Она давно прошла, и нет уже тех глаз,
И той улыбки нет, что молча выражали
Страданье — тень любви, и мысли — тень печали.
Но красоту ее Боровиковский спас.
Так писал поэт Яков Полонский об одном из шедевров Владимира Боровиковского – портрете Марии Лопухиной.
Как и многие его современники, Владимир Лукич «спас» десятки людей, чьи имена зачастую мало или ничего нам не говорят, но перед чьими изображениями мы останавливаемся в музеях, покоренные лиричностью или силой образов.
Среди своих современников Боровиковский был одним из самых выдающихся мастеров портрета. Молодому, невероятно талантливому самоучке сильно повезло – его картины заметила императрица Екатерина II, настоятельно рекомендовала ему ехать в Петербург и поступать в Академию художеств. Боровиковский, естественно, ее не ослушался.
Правда, из-за весьма солидных для студента лет – ему исполнился 31 год – живописца в Академию не приняли. Зато его принял великий Дмитрий Левицкий, чьим негласным учеником он стал.
Впереди Боровиковского ждала громкая слава. Он писал крестьянок и графинь, военачальников и министров, Державина и Екатерины, причем последнюю на редкость «непарадно» - на прогулке с собакой.
Трудно отделаться от мысли, что именно этот шедевр держал в уме Пушкин, когда писал встречу Маши Мироновой с императрицей, решившую судьбу Петра Гринева.
Увы, взлет мастера был не очень долог, и вскоре он отошел на второй план. Дело не в упадке таланта, кисть Боровиковского до последних лет оставалась блестящей и в камерных портретах, и в парадных работах, и в религиозных образах. Просто Владимира Лукича оттеснил другой огромный талант – молодой Орест Кипренский, по праву ставший в 1800-1810-х годах одним из самых прославленных художников.
В последние годы художник искал утешения в мистицизме и, как ни грустно, в алкоголе. Он не скопил состояния, раздавая деньги нищим и отсылая родным, и не создал собственную семью.
Боровиковский не оставил ничего. Кроме своих прекрасных картин.
