В отделение патологии беременных меня положили в понедельник, а операцию врач назначила на пятницу.
Я не могла дождаться! Очень хотелось увидеть сыночка и откровенно говоря — уже устала от беременности.
Дни в больнице тянулись долго, я очень скучала по дочке — это была наша первая разлука.
Мне провели полное обследование: анализы, УЗИ, ктг. Всё было в порядке, только немного обвития.
В четверг вечером доктор, Наталья Анатольевна, пришла ко мне в палату, узнать мой настрой на предстоящий день. Я была спокойна. Она немного сомневалась: срок чуть-чуть не дотягивал, но ждать дальше было нельзя — шов истончался.
Я написала мужу, что всё идёт по плану и операция будет завтра утром, завтра он станет папой во второй раз.
Он ответил:
- Как ты, готова?
Я отправила:
- Я полностью. Хоть бы задышал.
В 10 утра 14 октября меня повезли на кесарево, медсестра, которая готовила меня к операции была та же, что и в первые роды.
Такая весёлая, шутила: Ну приходи к нам и в третий раз, буду тебя ждать.
Всё прошло стандартно: спинальная анестезия, разрез и вот он — мой сын. Такой маленький: 3300 и 51 см. Неонатологи сразу забрали его на свой стол для осмотра. Я ждала. Глеб закричал! Громко. У меня отлегло: какой голосистый. С оценкой 8/9 по Апгар нас перевели в реанимацию.
Я сделала первое фото сына, он так смешно хмурился, как маленький взрослый.
Отправила мужу, он ответил:
Какие глаза огромные, красивый. Когда к вам можно?
Наверное завтра, сегодня мы в реанимации, — написала я.
В палате с нами были ещё 3 мамочки с малышами. Все отходили от операции по-разному, мне в этот раз было даже как-то легче, чем в первый.
Медсестра новорождённых Алина, её я буду благодарить всю оставшуюся жизнь, наблюдала за детками. Она часто подходила к Глебу, лицо её было немного взволнованным, ей не нравилось, что он как будто надувает пузыри, очень много слюны.
Где-то около двух часов дня Алина схватила моего сына и бросив мне: Мы к неонатологам! — выбежала из палаты реанимации.
По мне пробежал холодок, но я старалась не впадать в панику и думать о хорошем.
Через час пришла неонатолог, молодая девушка и сообщила:
Ваш сын перестал дышать, мы его интубировали, сейчас он на ИВЛ в реанимации новорождённых. Завтра, когда вас переведут в послеродовое отделение, вы сможете его увидеть.
Я не верила своим ушам.
Как такое могло произойти?
Что случилось?
Вечером мне дали номер телефона, по которому нужно было звонить и узнавать о состоянии сына. Но я не могла. Мне было страшно услышать в трубке что-то плохое. Я попросила мужа. Ему ответили: состояние стабильно тяжёлое.
Потом я ещё долго буду слышать эту фразу, в которой хорошего только — стабильно.
Ту ночь я не спала, все мамочки возились со своими ляльками, прикладывали их к груди, наслаждались первыми такими драгоценными минутами. А я была одна и думала только о сыне. Это была самая длинная и тёмная ночь в моей жизни.
Утром я попросила, чтобы меня перевели в одноместную палату.
