Глава 16
Московская жизнь захватила Дину с головой. Ей казалось, что она вернулась на десять лет назад. Только теперь поняла, насколько уныло и неинтересно она жила, когда вершиной успеха посчитала провинциальный журнал. Глянец в их небольшом городишке – это чистый оксюморон. Как если бы доярка заявилась на ферму и, стоя по колено в навозе, демонстрировала брендовые сапожки или роскошную дизайнерскую сумочку. Глупо. И смешно. Дина старалась об этом опыте даже не вспоминать, особенно когда оказывалась вместе с Максом в тусовке московских журналистов. Это не был бомонд, но Дине они казались небожителями.
– А что это за журнал? – морщили безупречный лоб столичные акулы пера, услышав название.
И Дина, краснея, начинала объяснять и даже заранее немножко защищать бывшее свое место работы, как будто боялась, что его высмеют. Но потом ей это надоело, и она просто махала рукой:
– А… Неважно…
Почти каждый вечер они с Максом ехали то к одним его знакомым в апартаменты, то к другим загород и везде ее принимали абсолютно за свою, нисколько не интересуясь, какие отношения их связывают. Образ жизни Макса совершенно не вязался с ситуацией в его семье, и Дина иногда отходила в сторону и просто за ним наблюдала. В один из вечеров не выдержала:
– Макс… А твоя дочка… Где сейчас и как?
Макс прищурился, в глаза ему попал дым, помолчал и отвернулся.
– Они в Германии.
Дина изумленно вытаращила глаза. Острая заноза кольнула в сердце. Она вспомнила маленькую копию Макса с ямочкой на подбородке, и на мгновение ей стало не по себе. Так спокойно говорит о дочери, как будто она на экскурсию поехала, а не в больницу.
– Не бери в голову. У меня все под контролем. А тебе в это вникать не обязательно. Договорились?
Дина обиделась. А еще испугалась. Уж очень неприятный осадок остался на душе. Как будто проплыла мелкая рыбешка над илистым дном и едва-едва заметную взвесь взбила. И вот кружат эти мелкие песчинки и грязь и никак не улягутся. Вроде, и вода осталась почти прозрачной, а мешает. «Тема неприятная. Переживает. Имеет право не обсуждать», - постаралась успокоить себя Дина. Больше об этом не думала. Это не ее зона ответственности. Она сама по себе, а раз Макс с ней, значит, понимает, что делает.
Изнывала без работы, делилась интересными темами и с удивлением в один из дней обнаружила свою идею в колонке какой-то Мартыновой Юлии. Возмущенно ткнула Максу в лицо.
– Ну и что? – пожал он плечами. – Это ж Москва, Динка… Кто первым успел, тот и в дамках.
– Но это моя идея!
– Как видишь, не одна ты такая креативная, - улыбнулся Макс и Дине почудилось в его улыбке злорадство. – А вообще… это же не ваше болото, где по месяцу собираются писать материал. Здесь время в десять раз быстрее идет. Конкуренция большая… Учись оперативно действовать.
Дина вспыхнула… С таким пренебрежением Макс отозвался об издании, которому она отдала столько лет и которое искренне любила. Правда, она сама первая предала Пал Палыча и его детище, но это не дает Максу право обесценивать все, что она делала.
И снова стало некомфортно, словно в глазу мешает тонюсенькая ворсинка от ватного диска, а найти и вынуть ты ее никак не можешь. Так и моргаешь без конца, пытаясь не обращать внимания. Уговаривала себя тем, что привыкает, что Макс, по сути, прав: огромный город, хищный, безжалостный, реакция должна быть молниеносной. Либо ты, либо тебя.
Недовольство таяло, как масло на сковородке, стоило только Максу приблизиться, а ей вдохнуть горьковатый его запах. Забывала обо всем, растворялась, оставляя на спине длинные царапины. Смущалась. Макс подтрунивал, морщился и крутился у зеркала, заглядывая через плечо.
– И как ты это делаешь?..
Обещание свое сдержал и в редакцию устроил, но не туда, где работал сам. Это задело, но Макс, заметив досаду, чмокнул в нос:
– Это временно. Для начала. Тем более у меня сейчас все нестабильно…
Дина насторожилась. Неужели Макс продолжает бунтовать? Конфликт с продюсером кое-как был улажен, Макс получил план работ, вносил правки, целыми днями писал и звонил, договариваясь о встречах, а теперь опять не уверен, что это надолго? Ощущение зыбкой почвы под ногами не радовало. Дина уже успела позабыть, что это такое быть с Максом. А быть с ним это, прежде всего, забыть о стабильности и покое. С чего она решила, что он так сильно изменился? И потом, никто не держит. Улиточный Костик хранит верность и ждет ее. Дину передернуло от отвращения, и она даже потерла ладошки, словно почувствовала на коже противную слизь.
В первый рабочий день волновалась ужасно, но ее появление в редакции почти никто не заметил. Да и она ошалела от суеты, громких разговоров, телефонных звонков и воплей ответственного секретаря и редактора. Рысью сновали сотрудники, бодро булькал кулер с водой и автомат с кофе, клубился сигаретный дым в курилке, и мусорное ведро наполнялось пустыми бумажными стаканами с коричневыми разводами.
Дина ничего не успевала. Медленно реагировала, долго соображала, что ответить, не могла сразу отыскать нужные контакты, и к концу дня, еле сдерживала слезы. Вся ее уверенность исчезла без следа. Она казалась себе стажером, который впервые оказался среди профессионалов и только всем мешает. Ее маленькую почти мальчишескую фигурку не замечали, бесцеремонно отодвигали в сторону, толкали, если попадалась в коридоре и, извинившись на ходу, летели дальше. Время при этом тянулось медленно, и Дина никак не могла дождаться вечера, когда она уже сможет сбежать из этого адского котла. Она с ностальгией вспоминала неспешную жизнь преданного журнальчика, долгие перекуры в компании с Бонифацием, мелкие сплетни и отсутствие цейтнота. После обеда сильно разболелась голова, и Дина в ужасе подумала, что она не сможет здесь работать. К такому ритму привыкнуть невозможно!
Вечером пила вино и ревела, уткнувшись Максу в рубашку. Размазывала черные потеки вокруг глаз и лепетала вспухшими губами:
– Я ничего не уме-е-е-ю…. Я там, как деревенщина-а-а…
– Глупая, - Макс целовал ее в голову. – У тебя все получится. Я не сомневаюсь… Привыкнешь. Разберешься. Поймаешь ритм…
И Дина поверила. А может быть, просто испугалась, не захотела показаться Максу слабой и ни на что негодной. Привыкла. Разобралась. Поймала ритм. Как когда-то в танцах. Через две недели спорила с редактором, по третьему кругу вносила правки, мчалась по пробкам на интервью и удивлялась, показывая корочку прессы: неужели это взаправду? Прежняя жизнь окончательно размылась и растворилась, как будто и не было ничего.
С отцом больше не разговаривала, а вот мамины рыдания порядком стали раздражать.
– Ты понимаешь, что Костя подаст на развод и правильно сделает? – стонала мать. – Какого это ему, знать о любовнике и достойно вести себя?! Он не станет долго унижаться… - зачем-то пугала она дочь.
– Но ты же знала о любовнице и не развелась, - жестко отбивала нападение Дина.
– Ты ничего не знаешь, - в голосе слышалась боль, - не знаешь и не можешь судить…
– Вот и вы меня не судите. И отстаньте. Сама разберусь.
– Но ты же совершаешь непоправимую ошибку! – восклицала мать. – Мы же добра тебе хотим, Дина!
– Жизнь моя. Ошибки тоже мои, - Дина бросала трубку и ныряла в ноутбук.
Бешеный ритм стал ей нравиться. Как будто компьютерная игра, где нужно успеть обойти все препятствия и добраться до приза. За очередной материал выписали небольшую премию и поручили взять интервью у основателя Модного дома. Дина ликовала. Звонила Максу, чтобы позвать его в ресторан и отпраздновать первый успех, но он не отвечал. Коллеги-журналисты тянули ее в один из баров… пятница, могут расслабиться, а заодно и обмыть успешное начинание. Дина отбивалась, смеялась и все поглядывала на экран телефона. Решила поехать домой, дождаться Макса, но тут звякнуло сообщение. Прочитав его, прикусила губу:
– Эй, погодите! Я все-таки с вами!
Под одобрительные возгласы присоединилась к шумной компании и, смеясь, пообещала всем по бокалу шампанского за свой счет. В носу щипало, как будто она уже сделала неосторожный глоток, и пузырьки газа разлетелись в носоглотке. «Мне нужно было уехать. Извини, забыл предупредить» - вот что грозило вызвать слезы, а вовсе не холодный брют.
«Забыл… ну да, что такого? Кто она такая, чтобы о ней не забывали? Лимита, пригретая столичной звездой. Куда ей до тех, о ком он никогда не забывает!»
Угощала, веселилась, хохотала над пошлыми шутками и убирала с талии руку уже изрядно выпившего Лешки Пономаренко. Он не унимался:
– Ты ведь по протекции Соболева пришла, да? А что у вас? Это самое?... – он ухмылялся и выразительно шевелил густыми бровями.
Дина беспечно смеялась, выдавая слезы в глазах за блеск от шампанского.
– Нет, у нас с ним ничего… Учились вместе. И все.
– А-а-а, тогда это хорошо, - щурил черные и без того узкие глаза Пономаренко и опять тянул руки.
– Я замужем, Леша, - отбивалась Дина. – Муж приедет и оторвет тебе голову, - шутливо пугала она парня.
Он грустно мотал неоторванной головой и просил налить еще виски. Дина что-то рассказывала, травила байки, вспоминала общих преподавателей с факультета и задыхалась от чувства ненужности.
Часа в два ночи незаметно от всех сбежала. Отпустив такси, немного прогулялась по знакомым улочкам и переулкам, продрогла до костей и побрела домой. Съемная квартира встретила ее равнодушно, кто тут уже не жил за столько времени? А Дина с грустью вспомнила уютную бабушкину двушку, и удивительное тепло, которое ее окутывало с первого шага в прихожей. Сбросив на ходу куртку и обувь, она пошла в комнату. День, который начался с ее признания, закончился ночью одиночества и слез.
