С великим праздником вас, дорогие друзья! Продолжаю свой репортаж о поездке в Париж. С первыми двумя частями можно ознакомиться здесь:
Семьдесят девять лет назад, говоря словами Иосифа Сталина, "Вековая борьба славянских народов за своё существование и свою независимость окончилась победой над немецкими захватчиками и немецкой тиранией". Для Франции та война велась за свободу и независимость. Для нас же речь шла о том, останемся ли мы в живых. Если французов бесноватый германский фюрер хотел унизить, лишить государственности, а затем хоть как-то встроить в "новую Европу", то нас в этой самой Европе, по прикидкам лидера нацистов, не было и быть не могло. Именно поэтому "Проходят года, но не меркнет вдали и подвиг, и горе народа".
Наверняка вам известно, что V-Day на Западе отмечают 8 мая. Как празднуют парижане? Скажу на основании личных впечатлений: никак. От слова совсем. Тут даже слабо представляют себе, что именно за выходной день. У меня возникли затруднения с SIM-картой, я подошёл к сотруднику информационной службы в метрополитене, захотел узнать, где ближайший офис мобильного оператора. Ответ был следующий: ой, они же закрыты. "Сегодня выходной… этот… Праздник какой-то, короче, не помню". Поясню, беседовал не с мигрантом, а с вполне себе французом.
Тем не менее, историческая память о Второй мировой поддерживается на государственном уровне. Мемориализация тех событий бросается в глаза, когда вы гуляете по Парижу. Особый упор делается, понятно, на Сопротивлении. Степень его реального вклада в победу, понятное дело, мал. Я далёк от двух крайностей: либо говорить, что Франция отдавала себя всю ради борьбы с нацизмом, либо утверждать, будто она вся топила за Гитлера. Нет, просто некогда великая держава превратилась из субъекта мировой политики в объект. Французами играли, словно марионетками – Великобритания, США, Германия. Не зря говорят: "Горе побеждённым". Галлам стоит поблагодарить де Голля, который сумел каким-то чудом сохранить некое подобие суверенитета Республики после 1944 года.
В Доме Инвалидов, где покоятся останки Наполеона Бонапарта, целая музейная экспозиция посвящена двум мировым конфликтам. Поговорим немного о дискурсе исторических нарративов, продвигаемых официальным Парижем. Во-первых, отсутствует "польская" концепция, согласно которой "два равнозначных зла" – Германия и СССР – развязали международный пожар и втянули планету в мясорубку на шесть лет. Гораздо больше симпатий к Советскому Союзу и русскому народу. Во-вторых, фокус стремятся держать на де Голле и "Свободной Франции", хотя после перемирия 1940 года Французское государство никуда не девалось.
Напомню очевидные факты. 10 июля 1940-го французский парламент 569 голосами "за" при 80 "против" наделил диктаторскими полномочиями маршала Филиппа Петена. Это решение было утверждено законным президентом Третьей Республики Альбером Лебреном. Петен, получив мандат от народных избранников, начал проводить политику коллаборационизма – сотрудничества с гитлеровской Германией. Режим Виши – это не кучка полицаев, как пыталась представить советская историография. Это Франция. А де Голль и его "Свободная Франция" – группа энтузиастов, которых взяла на баланс Великобритания. Какую должность занимал Шарль де Голль на момент перемирия? Заместителя военного министра. Как думаете, у кого легитимности было больше?
Я не про то, что Петен "хороший", а про то, что петеновская Франция – прямая наследница Третьей Республики, это важно понимать. В Виши переехало, к слову, советское посольство. Не в Лондон к де Голлю. Попытки французского официоза смазать петенизм, представить его каким-то отклонением от нормы выглядят неубедительно. Французский народ не сражался против гитлеровской Германии – с ней сражалась наиболее патриотически настроенная часть (и слава ей, этой части!). "Вставай страны огромной" не было. Налицо – раскол.
Про Петена и Виши рассказывается вскользь, а вот про борьбу в колониях, про французских лётчиков эскадрильи "Нормандия-Неман", про партизан 1944 года, Парижское восстание и тому подобные сюжеты – весьма подробно. Причина ясна: французам надо как-то залечить травму позорного поражения 1940 года, обосновать своё право на постоянное членство в Совете Безопасности ООН да и в целом статус великой державы. Сделать это, рассказав о Второй мировой войне правду, нельзя. "Ну мы… болтались, как кое-что в проруби, часть сражалась против Германии, часть (большая) Германии прислуживала, но не особо активно, глядя на то, кто победит" – какой же это дискурс страны, претендующей на нехилый кусок мирового влияния?
Как бы то ни было, французская историческая мифология гораздо менее русофобская, чем та же польская, о которой я рассказывал ранее в материалах про Гданьск:
Неприязнь к той, милитаристской, Германии многократно превосходит у французов неприязнь к России и русским. Тем более к Советской России, учитывая широкое распространение левых идей среди политического истеблишмента Пятой Республики.
Продолжение:
______________________
Дорогие читатели! Убедительная просьба подписаться на канал и поставить "лайк" статье. Это сильно поможет продвижению материалов
