Осторожно, злые спойлеры! (Хотя о чём я — эту статью прочтут только те, кто уже знаком с книгой…)
В разные периоды жизни то одно, то другое произведение было в моих глазах лучшей книгой Стругацких. Долгое время первенство удерживал «Жук в муравейнике» — и до сих пор я отношусь к нему с особым уважением. Безусловно, это одна из творческих вершин знаменитых братьев. Книга сложная и неоднозначная, оттого перечитывается снова и снова.
Думаю, не ошибусь, если скажу, что все дискуссии об этом произведении сосредоточены на убийстве Рудольфом Сикорски («Экселенцем») Льва Абалкина. Два выстрела из «герцога» в Музее внеземных культур стали настоящим камнем преткновения.
Определённая часть публики охотно честит Сикорски во все корки, настаивая едва ли не на том, что Стругацкие вообще написали книгу только ради того, чтобы в образе этого персонажа заклеймить позором «кровавую гэбню». Тут поневоле начинаешь относиться к Экселенцу со всё большей симпатией, а это не прибавляет объективности в суждениях :)
Персонаж неотделим от произведения, оценивать его нужно, исходя не из личных предпочтений и вкусов, а в первую очередь — из предложенных авторами условий. Об этом речь и пойдёт, но если уж выходить за рамки произведения, то напрашивается ещё один важный вопрос, требующий хладнокровного и нелицеприятного разговора. Я задам его в конце статьи, а пока попробуем разобраться с основной темой.
В центре сюжета — конфликт Льва Абалкина с Экселенцем. Оба разгадывают тайны. Для Абалкина это тайна неведомой силы, которая вмешивается в его жизнь. Для Сикорски — тайна Странников, которая распадается на комплекс загадок. Кто такие Подкидыши? Что такое «детонаторы»? Каковы цели Странников? Что произошло с Тристаном в Островной Империи на Саракше?
Абалкин, опутанный сетями тайны, чувствует давление на свою судьбу и противостоит, как он считает, человечеству (если помните, он даже подозревал, что он андродид). А главным «полномочным представителем» человечества в отношении него является создатель его тайны личности — Экселенц.
Итак, перед нами поединок двух человек. Максим Каммерер как главный герой должен сделать выбор между ними. В самом начале он однозначно заявляет, что ненавидит тайны. Категория тайны явно указана как некий ключ к повести.
Проблема очевидна: в условиях тайны невозможно быть уверенным в том, что ты принял правильное решение. А как, вообще, оценивать «правильность»? Популярное нынче суждение о том, что правда у каждого своя, и это якобы так и должно быть, тут неприменимо. У Стругацких подобная мысль никому и в голову не придёт.
Каммерер не о своей личной правде печётся (это для Абалкина всё происходящее — глубоко личный вопрос, а для Каммерера — вопрос профессиональный и человеческий). Личной заинтересованности у него нет. Он пытается найти выход, который спасёт Абалкину жизнь, а Экселенцу совесть.
Нет, для коммунарского общества есть вполне очевидный, единый для всех критерий правильности: гуманность или, если угодно, этичность каждого поступка. Заметьте любопытное следствие этого принципа: человечество будущего у Стругацких категорически избегает необратимых решений. Это — страховка от возможных ошибок. Даже если их вероятность мизерна, всегда должен оставаться шанс их исправить.
Итак, авторы отчётливо задают «правила игры». Тайна — основное условие, обратимость — критерий оценки решений.
Насколько этичны в этом смысле поступки Экселенца? Чтобы бы мы о нём ни думали — они не выпадают из поля этичности. Он стремится соблюсти баланс между очевидной этичностью (которой без раздумий придерживаются все остальные) и вероятностью непредвиденных последствий.
Когда встал вопрос, что делать с находкой, два крайних возможных решения (уничтожить её или дать жизнь Подкидышам) вовсе не очевидно ложатся на шкалу этичности-неэтичности. Тайна размывает ориентиры. Если Подкидыши всё же станут угрозой для человечества, решение, которое изначально казалось наиболее гуманным, обернётся роковой ошибкой.
Экселенц настаивает на страховке и для этого случая, убеждает Мировой Совет пойти по самому сложному пути — как между Сциллой и Харибдой, или как между чёрными камнями Гингемы — между двумя необратимостями: уничтожением находки и тотальным риском от её использования. Это максимально этичный путь для человека, на плечах которого лежит груз огромной ответственности.
Как мы уже сказали, для Абалкина тайна одна, она только усугубляется по мере «расследования», которое он проводит, мечась по Земле. Перед Экселенцем стоит множество тайн, среди которых одна, последняя по времени, становится ключевой. Она провоцирует все дальнейшие события, завершившиеся трагедией. Это, конечно, происшествие с Тристаном.
До сих пор не было оснований подвергать сомнению константу этического поведения всех без исключения участников событий. Но если Тристана убил Абалкин, это означает, что он — единственный из всего человечества — сознательно вышел из этического поля.
И теперь Экселенц — тоже единственный из всего человечества — задаётся вопросом: остался ли Абалкин человеком?
В рамках повести мы так и не узнаём ответа на этот вопрос. Тайна Тристана умирает вместе со своим носителем.
Предположений о произошедшем на Саракше много. Читатели не устают изобретать теории разной степени фантастичности, вплоть до того, Абалкин, будучи сверхчеловеком, напрямую «считал» нужную ему информацию из мозга Тристана. Сами авторы тоже снимали обвинения с Абалкина. По их версии, Тристана пытали спецслужбы Островной Империи, он в бессознательном состоянии проговорился насчёт Подкидышей, а Абалкин, также работающий под прикрытием, узнал об этом.
Но все эти теории и утверждения существуют за пределами текста. В книге ответа нет! Это факт, который не зависит от наших личных предпочтений и попыток мысленно обелить или очернить кого-то из персонажей.
Что в итоге? Вероятное убийство Тристана Абалкиным под вопросом, но если оно было, то это преступление, однозначно лежащее за пределами этичности. Убийство Абалкина Экселенцем — очевидно, но это не преступление (ввиду отсутствия собственно преступного умысла), а страшное решение, которое лежит на границе этичности.
Мы не можем сказать точно, ошибся Экселенц или нет. Понапрасну убил человека или остановил «автомат Странников», готовый действовать вне человеческой этики и, значит, принести бедствия. Это граница. Но шаг за неё Экселенц не делает. Он убивает не из соображений личной выгоды, не для самоутверждения. В главе «Битва железных старцев» Бромберг глубоко прав, опираясь на позиции морали, но неправ, упрекая Экселенца в личной пристрастности.
Правда, неужели вы думаете, он не знал, что, нажимая на спусковой крючок, делает выстрел и в своё личное будущее? Не будет больше никакого Экселенца, вершителя судеб. Будет всеми презираемый старик с «синдромом Сикорски». Прекрасно он это понимал.
И на убийство решился в последний миг перед тем, как, возможно, произойдёт нечто необратимое. Потому что никто не знал, каковы будут последствия соединения Подкидыша с детонатором. Экселенц, подчёркиваю, дошёл до нравственной границы — но не перешагнул её.
Ведь ему пришлось выбирать между абсолютной необратимостью гибели одной личности и возможной необратимостью последствий для всего человечества. А критерий его работы тоже очень чётко обозначен — вы, безусловно, помните: «Нам разрешается прослыть невеждами, мистиками, суеверными дураками. Нам одного не простят: если мы недооценили опасность».
И тут мы подходим к обещанному главному вопросу: этично ли построили сюжет братья Стругацкие?
В «Понедельнике…» было очень забавно, когда Привалов и Кристобаль Хозевич Хунта ломали голову над вопросом, как решить задачу, не имеющую решения. В «Жуке» вопрос касается не абстрактных величин, а жизни и смерти конкретных людей — Тристана и Абалкина. Уже не смешно. И отложить задачу не получится. Её надо решить.
С одной стороны, это очень мощный авторский ход. Действительно, что делать в неочевидной ситуации? Какое решение признать правильным, если неизвестны все условия, а как-то поступать надо?
И лично я, как читатель, готов принять предложенные условия. Уже много лет, перечитывая «Жука в муравейнике», я не могу окончательно определиться, кого считать правым, а кого виновным, и корректна ли вообще такая постановка вопроса. Мне одинаково близки и ответственность Экселенца, и нравственный выбор Каммерера, решившего (что естественно для коммунарского общества) безоговорочно доверять Абалкину.
Исходя из всего, что было сказано, как будто только и остаётся, что обвинить в трагедии самого Абалкина. Он категорически не шёл на контакт, хотя все возможности для этого у него были. Ладно, пусть он не доверял Сикроски. Но у него ещё были, по меньшей мере, Каммерер и Глумова — люди совсем другого склада, чего он не мог не видеть.
А самое главное — как мог он не понимать, насколько важна для всех загадка смерти Тристана? Абалкин — это ведь не научный сотрудник Института экспериментальной истории, который, скверно маскируясь, изучал исторические процессы в средневековом городе с перспективой (пока ещё отдалённой) воздействия на них. Это хорошо обученный прогрессор новой школы, матёрый агент, умеющий думать не только так, как принято у людей светлого будущего, но и так, как думали люди варварского прошлого. И он позволяет другим мучиться тяжёлым вопросом о судьбе Тристана!
И всё-таки… Даже Абалкина я не спешу ни в чём обвинять. Хотя лично мне он глубоко несимпатичен, мне понятны его сомнения и метания, понятно, как он докатился едва ли не до паранойи.
Тайна, именно проклятая тайна последовательно довела его до трагически неизбежной развязки.
А ведь в головах авторов ответ был! Либо Абалкин убил Тристана, либо нет, третьего не дано.
Авторы сознательно скрыли это от читателя.
Было ли это этично с их стороны?
Как вы считаете?
P.S. Стоит отметить, что, гневно вопрошая о праве авторов морочить голову честному читателю, я оказываюсь в неловком положении, потому что и сам прибегал к такому приёму.
В моём романе «Грядущие боги», который пылится на ЛитРесе, есть линия, которая заканчивается принципиальным отсутствием ответа. Там охотник Хорса мучается вопросом, был ли он прав, когда, в бытность свою солдатом, напал на обозников, потому что ему показалось, как они обирают и добивают раненых на поле боя. Так это или нет, Хорса не знает. Есть ли у него хоть малейшее оправдание? Истину так и не получится узнать.
Хотя как автор я знаю ответ, но не сообщаю его читателю. Мне тоже интересно поставить вопрос: как поступать в ситуации, в которой слишком много неизвестных? То есть с удовольствием делаю то, в чём упрекаю Стругацких.
Правда, есть нюанс… В «Грядущих богах» неразгаданная тайна не помешала герою принять нравственное решение. В «Жуке…» все делают свой выбор, но сами авторы будто уклоняются от оценки (именно, подчёркиваю, в рамках произведения).
Вот и не могу определиться, чем же является отсутствие ответа в «Жуке…» — уходом Стругацких от ответственности или гениальным решением, которое даёт произведению шанс остаться классикой в веках?
#Стругацкие #фантастика #Экселенц #Абалкин #Каммерер #Странники #ЖвМ #Жук_в_муравейнике
