Обсуждая темы психических расстройств, взаимодействия врачей и пациентов, организации психопросвещения и т.д., я периодически сталкиваюсь с довольно стойким (как и все когнитивные искажения) вариантом дихотомического мышления: люди с расстройствами всегда жертвы, а врачи, родственники и все прочие – угнетатели. Либо наоборот.
Допускаю, что после такого заявления в меня могут полететь тапки (а то и камни), но это интернет, ничего не поделаешь.
И все же сегодня я хочу предложить вам, друзья, не метание тяжелых тупых предметов, а размышление на тему того, как еще (кроме известных всем эталонных форм) могут выглядеть стигма и сострадание.
(На всякий случай отмечу заранее: я периодически ношу белый халат, но не белый плащ)
«Я поняла, почему их боятся»
Недавно одна моя знакомая А. стала свидетельницей ситуации, когда какой-то человек в аптеке, получив не тот психотропный препарат по рецепту (торговое название не соответствовало МНН в рецепте), устроил скандал и выдал бурный аффект: стал кричать, топать ногами, потом лег и начал бить руками по полу. Затем резко встал, забрал свой рецепт, еще немного поругался в другом зале и удалился.
У А. тоже есть проблемы в ментальной сфере, но она призналась, что после этого случая стала понимать, почему другие часто по умолчанию боятся людей с психиатрическими диагнозами (не важно, какими). Это происшествие испугало ее. И неудивительно – тут любой бы как минимум напрягся!
А я, в свою очередь, после рассказа об этом случае осознала, что до этого момента у А. попросту не было полного представления о психиатрии в целом – как об области медицины, занимающейся не только относительно благополучными и более-менее социально адаптированными пациентами с невротическими и аффективными расстройствами, но и всеми остальными тоже. Теми, кто может кричать в общественном месте. Или представлять реальную опасность для окружающих. Или быть недееспособным.
Другое сострадание
Некоторое время назад я прочла книгу Евгения Косовских «Другая медицина», из которой узнала об одноименном проекте помощи бездомным. Такие люди периодически становятся и пациентами наркологического диспансера тоже. Как психиатр-нарколог я воспринимаю их несколько иначе, чем Евгений, но эти отличия не кардинальные.
К наркологическим пациентам – хоть бездомным, хоть «домашним» - отношение все знают какое. Стигма цветет и пахнет. И давайте будем честны: не на пустом месте.
Но значит ли это, что они не заслуживают помощи? Или заслуживают, но только те, у кого есть жилье или работа? Или деньги? Или кто «не совсем опустился»? А где тогда эта грань? И кто имеет право ее определять?
Как-то раз мне позвонила соседка по лестничной клетке (у нас соседние квартиры, двери расположены под прямым углом). Я как раз возвращалась домой, уже шла по двору. Она сказала, что на пятачке под нашими дверями лежит какая-то пьяная женщина, и она (соседка) боится открыть дверь. И вообще боится, так как скоро из школы возвращается ребенок, а как теперь попасть в квартиру? Ведь на пути – эта кошмарная женщина. Которая до того, добавила соседка, пыталась открыть ключом дверь моей квартиры, но не смогла.
Когда я пришла, то действительно увидела на полу под дверью маленькую женщину маргинальной наружности весом от силы 45 кг. И соседку, глядящую через щель в приоткрытой двери. Пожалуй, с испугом и отвращением в равной мере.
Все, что потребовалось сделать – тронуть спящую женщину за плечо, узнать, все ли в порядке (да, но не может попасть в квартиру), узнать, где ее квартира (на 3 этаже, а моя – на 5, то есть ошиблась кнопками в лифте), помочь ей подняться и отправить на лифте на нужный этаж, где ключ подойдет к двери квартиры.
Когда речь заходит о сострадании в форме эмпатии, сочувствия эмоциональным переживаниям другого, выраженного в психологической поддержке, часто слышатся самые разнообразные возражения: от «какие все нежные стали» до «важнее реальную помощь оказать».
Что ж, проявить сострадание делом – вполне себе реально и осязаемо. А еще достаточно трудно.
Трудно сострадать тому, кто кричит и бьет кулаками по полу в общественном месте. Или оскорбляет тебя последними словами. Или просто дурно пахнет. Трудно сострадать тому, чья болезнь, как бездна, без остатка пожирает все, что ты пытаешься ей противопоставить.
Трудно, но возможно.
Однажды, еще когда я была на больничном с депрессией, моя психиатр вышла в отпуск. Я пришла на очередной прием в ПНД и попала в другой кабинет. Оказалось, что прием вела моя знакомая. Некоторое время назад она хотела сменить специальность, стажировалась у нас в наркологии (там мы и познакомились), но потом что-то пошло не так и она вернулась в психиатрию.
Мне было плохо, но я испытала нечто похожее на облегчение: наверное, она отнесется ко мне хорошо.
Увы, вышло не так. Коллега то ли сделала вид, то ли действительно меня не узнала (хотя вряд ли, ведь у нее была амбулаторная карта с моим именем, а времени прошло не так много). Мне сухо предложили сесть на ужасное место в дальне углу у двери, задали пару дежурных вопросов о самочувствии и выставили за дверь.
Что ж…
Я знаю, что стул в дальнем углу у двери, подальше от врача – это мера безопасности. И что желание сменить специальность и не общаться лишний раз с пациентом – верный признак выгорания.
Сострадать этой системе тоже трудно. Но тоже возможно. Ведь она состоит из людей.
P. S. Ничего не понятно? Не нашли в статье ответа на свой вопрос? Пишите в комментариях, и я обязательно разберу вашу проблему в отдельном посте!
P.P.S. Не согласны с позицией автора? Делитесь своим мнением в комментариях, это всегда интересно!