья слушала хирурга и думала, что всегда эти умные люди чего то усложняют. А что тут думать то, не можешь без нее, так возьми да женись. Вот и будет она всегда рядышком. Так и вылепила ему все это прямо в лоб, без всяких дипломатических выкрутасов. Евгений Александрович даже отшатнулся от нее.
- Вы что, она же такая юная, а я чуть ли не в отцы ей гожусь. Разве я могу даже думать об этом. Испортить жизнь человеку.
- Да как у нее жизнь уже испорчена, больше уж не испортишь. Да и не намного ты ее старше. То то она мне щебечет, что какой хирург внимательный да обходительный. Видно приглянулся ты ей.
Больше ничего Наталья не стала говорить. Сказала, что засиделась она тут, домой уж пора. Но в дверях все таки повернулась и сказала.
- А ты подумай над моими словами. Подумай.
Ехала Наталья домой и думала, что хорошо бы было их и вправду свести. И Фроське хорошо, и хирургу жить легче станет.