Про Николая Дмитриевича Стахеева я писал нынешней весной столько раз, что он уже, кажется, стал для меня если не родным, то как минимум добрым знакомым.
Прототип Кисы Воробьянинова, племянник живописца Ивана Шишкина, коллекционер, меценат и предприниматель. Начинал деятельность с торговли чаем, закончил углем, нефтью и золотом. Эмигрант, если верить легенде – после революции вернулся в Москву за спрятанным в особняке на Новой Басманной улице кладом, сдал его государству и до конца дней получал пенсию от ГПУ.
Чем не уникальная личность!
И вот еще один дом в историческом Белом городе, почти посередине между Мясницкой и Маросейкой, что принадлежал ему с 1900 до 1914 года.
Что характерно – тоже творение любимого архитектора Стахеева – Михаила Федоровича Бугровского. Которого многие в шутку называли его придворным архитектором.
И речь идет, конечно, про…
…Пятиэтажное угловое здание с вывеской «Казначейство»
Когда гуляешь по Мясницкой улице, не заметить его на перспективе Большого Златоустинского переулка совершенно невозможно.
Он смотрит на тебя, как стрела, лежащая на тетиве. Или будто нос корабля, рассекающий два переулка.
И как раз по пути к нему мы прикасаемся к памяти того самого, разрушенного, но живого Иоанно-Златоустовского монастыря. Что дает еще один повод сюда завернуть (3 фото).
С самого начала девятнадцатого столетия здесь стоял двухэтажный каменный дом с жилыми покоями и большим садом во дворе, выстроенный по заказу английского купца Христофора Шутлеворта. В 1840 году он перешел в руки богатого домовладельца, поручика Николая Петровича Воейкова и его жены Юлии Адальбертовны (или Альбертовны). О последней, кстати, я уже писал однажды:
Вступив во владение, Воейковы построили новое здание и сразу же сдали часть его помещений под пансион для девочек госпожи Куци и оптическую мастерскую известного в те годы механика Пристлея.
А выстроенный на его месте на изломе веков новый монументальный пятиэтажный дом, вобравший в свое левое со двора крыло прежнюю постройку 1840 года, сделался известен как...
...Доходный дом Николая Стахеева
А также под названием «Большая Сибирская гостиница» или «Сибирское подворье».
Его первый этаж по сложившейся для доходников традиции заняли магазины, в том числе магазин запчастей для автомобилей и (!) самолетов Бенедикта Григорьевича Левенталя, на верхних разместились роскошные апартаменты (5 фото).
И дом получился в самых лучших традициях Стахеева, Бугровского и симбиоза русского стиля, неоклассицизма и модерна (9 фото).
В его окнах даже сохранились (как минимум, частично, как утверждают) старые деревянные рамы (4 фото).
А сквозь окна второго этажа с улицы можно рассмотреть вот такую красоту. По-видимому, это некий огромный потолочный светильник над вестибюлем (3 фото).
Все-таки в здании располагается Федеральное казначейство России (3 фото).
Рассказывают, что расстался с этим прекрасным домом Николай Дмитриевич не по доброй воле. Страстный, но неудачливый игрок, он обожал Монте-Карло с его игорными домами. И однажды просадился так, что от владения в Большом Златоустинском пришлось отказаться.
Так все было в действительности или нет, не знаю, но с 1915 года владельцем гостиницы сделался потомственный почетный гражданин Иван Павлович Каменев.
Конечно, еще надо упомянуть, что в доме этом, кроме меблированных комнат и магазинов...
...Располагалось много интересных организаций
Причем было это как до революции, так и после оной. К примеру, на протяжении всего времени существования гостиницы здесь работала одна из булочных знаменитого Филиппова – того самого пекаря, который изобрел булочки с изюмом.
«Первейшим хлебопеком в Москве был «придворный пекарь» Филиппов. Он так прославился калачами, что поставлял их к «высочайшему двору» в Петербург, и молва утверждала: сколько ни старался он печь калачи в Петербурге на невской воде, вкус был не тот, что на ключевой, громовой мытищинской воде, на коей замешивалось тесто в Москве.
<...>
В Москве в течение 35 лет, до 1891 года, правил князь Владимир Андреевич Долгоруков. Кому-то из его «близких со шпорами» придворный пекарь Дмитрий Иванович Филиппов (его хорошо знала моя мать) чем-то не угодил – вероятнее всего, обидел взяткою. «Близкий со шпорами» устроил так, что к князю был допущен некий мещанин – едва ли не в гороховом пальто – и принес жалобу на придворного пекаря, и тут же предъявил ситный с запеченным в нем тараканом. Князь, любивший по временам являть себя крайним народолюбцем, воспылал гневом и тотчас же призвал к себе Филиппова.
– Это что? – указал ему сиятельнейший (а может быть, и светлейший) князь на злополучный ситник.
– Изюм-с! – спокойно ответствовал придворный пекарь и тут же проглотил таракана, как наисладимейшую снедь.
Сиятельный развел руками от изумления, а затем, пригрозив десницей неизвестно кому – не то придворному пекарю, не то «близкому со шпорами» и мещанину в гороховом пальто, «проследовал во внутренние апартаменты».
Филиппов же тотчас ринулся в свою пекарню, бросился к чану, где месили тесто для ситников, потребовал, чтоб принесли пуд изюму, и приказал сыпать его в чан с тестом. Пекари подумали, что хозяин их лишился рассудка. А оказалось совсем наоборот»
(Сергей Дурылин, «В родном углу»)
Правда, Владимир Алексеевич Гиляровский утверждает, что это был не князь Долгоруков, а «всевластный диктатор Москвы генерал-губернатор Закревский». И примерные годы, когда это событие произошло, плавают в различных версиях. И даже кто именно из Филипповых в нем участвовал: Дмитрий Иванович или его отец Иван Максимович.
А в 1905 году в той булочной устроили тайный склад запрещенной литературы Московского комитета РСДРП.
Кроме этого, здесь размещались Вспомогательное общество коммивояжеров и городских продавцов, клуб ремесленников под председательством Николая Андреевича Шамина – гласного Московской городской думы и члена длинного списка различных общественных организаций.
(4 фото)
А еще – артель посыльных и газетчиков под названием «Гонец», которой Стахеев, как утверждают, еще в 1906 году лично передал одну из квартир в бесплатное пользование сроком на двадцать лет.
Артель ту составили хитровские мальчишки. Они дежурили на вокзалах, у бирж, гостиниц и всевозможных контор, выбивая себе заказы на разноску посылок и грузов. Некоторые работали напрямую с фабриками и мануфактурами. А часть заработанных средств отдавалась в московские приюты, над которыми артельщики брали шефство.
В 1920-х годах здесь открылись Научно–технический отдел Высшего Совета народного хозяйства (ВСНХ), Центральный дом крестьянина и Общество «Долой неграмотность». Немногим позднее, в тридцатых – Наркомзем и ЦК Коммунистического Союза Молодежи.
А заодно Институт сои при Всесоюзной академии сельского хозяйства, курсы пчеловодства и шелководства. И редакции целой кучи советских журналов: «Народное хозяйство», «Голос крестьян», «Известия Всероссийской ассоциации натуралистов» и даже редакция журнала «Наука и жизнь»!
Да и...
...Многие знаменитости здесь побывали
Литератор и драматург Максим Горький и писатель, переводчик, искусствовед, критик и публицист, а заодно пламенный революционер и государственный деятель Анатолий Васильевич Луначарский выступали здесь в 1929 году на Первом Всероссийском съезде крестьянских писателей, Железный Феликс Эдмундович Дзержинский работал в этом здании, когда в нем располагался ВСХН.
А в принадлежавшей Центральному Дому крестьянина квартире с 1926 по 1927 год проживал писатель, поэт и киносценарист, участник Великой Отечественной войны Андрей Платонович Климентов, более известный под псевдонимом Андрей Платонов.
«Вскоре после революции здесь разместились Центральный дом крестьянина и общество «Долой неграмотность». Узенький кокетливый фасад преобразился. Вверху возникла колоссального размера надпись «РСФСР». Внизу – «Дом». Слева – «Центральный». Справа – «Крестьянина». Все вместе читалось – «РСФСР, Центральный Крестьянина Дом».
Нельзя сказать, чтобы преображение пошло на пользу этому фасаду.
Зато здесь поселился Андрей Платонов, как только прибыл из Воронежа в Москву. В то время он служил в Центральном комитете союза Всеработземлес и получил от него квартиру. Однако через месяц был уволен. То есть остался без работы и жилья в чужом, враждебном ему городе, зато с семьей.
Платонов не сдавался, и квартиру просто так не покидал. Писал письма, в красках повествующие о своей нелегкой доле: «Я остался в чужой Москве – с семьей и без заработка... Чтобы я не подох с голоду, меня принял НКЗ на должность инженера-гидротехника... Одновременно началась травля меня и моих домашних агентами ЦК Союза... Называли ворами, нищими, голью перекатной (зная, что я продаю вещи). У меня заболел ребенок... Я каждый день носил к Китайской стене продавать ценнейшие специальные книги, приобретенные когда-то и без которых я не могу работать... Никто не хотел принять во мне участия, только инженеры из НКЗема сочувствовали и поддерживали меня»
(Москвовед Алексей Митрофанов, «Пристанище Платонова»)
В 1938-м здание передали Наркомату Обороны СССР под Штаб тыла Вооруженных Сил.
А с середины лихих девяностых бывшая Большая Сибирская гостиница оказалась фактически заброшенной и пребывала в таком состоянии до нулевых.
В 2016 году здание объявили объектом культурного наследия регионального значения и приступили к его реставрации. В ходе работ восстановили историческую объемно-пространственную композицию и планировку помещений, первоначальный цвет и архитектурно-декоративное оформление фасадов.
И в 2018 году, через сто лет после того как закрылась гостиница, в доме возле Мясницкой улицы расположилось то самое Казначейство.
* * *
Мои дорогие подписчики и случайные гости «Тайного фотографа»! Большая и искренняя благодарность каждому из вас, кто дочитал рассказ до конца.
У меня к вам большая просьба: подумайте, кому из ваших друзей была бы интересна моя страничка, кому вы могли бы ее порекомендовать? Давайте вместе увеличим число единомышленников, кто любит гулять по Москве, изучать историю ее улиц и обсуждать эти истории друг с другом.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!
А заодно напоминаю о нашем нововведении: телеграмм-чате для неформального общения и обмена фотографиями, мнениями, впечатлениями и местами для интересных прогулок.