(начало книги, предыдущая часть)
Часть 3. Служба при дворе.
В конце июля я отправился обратно в столицу к месту службы и питал надежду вновь встретится с Марией Васильевной, образ которой не выходил у меня из головы. Сидя в громыхающей по колдобинам телеге на мягкой сухой соломе я смотрел на, неумолимо исчезающий в утренней дымке вдали, отцовский хутор, и не мог даже представить себе, что больше не увижу отца и кормилицу и не вернусь сюда никогда. Я был в нетерпеливом ожидании новых знакомств и интересных встреч на месте службы в Императорском дворце в Собственном Его Императорского Величества Конвое на должности камер-казака.
Все сложилось не так, как виделось. Служба оказалась тягостной и нудной, потянулись самые длинные два года в моей жизни. Однообразные дни и скучные обязанности не давали возможности приложить свои умения и силы. В основном, императорская семья жила в то время в Екатерининском дворце в Царском селе и наш отряд казаков охранял всех членов семьи, мы сопровождали их на прогулках, были рядом на спортивных состязаниях и оказывали помощь в любой ситуации.
Императрица часто недомогала, наследник престола тоже, поэтому поддержка была нужна постоянно. Кроме того, сохранялась опасность покушений, да и шпионы стремились втереться в доверие и узнать побольше о планах страны. Однако сама придворная жизнь меня не привлекала, мне было тяжело дышать в искусственной атмосфере дворцов, участвовать в постоянных мелких хитросплетениях интриг, наблюдать притворный блеск и улыбки. Я тосковал по вольной жизни табора, пыльных дорогах, простору степей, шелесту деревьев в лесу и по милой улыбке Марии Васильевны….
Обязанности меня, как камер-казака, не давали выхода моей природной энергии и были весьма скучны и однообразны. Учитывая мою склонность к языкам и отличную память, чаще всего мне поручали стоять на страже во время государственных приемов и запоминать фрагменты разговоров между иностранными дипломатами и фрейлинами. Обычно это была пустая болтовня с легким флиртом, фрейлины были молоды, часто хороши собой и смешливы, им было приятно нравится строгим и важным чинам из дипкорпуса, поэтому кокетство шло в ход, иногда они обсуждали новые пьесы или романы, но о политике речь не шла почти никогда.
Однажды я нёс караул во время большого приема и внимательно прислушивался к щебету фрейлин, которые пытались разговорить нескольких дипломатов из Германии и Франции на тему последних модных новинок. Слушая их мне нестерпимо хотелось прислониться к стене и закрыть глаза. Весь прошлый вечер мне пришлось провести с цесаревичем, который занемог в очередной раз и надо было читать ему вслух. А теперь вот скучнейший приём с обедом….
В какой-то момент я обратил внимание, что одна миленькая фрейлина с рыжими локонами и большими зелёными глазами то и дело поглядывает в мою сторону и даже кокетничает, когда ловит мой взгляд.
Она явно стремилась обратить на себя мое внимание, но мой долг - стоять в карауле и слушать. Конечно мне было приятно внимание молодой кокетки, тем более, что она несколько раз прошла мимо нарочно задевая меня то подолом нежно-салатовый юбки, то легонько коснувшись веером. Я был заинтригован и заинтересован этой милой особой, но ничего не мог сделать, только позволил себе слегка улыбнуться, когда она в очередной раз посмотрела на меня. Она опустила густые ресницы и слегка покраснела и … вышла из зала, правда почти сразу вернулась и опять прошла мимо меня, сделав вид, что у неё закружилась голова, она оступилась и практически упала мне на руки. Конечно же пришлось поддержать даму и внезапно я почувствовал как холодные маленькие пальчики передают мне крохотную записочку!
Я слегка кивнул ей, показав, что понял ее сигналы и фрейлина легко упорхнула в сторону дипломатов, дальше расспрашивать про фасон шляпок нынешней весной.
По окончании приёма я вернулся в свою келью и наконец смог посмотреть, что же мне передала фрейлина. Записочка источала нежный аромат ландышей и была написана округлым женским почерком:
«Милый казак, Вы такой мужественный и строгий, мне очень хочется увидеться с Вами и растопить лёд в Вашем сердце.
Приходите на Мраморный мост завтра вечером около пяти, пока не Ваша В.П.»
Я внимательно прочитал эту записочку ещё и ещё раз. «Интересно, как же зовут эту прекрасную фрейлину? «В» может значить Василиса или Вера, а может Варвара? А может это фамилия, а имя на «П»? Скорее бы завтра»
Мое воспаленное воображение уже рисовало увлекательные картины возможного свидания, а это было именно свидание! Милая Мария Васильевна исчезла в тумане памяти, теперь все мое внимание заняла загадочная В.П.
Хорошо, что в назначенный день у меня не было дежурства и я мог провести время по своему желанию, в парке или на пруду, это дозволялось уставом и правилами нашей службы. Я занял позиции на Мраморном мосту почти за час до указанного в записочке времени, меня кидало то в жар, то в холод от страха и нетерпения… Наконец вдалеке за деревьями аллеи мелькнуло что-то нежно розового цвета и, наконец, к Мосту приблизилась быстрым шагом милая фрейлина, в розовом платье, с летним розовым зонтиком в большой соломенной шляпке с приколотым к тулье небольшим букетиком полевых цветов. Из-под шляпки струились рыжие локоны, на ярком солнечном свете играющие всеми оттенками от бледно-золотого до темно-медного, зеленые глаза, опушенные длинными ресницами лукаво смотрели прямо на меня, розовые губки улыбались. Я учтиво склонил голову, приветствуя девушку. Сегодня я был не в строгой форме, а в своей любимой цыганской рубахе и штанах, это редкий случай побыть самим собой на этой скучной службе.
- Добрый день,- сказал я.
- Здравствуйте,- ответила В.П. и смущенно потупилась, затем подняла на меня свои прекрасные глаза и спросила - Я даже не знаю Вашего имени.
- Позвольте представиться - Камер-казак его императорского величества Виктор Каледин.
Я ещё раз склонил голову.
- А как Ваше имя, позвольте поинтересоваться.
- Варвара Павловна Попова, фрейлина ее императорского величества.
Она слегка присела в книксене и опять опустила глазки покраснев.
- Варвара Павловна! Какое прекрасное имя! Варвара Павловна, давайте немного пройдёмся по парку? Вы же можете со мной прогуляться?
- Конечно, давайте.
Я предложил Варваре руку и мы неторопливо пошли вокруг большого пруда. Девушка лукаво посматривала на меня из-под ресниц и улыбалась, отлично понимая, какой эффект эти маневры производят на меня.
А я не знал, что сказать, только быстро колотилось сердце и вся моя уверенность и нахальство куда-то пропали бесследно.
Наконец нам удалось разговориться, естественно о событиях внутри дворца. Так прошёл час-другой, солнце спряталось, аллеи потемнели и стало прохладно. Варвара взглянула на меня:
- Виктор, мне пора возвращаться, я так хорошо провела сегодня день! Вы такой милый!
Я залился румянцем и ответил:
- Спасибо Вам за такую прогулку! Я бы очень хотел повторить ее, Вы не против?
- Конечно, я бываю свободна иногда и буду рада. Я Вам сообщу когда мы сможем прогуляться.
И тут я осмелился взять ее крохотную белую ручку и поцеловать нежные розовые пальчики, которые как и записочка тонко пахли ландышем. Варвара Павловна зарделась, опустила глазки и прошептала:
- Прощайте….
И быстро побежала по дорожке в сторону дворцовых покоев.
А я остался в парке и ещё некоторое время остывал и думал о нашем свидании, это было именно свидание, по всем правилам. В этот момент и жизнь при дворе мне показалась вполне сносной и не такой уж скучной!
С этой поры мы с милой Варварой Павловной регулярно прогуливались в парке, впрочем совсем скоро мне было позволено говорить «Варенька», чем я и пользовался при всяком удобном случае. Гуляя мы выяснили, что папенька моей Вареньки Предводитель дворянства Таврической губернии и она скучает по Крымским горам, паркам и морю. Я рассказывал Вареньке о своих детских годах на отцовском хуторе и жизни в цыганском таборе. Она охала, краснела и смотрела влюблённым взглядом на меня. Я даже подумывал написать батюшке о моем желании свататься, но судьба распорядилась иначе….
Продолжение следует
