Она приволокла дочь к бане, закинула вовнутрь, приперла двери лопатой.
- Сиди тут, дрянь такая, баня топленая, тепло. Не будешь в другой раз лезть, куда не просят, гадина, еще и кусается!
Анюта стучала кулаками в дверь, визгом визжала, кричала, умоляла
- Мамочка, я больше не буду, мама, выпусти меня, мне страшно, мамочка, выпусти, ради Христа.
Июль пришел, знойный, сухой, пыльный. Если и выпадал дождь, дождинки высыхали, едва успев коснуться иссушенной солнцем земли. Ягода в садах совхоза созрела вся враз.
Александра Дмитриевна приказала всем работникам совхоза, пенсионерам и школьникам выходить на сбор малины и смородины. Никто не смел ослушаться директора совхоза, да и не хотел.
Несмотря на то, что Александре Дмитриевне всего сорок лет, все до одного уважали ее, потому что в самые трудные послевоенные годы, когда и на заводах не хватало рабочих рук, она смогла сколотить совхоз. Платить такую зарплату, как на заводе, не было возможности, поэтому работать в совхоз шли только те, кого уже никуда не брали.
Однако, Александра Дмитриевна нашла выход, настояла, выбила средства, и совхоз выстроил целую улицу деревянных домов, пусть маленьких, кухня и комната, зато свое отдельное жилье, а не комнатушка в бараке.
При каждом доме, хороший участок земли, кто хочет, может построить хлев, сарай, кто хочет и баню. Тогда в совхоз пришли сразу больше двадцати семей.
Позаботилась Александра Дмитриевна и об устройстве быта новоселов. Сумела достать железные кровати, списанные тумбочки, оцинкованные ведра и приказала раздать новоселам.
Да и так, любой работник совхоза мог прийти к ней со своей бедой, директор войдет в положение, не откажет в помощи. И как можно отказать такому руководителю в просьбе помочь совхозу?
Стар и млад вышли на плантации. Женщины постарше пошли на малину, там ягода понежнее, терпения нужно больше. Те, кто помоложе отправились на плантации черной смородины, а еще предстояло собрать белую и красную.
Жара, в ушах стрекочут кузнечики, губы пересыхают от зноя, пот стекает со лба и щиплет глаза. Оводы летают с противным жужжанием, что твои бомбовозы, жалят потные спины, легко прокусывая ситец поношенных блузок. Отмахиваться от них нет времени, надо убирать смородину, пока не осыпалась.
Анютка собирает ягоду на одном ряду с мамой. Та не дает дыхнуть дочери
- Хапай, обеими руками хапай! Чего рот раскрыла? Небось, захочешь к школе туфли новые, давай, двигай руками, живее пальцами перебирай!
Уже спина застомела, мушки разноцветные перед глазами прыгают, кажется, еще немного и упадешь под этим проклятым кустом смородины, и протянешь ноги, но тут раздается зычный голос Петровны
- Обед! Обед прибыл, бабоньки, живее, нам еще на малинник ехать!
Вот оно счастье! Воду привезли! Волшебно-прозрачная, ледяная родниковая вода, что слаще любого нектара, льется в рот, стекает по подбородку, холодит шею, стекая на грудь. Сразу и солнце стало меньше припекать, ветерок стал мягче.
Зинаида подтолкнула дочь к кусту калины, растущему у края плантации
- Занимай место в тени, я сама суп принесу.
Анютка растянулась на земле, хоть минуточку полежать, поясницу расправить. Зинаида подошла, держа в руках две алюминиевые миски.
- Ты чего это валяешься? Ну-ка, садись, не позорь меня! Ешь, сейчас хлеба принесу.
Ай, спасибо Петровне, суп гороховый, золотистый, горох в меру разваренный, картошечка порезана ровными кубиками, лук поджарен, еще и мясо покрошено, ой, как вкусно! А хлебушек! Сто благодарностей Петровне, порезала толстыми ломтями, откусить, так чтобы набить полный рот и жевать, жевать.
Петровна сидит на телеге, щурясь на солнце, свесив ноги в шерстяных носках с калошами. Ага! Это им, молодым все жарко, она рада бы в валенках летом ходить. Застудила в окопах ноги, никак до сей поры не отогреются.
Сидит она на телеге, счастливая! Небо над головой чистое, синее, пчелы жужжат, бабочки летают и нет никакой вой ны! Да, и супчик-то удался, вон как нахваливают работнички, да ложками стучат.
Кто-то сказал, что в жару аппетит пропадает. Когда раз в неделю ешь мясной суп, аппетит как-то забывает, что ему надо пропадать. Зинаида вперед дочери справилась с супом и вперед других подошла за чаем.
- Петровна, дай Бог тебе здоровья, сил в три раза больше стало. Накормила, так уж накормила. У матери родной такого горохового супа не едала. Ох, и наварист, ох, и хорош!
- Ладно тебе, скажешь тоже, не в русской печи томила, но ничего, сварился. Чаю? Давай кружки, подставляй, сахару-то Верка пожалела, чай не очень сладкий, но я туда порядочно малины бухнула. Пробуй, как тебе?
Зинаида отпила глоток, другой ароматного чая со вкусом смородины и малины, закатила от удовольствия глаза
- Петровна! Слов не хватает, вкуснота, никакого компота не надо. Пойду, девку свою напою.
Анютка сидела под кустом, обмахиваясь фартуком. Пожалела ее Зина, какая худая, какая хрупкая у нее дочь. Плечики узенькие, белая прозрачная кожа заалела от солнца, глаза запали, в уголках появились сиреневые тени.
- Устала, Анечка? Ты у меня молодец! Я подсмотрела в тетрадке, мы с тобой набрали больше всех. Если ягода продержится неделю, мы заработаем месячную зарплату и купим тебе демисезонное пальто!
- И тебе теплый платок, еще сапоги резиновые.
- Пей чай скорее, отдыхать не станем, пойдем собирать. Чем дольше отдыхаешь, тем труднее заново начинать работать.
Закончили с черной смородиной быстрее, чем за неделю и сразу взялись за красную и белую, а там и вишня поспела, и яблоки пошли.
Александра Дмитриевна уже не помнит, когда высыпалась. За всем надо уследить, чтобы чисто убрали ягоду, чтобы не воровали, потом ягоду реализовать без потерь.
Она есть везде и сразу, все держит под контролем. Каждое яблочко у нее на учете, каждое яблоко должно быть сорвано с ветки и уложено в ящик с соломой. Не дай Бог, Дмитриевна заметит, что кто-то небрежно бросил яблоко, тут гром и молнии! Легче быть привязанным к позорному столбу, чем вынести гнев Александры.
Ящики с яблоками отправляются в областной центр, в ближайшие города. Опавшие плоды идут на рынок, где их в миг разбирают. Счастлива Александра Дмитриевна! Счета в банке и касса совхоза наполняются деньгами. Да, уж! Воистину сказано, летний день год кормит.
Но, счастье ее не безоблачно. Единственная дочь, Марина, растет без призора. Родила ее Александра спустя четыре года после войны, тогда и с мужем, Георгием расписались. Не то, чтобы любовь большая была, так вышло, сошлись и жили, а тут ребеночек.
Перетыкали Маринку от одной бабки, к другой. А то и соседка водилась, иной раз в бельевой корзинке с матерью кочевала. Выросла, как татарник на краю дороги, матери с ней поговорить некогда, отцу неохота. Стукнуло пятнадцать, сама не стала ни с кем говорить. Колючая, вредная, упрямая, как мать, ленивая, как отец.
Хорошо заработали работники совхоза в это лето. Приоделись, детей в школу собрали. Это еще не все заработки. Еще картошку надо выкопать, свеклу убрать. Тут без ребятишек тоже не обойтись. Сходили первого сентября в школу и снова за работу, на картошку, на свеклу.
Для кого-то лето показалось трудным, для Анютки наоборот, он было радостным! Мама ни капли в рот не брала! Где бы ни работала, всегда первая, всегда в передовых. Анютка гордилась мамой, похвалилась, сидя как-то вечерам с девчонками на бревнышках
- Моя мама в полтора раза перевыполняет норму, она самая проворная, самая ловкая и самая красивая!
Галюня заступалась за свою маму
- Не хвастайся, Анютка, твоей маме легко, у нее нету такого хозяйства, как у нас и детей нет. Ты не в счет, ты уже почти взрослая. Если бы твоя мамка столько рожала, тоже бы растолстела.
- Как это нет хозяйства? У нас поросенок, куры, огород вон какой! Моя мамка все успевает.
Галя не хотела сказать ничего такого, просто за маму стало обидно
- Расхвасталась, не сглазь мамку свою. Посмотрим еще, какая она у тебя передовая, когда снова с Варькой задружится.
Как в воду Галюня смотрела. В честь завершения уборочной Александра Дмитриевна выставила угощение. Закололи поросенка. Накрыли столы во дворе конторы, щедрые столы. Наготовили всего, мяса много, солений всяких. Петровна постаралась, женщины ей помогли. Спиртное, конечно, тоже было.
Сначала было награждение передовиков. Вручали кому отрез ткани, кому посуду, кому, что. Зинаиде достался отрез шерстяной ткани на костюм-платье. Анюта, стоявшая в толпе таких же ребятишек, как она, горделиво поглядывала на всех, мол смотрите, какая у меня мама!
За стол ребят не посадили, поглазев на взрослых и получив угощение в виде конфет, они разбежались, кто куда. Анюта далеко от конторы не пошла. Боялась она, вдруг мамка опять выпьет? Сережка нашел ее, сидящей под рябиной, растущей у самой конторы
- Анютка, я тебя ищу! Ребята пошли на опушку, картошку печь, пойдем тоже!
- Не, я маму подожду, она сказала, долго не будет.
- Как долго не будет? Отец гармошку с собой взял, значит песни орать будут, а то и плясать. Пойдем, куда она денется, дом-то ваш рядом.
- Нет, Сереж, я мамку ждать стану.
- Скучно же сидеть одной, хочешь, я с тобой посижу?
- Сережка, зачем ты со мной водишься? Тебя скоро мальчишки дразнить станут.
Серега выплюнул травинку, которую грыз, провел рукой по волосам, посмотрел серьезно в глаза Анюте
- Пусть дразнят, я все равно буду с тобой водиться. Вырасту и женюсь на тебе. Пойдешь за меня замуж?
- Замуж? Когда вырасту? Пойду, если ты не будешь вино пить и бить меня не станешь.
- Бить не стану, а вино не пить, не обещаю, все мужики выпивают.
- Только маленько, ладно?
- Ладно! А может и совсем не буду. Ну его, это вино. Отец как напьется, так мамку грязными словами обзывает. Я никогда не буду тебя обижать.
- Ладно, и никому не скажем, что жениться станем, засмеют, правда ведь?
- Ладно, но я уже Витьке сказал. Больше никому не скажу.
Стемнело, у конторы зажгли фонарь на столбе, от чего Луна отодвинулась подальше в небосвод, звезды поубавили свой блеск. Прав был Сережа, песни за столом запели, да так ладно, так протяжно, что сердце маленькой Анюты защемило. Жалко стало всех, себя, маму и примятую траву, про которую пелось в песне.
После и в пляс пошли. Ох, как выплясывала Зинаида, залюбуешься! Так оттопывает, кажется, земля трясется. Напарник у нее не хуже, стоят друг друга. Хорош! Глаз с Зинки не сводит. Женщины переглядываются, мужчины ухмыляются. Все понятно, Зинка своего не упустит.
Народ понемногу стал расходиться. Ушли и Сережины родители. Сереже тоже пора домой, а то мать искать пойдет.
- Анют, пойдем, подождешь свою мать дома. Мне надо идти, а то отец ругаться будет. Маме за меня попадет.
- Ты иди, я сейчас, скоро все разойдутся, и мы с мамой пойдем.
Зинаиде дела нет, что дочь ее ждет. Весь вечер она томилась под пристальным взглядом Ивана, сына Маргариты, прибывшего в отпуск, и случайно попавшего на этот праздник. Может от смущения, может по привычке, забыв про обещание, данное дочери, она выпила и выпила много.
Все сразу стало прекрасно, все люди добрые, все ее любят, а Иван, он просто создан для нее. Луна шепчет, звезды кричат, не упусти Зинка свое счастье. Когда Иван подошел к ней, помог подняться с лавки, обнял за талию, она нисколько не была против этого.
Он только сказал: «Пошли!» и она пошла. Повела она Ивана к себе домой, забыв, что там дочь и при ней никак нельзя, но так хочется, сил никаких нет терпеть. Все нутро горит, требует, пульсирует.
Анюта, плача во слух, шла за матерью, которую, прижав к себе, вел к их дому незнакомый мужчина. Только вошли во двор, Аня принялась отрывать руку мужчины от талии матери
- Пусти ее, пусти, гад! Она просто пь яная! Отпусти, говорю!
Парень вырвал руку, оглянулся на Аню
- Это что за шмакодявка? А? Ну-ка, пошла прочь!
Крепко схватив девочку за руку, он попытался выкинуть ее за калитку. Анюта укусила его за руку. Иван взревел
- Б…! Она кусается, твоя что ли? Да, ну тебя, знал бы, лучше к Катьке подкатил.
Зинаида не могла сейчас оставаться одна, нет, не могла.
- Стой, Ванечка, я сейчас ее проучу, не уходи! Анька, иди сюда ко мне, я кому говорю!
Зинаида даже протрезвела от злости. Схватив дочь за руку, она потащила ее в огород. Анюта догадалась, что хочет сделать мама. Она уже один раз зимой запирала ее в бане на ночь. Утром спьяну забыла про нее, и Аня просидела там до обеда, пока за ней не зашла Галюня.
Тогда Аня так перепугалась, что стала по ночам ходить под себя. Потом это прошло, только с тех пор Анютка ненавидит мыться в бане. Она-то точно знает, кто настоящий хозяин бани и боится его. Только никому об этом не говорит, не поверят.
- Мама, мамочка, я не буду, мама, родненькая, не надо в баню, я боюсь, мамочка!
Девочка упиралась ногами в землю, вырывалась, изгибаясь всем телом. Но Зинаида уже вошла в раж, слезы и крики дочери не вызывали в ней жалости, а только злость и раздражение.
Она приволокла дочь к бане, закинула вовнутрь, приперла двери лопатой.
- Сиди тут, дрянь такая, баня топленая, тепло. Не будешь в другой раз лезть, куда не просят, гадина, еще и кусается!
Анюта стучала кулаками в дверь, визгом визжала, кричала, умоляла
- Мамочка, я больше не буду, мама, выпусти меня, мне страшно, мамочка, выпусти, ради Христа.
Но Зинаида уже не слышит ее, она уже дома, на коленях мужчины. Она нетерпеливо срывает с себя одежду, вырывая с мясом перламутровые пуговицы на новой шелковой блузке. Не терпится ей скорее обнажить себя и отдаться, наконец.
Устав кричать и колотиться в дверь, Аня обернулась и в кромешной темноте увидела огромного рыжего кота, сидящего на лавке. Он машет хвостом и одной лапой протирает свою широкую морду. Рядом с ним, маленькая лохматая женщина, вся заросшая шерстью. Она грозит Анюте длинным пальцем и скалит острые зубки. Оба смотрят на нее и смеются, радостно так смеются.
Анюта прижалась спиной к двери, от ужаса волосы ее встали дыбом, по ногам потекла горячая струя. Девочка сползла на порог, упала на пол боком и потеряла сознание.
Продолжение Глава 3