В 1962 году на экраны страны вышел фильм режиссёра Сергея Герасимова «Люди и звери», сценарий которого написал сам мэтр советского кинематографа совместно с женой, Тамарой Макаровой. За плечами именитого мастера уже были эпохальные фильмы, навсегда вошедшие в «золотой фонд» советского кино - «Семеро смелых», «Молодая гвардия», «Тихий Дон». Однако этот фильм был особенным. Причём, некоторые считают его едва ли не лучшим фильмом Герасимова (хотя есть и такие, кто думает наоборот – слишком идеологическим и насквозь фальшивым). Фильм очень многогранный, а мысли, озвученные в нём, до сих пор заставляют задуматься обо всём, что увидел. Этот фильм не выходит из головы годами!
Главную роль в нём исполнил замечательный Николай Ерёменко-старший, а его партнёрами были Михаил Глузский, Вадим Захарченко, Татьяна Гаврилова, Жанна Болотова, Сергей Никоненко. По тем временам слишком острый, он вышел на экраны на исходе правления Хрущева и вскоре был «положен на полку». Ортодоксальные партийные идеологи «эпохи застоя» усмотрели в нем вредные мысли. Надо думать, в лояльном изображении Запада, и в образе героя, далёкого от восхваления коммунизма.
Этот фильм - история советского офицера Алексея Ивановича Павлова, попавшего в плен под Ленинградом, перенесшего немецкий концлагерь, сахарные плантации в Аргентине и непростую жизнь в Германии, где он работал водителем в богатой семье. Во времена «хрущевской оттепели» он решает вернуться на Родину.
Самая важная, «крамольная», мысль звучит с экрана открытым текстом: в большинстве людей ещё очень жив зверь. Степень же «зверства» бывает разная: в одном зверь - волк, в другом - лиса, в третьем - заяц или мышь. Или колючий ёж, как у главной героини – Тани (Жанна Болотова). Но есть люди, их очень мало, в которых совсем нет зверя. На них, собственно, и земля держится.
У Алексея в России осталась родня – брат Пётр, которому он в течение 15-ти лет постоянно писал письма. Но ответа не получал. Как оказалось впоследствии, жена брата Валентина (потрясающая игра актрисы Натальи Медведевой) просто рвала эти письма, не давая прочесть ни строчки. Когда скрывать присутствие брата уже не было никаких сил (письмо принёс сын), то жена откровенно всё высказала. Мол, какой он тебе брат, коли не известно, где болтался 17 лет.
- Лезть в чужую семью со своими родственными претензиями… На кой чёрт он тебе нужен? Откуда-то из заморских земель, является какой-то субъект без роду и племени… А кто тебе за него поручится? И откуда он взялся?
Особенно трагичной была финальная сцена встречи Алексея с братом после долгой разлуки. Тот всё-таки забежал к нему на съёмную квартиру, «на минутку», поздней ночью, да и то после серьёзного разговора с сыном.
Встреча родных братьев в итоге всё же произошла. Но «не по-людски» как-то.
Начало разговора было традиционным – улыбки, рукопожатие, слова «живой» и «ты подумаешь». Но, старший так и остался на улице, в дом войти не захотел – «я только на минутку». Мол, «завтра к тебе как следует, зайду». Алексей в момент всё понял и общих тем как-то не оказалось. Надо было оправдаться, и старший неуклюже начал.
- Трудно… понимаешь, брат… Уж так трудно, - только и промолвил он, стараясь не глядеть прямо в глаза.
- А что ж тебе так трудно-то, брат, а? – не выдержав, спросил Алексей. – Что ж тебе так трудно-то?
И услышал в ответ со вздохом:
- А всё трудно… Жил легко и не замечал как жил. А вот сейчас задумался, и вижу – всё трудно.
Алексей всё понял и не настаивал больше. Улыбнулся даже.
- Да полно, брат. Ты себя не мучай. Живи как жил – всё равно у тебя иначе не получится.
- Это почему же? – изумился брат.
- Сам знаешь почему. И обо мне не думай – у тебя своя жизнь, у меня своя.
- Это-то так.
- Ну, вот видишь. Я и приехал-то, только чтоб взглянуть на тебя, какой ты есть.
- Ну, и что скажешь?
- Да вижу – жив-здоров.
- А, ничего, на здоровье пока не жалуюсь.
- Всё прекрасно. Ну, час поздний. Ступай-ка, брат, домой, пока тебя там не хватились.
Так чем же мешал родной брат и почему оказался не нужен? О чём могла беспокоиться Валентина, если речь не шла о наследстве? Как мог брат на что-то претендовать?
Ответ крылся в словах жены – бурная семейная сцена едва не завершилась сердечным приступом.
- Неужели ты думаешь, что всё, что я сколотила своими руками, швырну под ноги твоему братцу? Да плевать я на него хотела со всеми его потрохами! Знать я его не знала и знать не желаю! Ты можешь выбирать: отправляясь к своему братцу, или забудь о семье, или оставайся в семье – но нет у тебя брата!
В общем, жена стыда и срама не убоялась. И призналась, письмо, принесённое с утра сыном, было не первым – «он 15 лет нас шантажирует».
Родственника-прихлебателя! Вот кого боялась Валентина «посадить к себе на шею»! Пользоваться, чтобы не платить за услуги – именно такая черта более всего раздражает нас в родне!
История, показанная в фильме, как это ни прискорбно, типична для многих семей. Со временем и я лично узнал, что нечто похожее произошло и в моём роду – после войны мимолётом состоялась встреча моего прадеда с родным братом. Поговорили немного и разошлись навсегда. Старший брат деда после войны остался в Литве, где и умер в итоге, обзаведясь под старость новой семьёй. Писем на родину не писал.
Да и сейчас слышу немало историй от знакомых, что где-то к кому-то приехал родной брат (не женатый), вроде «на недельку», да и завис уже на год-другой.
Эпоха «гласности и перестройки», а затем и крах СССР привели к тому, что архивы распахнули свои двери для исследователей. В некогда недоступные для простых смертных «святая святых» устремились любители со всех концов нашей необъятной Родины.
Тогда в конце 80 - начале 90-х годов мы искренне считали, что причина нелюбви и отсутствии интереса наших ближайших родных к своим родственникам крылась в опасении. Мол, привлекут, как пособников и т.д. Всем были знакомы эти страшные слова – ЧСИР, т.е. «член семьи изменников Родины». Т.е., во всём были виноваты проклятые НКВД-шники.
Однако дело, как оказалось, было совсем в другом. Отнюдь не страх перед наказанием двигал людьми и не жестокую «машину репрессий» опасались люди.
Действительно, как ни жестоки были слова жены брата Петра Валентины, но она оказалась права. Дело – в обычном потребительстве. Родственников (особенно ближайших) банально использовали: чем-то помочь, куда-то устроить, где-то переночевать и т.п.
И у меня в роду было такое. С 70-х годов хорошо помню, что в квартире кто-то ночевал – приезжала родня из разных мест. Дом почти всегда был полон народу.
Увы, генеалогия не даёт ответа на вопрос – какими были те люди, которых мы ищем. Нигде не будет описания характера, взаимоотношения с людьми и т.п. Мы никогда не узнаем, хорошими или плохими были наши предки.
Да, безусловно, для нас они навсегда останутся нежными, любящими, прекрасными и душевными, но кто сказал, что это было так на самом деле? Кто сказал, что «со стороны» наши предки такими являлись?
Увы, генеалогия во многом – это выдуманные нами же самими истории о жизни наших предков, которых мы не видели и абсолютно не знаем. В порыве какой-то необузданной и непонятной любви мы наделяем их чертами, которыми они не обладали и приписываем им поступки, которые они не совершали. А ведь они – такие же люди, как и наши соседи, например. А кто из Вас искренне любит соседей?
Далеко не каждый сможет спокойно, обстоятельно и взвешенно объяснить, а зачем Вам эти родственники? Ну, нашли и дальше что? Что, собственно, мы пытаемся скрепить? Что Вы хотите от внезапно обретённых родственников такой дальней степени родства? Что именно Вам конкретно нужно?
Ну, встретитесь (если даже встретитесь!), поговорите… Вряд ли разговор будет весьма продолжительным. Через минут 5-10 Вы поймёте, что общих тем у Вас больше нет: перечисленные имена-отчества знакомых людей иссякнут, а углубление в прошлое вряд ли будет столь интересным.
А второй встречи может и не быть. Хорошо, если Вы окажетесь ровесниками (ну плюс-минус 5 лет). А вот людям постарше или помладше вряд ли будет интересно.
Кто из Вас постоянно поддерживает связи с дальней роднёй? Или она так и остаётся, «найденной на бумаге»? Тут от родных-то братьев отворачиваются, а уж от трою- и пяти-юродных и подавно!
Мне скажу, что, вот у меня, например, совсем всё по-другому. Отвечу так: и слава Богу, что у Вас по-другому! Значит, Вам и Вашей семье повезло. Но это – лишь единичный пример.
Незнание истинных намерений приводит порой к смешному. Кто-то начинает выдумывать какие-то «родовые корни», или «родовую память». Да никакой «памяти рода» не существует! Какая может быть память, когда эту самую родню ты увидел спустя 100 с лишним лет, когда от родственников стремились отделаться, как от назойливых мух? Мой дед, например, когда я просил его рассказать что-нибудь о родне, всегда отмахивался, словно отбивался:
- Да там пол-села было Оленевых! Что я их всем упомню, что ли?
Когда у него всё-таки было хорошее настроение, мне в лучшем случае удалось выпытать кое-что о родных братьях прадеда.
В общем, вспоминать очень многим не хочется – и явно, что не от радости.
Я считаю, что виной тому – община, которая формировала мышление русских людей на протяжении сотен лет. Это сейчас нам кажется, как хорошо, как дружно жили люди 150-200 лет назад. Большие семьи, много детей! Увы – это большое заблуждение.