В 1982 году Нобелевскую премию по литературе получил колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес, с формулировкой «за романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента». Латиноамериканская литература стала такой же популярной, как чуть раньше Кубинская революция. Мир познакомился с библией «магического реализма» - романом «Сто лет одиночества», написанном в 1967 году и положившем моду на Латинскую Америку.
Если кратко, то это - история о зарождении, расцвете, закате и гибели рода Буэндиа, а с ним и города Макондо.
Вопросы, поднятые самым известным колумбийцем, очень близки нам, русским.
Так, в частности, тема войны между консерваторами и либералами проходит «красной нитью» через самое известное произведение Гарсиа Маркеса.
Непосредственной причиной кровопролития, унесшего жизни многих людей, послужили выборы. Точнее, искажение их результатов.
О том, кто такие либералы, откуда они и что они хотят, дискуссии ведутся не один год и даже не век!
Тесть полковника Аурелиано Буэндиа, коррехидор (исправник) Макондо дон Аполинар Моското объяснял своему зятю простыми словами, в чём состоит разница между этими двумя партиями.
«… Либералы, говорил он, — это фасоны, скверные люди, они стоят за то, чтобы отправить священников на виселицу, ввести гражданский брак и развод, признать равенство прав законнорожденных и незаконнорожденных детей и, низложив верховное правительство, раздробить страну — объявить ее федерацией. В противоположность им консерваторы — это те, кто получил бразды правления непосредственно от самого Господа Бога, кто ратует за устойчивый общественный порядок и семейную мораль, защищает Христа, основы власти и не хочет допустить, чтобы страна была раскромсана…».
Аурелиано Буэндиа «из чувства человечности» симпатизировал либералам «во всём, что касалось прав незаконнорожденных детей», однако так и не мог понять, «зачем нужно впадать в крайности и развязывать войну из-за чего-то такого, что нельзя потрогать руками».
К тому же меры предосторожности, введённые тестем, виделись ему явно чрезмерными. Солдаты обошли все дома и конфисковали охотничьи ружья, мачете и даже кухонные ножи, во избежание поножовщины на избирательных участках. Кроме того, во время выборов было запрещено торговать спиртными напитками и «собираться группами числом более трех человек, если это не члены одной семьи».
Солдаты раздали всем мужчинам старше 21 года листки для голосования: голубые с именами консерваторов и розовые – с именами либералов. Само голосование было свободным, однако проверяющие строго наблюдали, чтобы никто не смог проголосовать больше одного раза.
«… Вечером, сидя за партией в домино с Аурелиано, он приказал сержанту сорвать ярлык и подсчитать голоса. Розовых бумажек было почти столько же, сколько голубых, но сержант оставил только десять розовых и пополнил недостачу голубыми. Потом урну опечатали новым ярлыком, а на следующий день чуть свет отвезли в главный город провинции…».
Фальсифицировав таким образом итоги выборов, дон Аполинар заявил, что либералам не на что жаловаться, ведь немного розовых фишек в урне всё же осталось. Т.е., будьте довольны, что за вас хоть кто-то отдал голоса!
Однако Аурелиано был с этим категорически не согласен.
- Если бы я бы либералом, — заметил он, — я бы начал войну из-за этой истории с бумажками.
На что мудрый тесть ему возразил:
- Ай, Аурелиано, — сказал он, — если бы ты был либералом, ты бы не увидел, как меняют бумажки, будь ты хоть сто раз моим зятем.
Как и предполагал дон Аполинар, возмущение в городе вызвали не подтасовки результатов, а «отказ солдат вернуть отобранные ножи и охотничьи ружья».
Как мы видим, «социальная справедливость» была нарушена. Пусть дон Аполинар действовал во благо, но он нарушил закон!
Именно об этом в «Эре милосердия» был спор между Володей Шараповым и Глебом Жегловым. Кошелёк, серьёзнейшая улика, был специально подсунут Жегловым в карман Кирпича (если быть точнее, то за пазуху), что вызвало раздражение молодого офицера:
- Мы, работники МУРа, не имеем права шельмовать!
Тема «социальной справедливости» вообще в России была крайне востребована. Правда, везде понимали её по-своему. Лучше всего её отразил Шариков в булгаковском «Собачьем сердце». Его слова о том, что «взять всё, да и поделить» имеют под собой давнее и прочное основание.
Так, например, после отмены крепостного права и ещё до введения всеобщей воинской повинности об этом мечтала большая часть крестьянства. Накануне проведения очередного рекрутского набора в донесении Начальника Московского Губернского Жандармского Управления генерал-лейтенанта И. Л. Слёзкина Московскому Гражданскому Губернатору светлейшему князю А. А. Ливену от 26-го января 1871 года говорилось:
«… Мною получены сведения, что в некоторых волостях Бронницкого уезда между крестьянами, с недавнего времени идут толки о предстоящей общей воинской повинности в таком смысле, что общая повинность эта будто бы заключается именно в том, что помещичьи и казённые земли и леса будут общие и должны быть разделены между всеми. Сказанные толки, как оказалось по дознанию, получили своё начало в трактирах от приезжающих лиц, по-видимому, мещан и приказчиков, имеющих отношение к уезду…»
В какой-то степени можно говорить, что тема «заката и гибели рода» очень близка нам, русским. Из некогда больших семей, начитывавших в среднем по 10 детей, существовавших в России, за минувший век мы «ужались» до компактных трёхчленных «ячеек общества» всего с одним ребёнком. А многие даже с любопытством поглядывают на Запад, где уже давно набрало вес движение «чайлдфри» (англ. childfree — свободный от детей). Мол, и вовсе никого не нужно. Дети только укорачивают жизнь: а так - живи в своё удовольствие!
К тому же бесконечные войны, в которых принимала участие наша страна, сильно сократило проживающих в пределах нашей Родины. Так, генерал Н. П. Михневич, бывший одно время начальником Главного Штаба Русской Императорской армии, перед Первой мировой войной пытался как-то спрогнозировать цифры. По его подсчётам выходило, что за полвека народонаселение нашей страны должно удвоиться:
«… Если территория не будет изменяться, то в 1930 году население России будет 200 миллионов человек, а в 1985 году - 400 миллионов…» .
Как пелось в одной из популярных песен начала 90-х, «синие лебеди, где же вы, где?». Эти цифры не были достигнуты даже в первом приближении, отчасти и благодаря таким, как золотопогонный Николай Петрович, умудрившимся проиграть все последние войны империи (японцам, немцам и евреям-комиссарам).
Поколение наших прадедов, живших ещё до революции, было многочисленным. В частности, мой прадед из Клинского уезда Московской губернии был весьма плодовит: от двух браков он имел 9 детей (6 от первого и 3 – от второго). Одни родились в дореволюционный период, а другие – уже в раннее советское время.
А вот у следующего поколения, дедов, потомков уже было намного меньше. Так, мой дед от двух браков имел лишь троих детей (одного от первого и двух от второго), а все остальные его братья и сёстры – по двое. Таким образом, налицо сокращение в 2 раза!
Третье поколение, родителей, также ограничились двумя детьми (в нашей семьей были я и сестра). Ну, а из моих многочисленных двоюродных родственников только один имеет двоих детей; все остальные – по одному (в т.ч. и у меня самого). Ещё сокращение в раза!
Уменьшение количества детей в семьях – печальная данность сегодняшнего дня. По данным последней переписи населения, среди семей с детьми 55% — с одним ребенком, 33% — с двумя, оставшиеся 12% — с тремя и более.
Учёные бьют тревогу – в России в среднем имеется 1,5 ребёнка на семью.
Мало того! Есть целые рода, которые попросту вымирают в мужском поколении. Так, ещё один мой прадед из Коломенского уезда Московской губернии потерял во время Второй мировой войны 4-х сыновей и род этот в итоге пресёкся по мужской линии.
Некоторые демографы всерьёз говорят о том, что «человечество утратило социальный инстинкт в продолжению рода». Дефицит кадров и «переизбыток» пенсионеров — очевидное следствие вымирания страны.