– Елинка, вставай. Да вставай, соня. Эко разоспалась – и петухов не слышишь.
– Я сейчас, сейчас... Ты не ругайся, Морна.
– Дак и не думала я ругаться-та. Известно – утренний сон самый сладкий. Но всё равно вставать пора.
Елина сладко потянулась. А-а-а-х, хорошо-то как!
Взяла выданную вчера ветошку и поскакала умываться. Туалет изрядно подпортил настроение – выгребная яма в кустах. Хорошо хоть, что за забором, а не во дворе. Вот летом-то вонища будет.
Дошла до водопада, скинула тунику, выдохнула – и прямо под прохладные струи. Выскочила мигом, растерлась докрасна.
Кто тут спать хотел, какой уж после холодного душа сон. Но счастье прямо распирало с утра – нигде ничего не болит, не ноют суставы, видит она – ну, наверное, как орел горный!
Рассмеявшись собственным мыслям, вернулась в дом. Творог на столе, глечик маленький снятых сливок и поменьше – с мёдом горшочек.
– Молоко будешь или чай?
– Что дашь, то и буду.
– Ну, давай молока попьем. С чаем-та засиживаться некогда.
– Морна, а здесь есть где-то высокое место?
– Это какое такое – высокое?
– Ну, чтобы сверху деревню-то оглядеть. Я ведь даже не представляю, как что выглядит, где что находится.
– Ой, ну чисто – новорожденная. Ну, ничо, ничо... Зайдем сперва на водопад-то, посмотришь. Все оттуда видно, я тебе и расскажу заодно. Ешь давай, день-то идёт.
Посуду Елина вымыла сама, тщательно натирая мешочком с мыльнянкой. Поставила сохнуть на деревянную решетку.
Морна в это время снесла варево поросятам.
– Готова? На вот, подпояшься, – Морна протянула сложенный вдвое длинный кусок веревки.
– А это зачем такое?
– Дак на обратном пути я траву домой понесу, сушить определю, а ты к луже сходишь, веток пособираешь. Они ведь мокрые будут – пока-то еще просохнут, дак наши-та сухие к тому времени уже и кончатся. Это завсегда надо заранее собирать. А в руках тебе несподручно таскать верёвку-та. А на поясе – в самый раз и будет. Ну, пойдём уже.
Вышли не в ту калитку, через которую ходили к водопаду. В кустах нашлась еще одна неприметная плетенка. Тропки почти не было видно в траве – совсем редко сюда ходили.
Дошли до речушки узенькой, по бревну старому перебрались на другой берег и, забирая все время вверх и влево, двинулись по траве, а потом – по камням.
Шли минут тридцать и вышли аккурат на площадку возле водопада.
Елина еле отдышалась – больно крутой подъём.
– Ну вот, Еля, смотри, где чево есть.
Зрелище было потрясающее!
Примерно в километре, в той стороне, куда ручей тёк – море. Огромное ласковое море. Горы вокруг старые, невысокие, вершины сглажены. С водопада кажется – просто бугры высокие. И не горы, так, холмы.
На ближайшем холме и стоял Елинкин дом. Макушка у холма, как срезанная, вот на этом кругляке все хозяйство и ютилось.
Рисунок Софьи Шахновской
Поближе к морю раскинулся поселок. Большой довольно. Три улицы, домов как бы не сто. Ну, или около того. В центре поселка – небольшая площадь, там чем-то торгуют, видно маленький ряд базарный и люди ходят.
– Вон тот дом, самый справный – это старосты и есть. Аж два этажа, как в городе. Ну, у Телепа семья большая, и хозяин он крепкий. Всю семью в кулаке держит.
– Морна, а почему мы не в селе живем, а так, на отшибе?
– Дак родители твои тута кусок земли сторговали. Оно, конечно, тута – дешевле. Но земли мало. Сама видишь: что кустом огорожено – всё и есть. Дальше только осыпи, там окромя травы сорной – ничо расти не будет. Эта земля – баронская. Сказывают, что барон не больно богатый, а селиться на отшибе никто не желал, дак он и рад был продать. В деревне-та земельки не больно много.
И правда...
Огороды были не самые большие. Так, навскидку – соток по пятнадцать-двадцать. У некоторых и еще меньше. Деревьев цветущих было мало. Похоже, фрукты здесь не сильно уважают. Или просто нет места под них.
– Морна, а с чего живут местные?
– Кто как обустроился. Кто с огорода и моря. Но справные лодки не у всех есть. Вара-то свою от батьки в наследство получил, дак у него – справная, с парусом даже. Но он второй сын. Дом и большая лодья старшему отошли. А батька у него крепкий был. Людей нанимал, на Торг ходил кажну седьмицу – а то и два раза в седьмицу – семью сытно кормил. Как и твой батька – по осени в воду попал, но здоровущий был, хоть и кашлял сильно, а еще чуть ли не год прожил. Море – оно такое, строго спрашивает. Кто пожадничает или там с голоду осенью выйдет – те долго не живут. У кого коровы есть – молоком, творогом торгуют. Тоже жить можно. А больше – овец держат. Там, за горушкой, за селом – пастбища хорошие. Расти там ничо особо не будет, пробовали – камней больно много, а трава – хорошая. Вот шерсть стригут и возят в город.
– В Кроун?
– Да ты чо, девка, насмешила прям. Кто жа в этаку даль повезёт-та? В баронский город возят. День пути от нас – Варус называется. Там народу-та тьма, и купцы к зиме приезжают на торги за шерстью. Ну, мы там докупаем чего из еды надо или струмент какой по хозяйству. Я в Кроуне-та один раз была, до замужества ещё. Ну, болтать некогда долго-та, потом, как-нито, расскажу. А ты смотри и запоминай. Вон видишь, как бы такое углубление водой на берегу? Ну, вот где камень огроменный торчит из воды? Видишь, тама вся вода покрыта ветками да сучьями? Иные даже с листьями есть. Это гдесь берег подмывает течением. И чего там намоет – всё сюдой приносит. Вот тама и нужно собирать. Будешь брать, чо унести сможешь. Иной раз повезет – целы деревья бывают. С собой нужно уголёк брать – пометку поставишь, кружок, а в нём, в кружке – три точки. Это нашей семьи знак такой. Потом мужики наши притащат. Ну, селяне еще кустарник ломают, но я не люблю его жечь – больно дым вонючий. Хотя, конечно, растёт быстро и горит хорошо, жар долго держит. Ну, насмотрелась? Пойдем ужо, скоро полдень, а ещё ничо не делали.
Спускаться пришлось практически до самого дома. Там, по еле заметной тропке Морна вывела к ложбине между двумя холмами.
– Вот эта смотри, Еля, чайна травка. Вот которая с красным цветком – ту и бери, она душистее. А у которой цветков нет на макушке – ту не трожь. Цветёт она, почитай, всё лето, как цвет появится – тогда и соберём. Да с корнем-то не дергай, аккуратнее бери.
Траву собрали быстро, кучка на холстине расстеленной была почти до колена Елине.
– Ну и будя, эк зажадничали сегодня. Ну, другу неделю можно не ходить будет.
Морна увязала траву в большой узел и вскинула на плечо.
– Пойдешь ли за дровами-та? Не забоишься?
– Да нет, чего боятся. Я тропинку видела, как дойти домой – поняла. Ты иди, я скоренько сбегаю и приду тебе помогать.
Дорога с холма вниз времени заняла немного, дышалось легко, и Елину просто переполняло ощущение собственного здоровья, силы, бодрости.
По берегу этой гигантской лужи бродили двое подростков. Елина чуть оробела. Вдруг подойдут и что-то спросят или скажут. Но никакого интереса мальчишки к ней не испытывали. Шустро выкидывали на берег ветки, играли немного, о чем-то говорили или спорили, но всё – между собой. Дождавшись, когда ветки чуть обдуло ветром, утянули их веревкой в плотный тюк и заспорили, кто понесет. Но спор решили мирно, без драки.
Тот, что повыше, взвалил тюк на спину и сказал:
– Учти, Кирька, только до камня несу.
Второй серьёзно кивнул, и они дружно потопали в сторону посёлка. Поравнявшись с Елиной, они почти хором сказали:
– Единый в помощь! – и, не дожидаясь ответа, пошли дальше.
Елина набрала веток, раскидала по уже тёплым камням и присела на большой валун. Стечёт вода – сделает вязанку и пойдет. А пока есть время понежиться на солнышке.
Глава 10
За день успели на пару переделать кучу дел...
Поменяли и постирали бельё из второй комнаты. Устроили банный день Морне. Она же и подоила вечером вернувшуюся из стада Мысу. Елина собрала яйца, но одну куру оставили высиживать, так что все собранные она под неё и положила. Немного покопалась в огороде, сорняки уже начали подниматься. Пока Морна достирывала, Елина приготовила нехитрый ужин.
Готовить на костре Вера умела, хоть и давно не доводилось, но справилась. Заодно пересмотрела всю посуду, прикинула, чего не хватает.
Ужинали с удовольствием, а за вечерним чаем Елина приступила к расспросам.
– Морна, скажи: а вот паучий шёлк из чего делают?
– Дак из пауков, ясно дело. Я еще до замужества в Кроуне бывала один раз, отец ездил по делам туда, и я напросилась с ним, молодой-та, сама знаешь, всё интересно посмотреть. Ну вот... Тама один за мной ухаживал навроде как. А брат старший у него как раз на прядильне работал, дак мы однажды ему обед носили. Тама агромадное помещение и пауки эти – ох, и страшенные, прям больше кулака, ещё и лапы мохнатые во все стороны. Фу, как вспомню, аж передергивает. И там такие из досок сделаны навроде канавок, длинные-длинные, и паука тонкой такой палочкой трогают – они и бежит, а свернуть не может, потому как – некуда ему сворачивать. А за ним эта самая нить и тянется. Только тонкая очень. И сзади за погонщиком идет тетка, а в руке у нее такая как бы палка толстая. И она, тётка эта, быстро-быстро в четыре нити мотает на палку. Но не прямо мотает, а чтобы нитка не соприкасалась. Ну как бы спиральку такую вьёт. Потому как иначе склеится намертво. А потом ловко так – раз! – и накинет на палку ткани лоскут и новый ряд вьёт. А в четыре паутинки получается нитка крепкая и такая ровная-ровная. А пауки – как до конца добегают – их сразу на новых меняют. А этих, навроде как устали они, в отдельную такую коробушку сажают. У каждого паука – своя личная коробушка, навроде как домик его. И тама его кормят специальными такими летательными насекомыми. Они прям вот как пчелы или там бабочки летать могут. Их отдельно разводят и пауков ими кормят. И слыш-ка, девка, говорят: чем кормят этих летательных-то – такого цвета и нитка получается. И вроде как страшный это секрет. И из-за этого никого не подпускают к этим тварям. И кормов рецепты прямо очень берегут и сторожат. Только от отца к сыну переходят рецепты. Поэтому с разных мануфактур у тканей и цвет разный. Чем ярче нитка – тем дороже. Ну, ты вышивальщица, дак это и сама знаешь. А летательные эти очень, говорят, нежные твари. Чуть что не по их корм будет – все и издохнут. Но это я сама не видела, не стану врать.
– Интересно-то как! Морна, а еще какие бывают летательные насекомые?
– Дак пчёлы вот. Мёд-то ты любишь, вот пчёлы и делают.
– Это я помню, но пчёлы – они полезные. А другие бывают?
– Ну дак бабочки. От них вот никакой пользы нету.
– Бабочки – красивые, и жить не мешают. А вредные бывают?
– Не понимаю я тебя, Еля. Какие это ещё вредные?
– Ну такие, летают и кусаются.
– Ой, сохрани нас Единый! Что ты вечно на ночь ужасти всякие придумываешь? Пчелу не трогай – она и не укусит. А других кусателей нам и не надо. Не бывает больше никаких кусателей летучих. Давай-ка спать, девка. Видать, от усталости тебе всяка дурь в голову лезет.
Отлив в кувшин чистой тёплой воды, Елина пошла в свою комнату.