49,3 тыс подписчиков

НЕ ТАКИЕ_Глава 15

27 апреля 202427 апр 2024

5109

13 мин

Оглавление

Глава 15.
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)

Глава 15.

С того дня, когда Данила поведал наставнику подробности гибели Катерины, минуло уже целых две недели. Для Даньки дни катились, похожие один на другой, ничего нового или неожиданного не происходило, всё сообразно привычному уже для парня распорядку: подъём в одно и то же время, приём пищи в одно и то же время, для регулярных занятий опять же отводились определённые часы. Только теперь ещё добавилось кое-что новое, приведшее Даню в восторг, хотя поначалу было немного боязно, что ли. А, может, просто-напросто в парнишке напрочь засело убеждение, что все эти навыки лишь для знати, а ему, как обычному деревенскому мужичку, такое без надобности, да и откуда бы он в той, прежней, жизни смог бы постичь все эти премудрости? Словом, Владимир приставил к подопечному ещё одного учителя. А происходило всё так. В один прекрасный день (или не прекрасный, но это не особенно важно) после всех трудов праведных, как называл часы учёбы Дани сам Владимир Петрович, когда Данила, прижимая к груди книги, возвращался в свои покои, его окликнули:

- Даниил, спуститесь вниз, сель вуль пле!

Владимир часто вворачивал в свою речь французские словечки и обещал Дане тоже обучить его иностранным языками. Но пока бы ему, дай Бог, по-русски научиться выражаться прилично. Даня спустился и увидел рядом с Владимиром смуглого черноволосого мужчину лет сорока, худощавого, вернее, жилистого, с пронзительным, не слишком приятным взглядом чёрных, как смородина, глаз.

- Вот, Алексис, позволь представить тебе моего воспитанника. Даниил, Алексей Павлович твой новый учитель. Пора тебе, брат, постигать некоторые дополнительные уроки.

- Здравствуйте, - вежливо приветствовал Даня, слегка склонив голову.

Алексей Павлович обошёл его кругом, рассматривая парня, будто на выставке племенных жеребцов. Попутно потрогал руки, ощупывая мышцы, сжал плечо, пробежался взглядом сверху вниз и обратно, после чего объявил:

- Сила, похоже, присутствует недюжинная. Осанка приличная. Это хорошо. Насчёт ловкости проверим, но, в целом, экземпляр подходящий. Пожалуй, я возьмусь за обучение.

- Отлично, Алексис, - Владимир с облегчением выдохнул. – Когда сможешь начать?

- Да хоть с завтрашнего дня, - пожал плечами мужчина.

- Благодарю, - кивнул хозяин. – А теперь прошу отобедать с нами.

За обедом говорили только хозяин и его гость, Данька же сидел и помалкивал, предпочитая и вовсе казаться незаметным, ибо тема ему была не то, чтобы незнакомой, а вовсе непонятной. Спроси парня кто, о чём шла речь, и Даня ни единого слова не смог бы воспроизвести. Кажется, обсуждают какие-то работы из какой-то гале..гаре… галереи, что ли?.. А что это такое, и где оно? Парень оставался в недоумении, но вида не подавал, продолжая жадно прислушиваться. Постепенно до него начало что-то доходить. «Видать, эта самая галерея – какое-то специальное место, в котором висят работы, - размышлял Данька. – Как работы могут висеть?» Послушав ещё немного, он, наконец, понял, о чём речь. «Так это они про картинки какие-то, - разочарованно подумал Даня. – А чего их развешивать-то? И чего на них смотреть? Чай, не в церкви…»

- Подопечный твой, похоже, заскучал, - фраза Алексея вывела Даньку из раздумий.

- Многое ещё предстоит, - ответил Владимир. – Ничего, дело наживное, всё осилим. Главное, что у Даниила ум цепкий, память отменная и жажда знаний невероятная.

- Похвально, - кивнул гость. – Весьма похвально. А Галерею неплохо бы показать.

- Обязательно. Дай срок, всё будет. Изучение искусств тоже стоит в планах, не всё сразу, дай парню в себя прийти, ему и так непросто.

- Когда выдёргивают из привычной среды, всегда непросто, - хмыкнул Алексей. – Тебе ли не знать, дорогой Вольдемар!

- Владимир, - мягко поправил хозяин. – Прошу тебя, Алексис.

- Прошу прощения. Привычка, - улыбнулся Алексей. – Но всё же, может быть, свозим Даниила в Галерею? Думаю, юноше должно понравиться.

- Мне нравится идея. Что ты думаешь по поводу четверга? Если не нарушаю никаких твоих планов, то приглашаю тебя с нами посетить Галерею.

- Благодарю и с удовольствием принимаю приглашение.

Данила по-прежнему молчал, лишь переводя взгляд с одного собеседника на другого в ожидании, что ему кто-нибудь да объяснит, о чём речь и куда это его, собственно, собираются везти в четверг. Однако, ожидания его оказались напрасными, и после обеда гость, тепло распрощавшись с Владимиром, сел в ожидавший его экипаж и покинул гостеприимный дом. Хозяин стоял на крыльце, лично проводив гостя, и долго пребывал в задумчивости, устремив взгляд куда-то в землю. Данила же вернулся в свою комнату и терпеливо ждал, попутно перелистывая одну из книг. В дверь постучали, и на пороге возник Савелий, тот самый, что встретил его с Егором в первое их появление здесь.

- Данила, Владимир Петрович кличет. Он в кабинете.

- Спасибо, дядя Савелий, я мигом.

Для посторонних Савелий был личным слугой хозяина, на манер камердинера, но, прожив в доме Владимира некоторое время, Данька понял, что связывают их отношения далеко не такие, кои возникают у хозяина и слуги. Савелий был, скорее, товарищем, что ли. Глубже историю парнишка не знал и лишних вопросов не задавал, справедливо рассудив, что всё, предназначенное для него, ему рано или поздно расскажут.

Владимир сидел в кресле, держа в руках бокал с золотистой жидкостью, на маленьком столике рядом красовалась бутыль тёмного стекла и тёмные, почти чёрные кусочки шоколада на тарелке. Наставник обожал это сочетание – коньяк и горький шоколад. Услыхав шаги Данилы, он повернул голову и сделал крошечный глоток из бокала.

- Прошу, присядь, - коротко бросил он парнишке, указав на второе кресло.

Данька сел, а Владимир плеснул из бутыли во второй бокал и подвинул его воспитаннику. Тот было замотал головой, но был остановлен коротким жестом.

- Тебе пора привыкать к благородным напиткам, - серьёзно пояснил Владимир Петрович. – Это часть этикета, а значит, часть твоего образования.

- Мне не нравится, - честно признался Данька, смешно сморщив нос.

- Просто у тебя ещё нет вкуса, - улыбнулся наставник. – Но это дело наживное, вкус можно воспитать и развить. В этом направлении мы тоже будем работать. А пока вот что. С завтрашнего дня тебе добавляются занятия с Алексеем Павловичем. Обращаться к нему следует «господин Клеман».

- Господин Клеман, - послушно повторил Данила. – Тю! Что за имя такое?

- Правильно было бы сказать: интересное имя, но оно показалось мне немного странным. На самом деле это фамилия Алексиса, он французского происхождения.

- Он будет учить меня говорить по-французски?

- Нет, - рассмеялся Владимир. – Хотя, возможно, я попрошу его этим тоже заняться. Так сказать, совместить несовместное. Но это позже. А с завтрашнего дня Алексис начнёт обучать тебя владению оружием – нож, шпага, пистолет и всё, что он посчитает нужным.

- А я подумал… ну… вроде бы, у нас другое оружие будет, - смущаясь, произнёс парень.

- Другое будет позже. Для другого тебя следует подготовить. Поэтому сначала образование, потом всё остальное. Ты пригуби коньяк. Только сначала подержи бокал в руке. Вот так, как я. Надо, чтобы напиток почувствовал тепло твоей ладони. Потом вдохни этот чудесный букет, - Владимир прикрыл глаза и втянул ноздрями аромат. – Почувствуй его. Теперь сделай глоток, совсем маленький, покатай коньяк по нёбу, чувствуешь покалывание? Вот так. Теперь глоток. И как тебе?

Данила сглотнул и тут же закашлялся, коньяк, казалось, обжигал горло. Юноша впервые пробовал спиртное и, признаться, не испытал того восторга, который написан на лице его наставника, что только что с придыханием объяснял, как правильно употреблять это дивный напиток. Ничего дивного Даня пока не почувствовал.

- Ясно, - улыбнулся Владимир. – Пока никак. Но ты распробуешь, поверь. Вкус придёт со временем, так же как придёт вкус к живописи, музыке… Кстати, в четверг посетим Галерею, это станет первым шагом к погружению в мир искусства.

С чего вдруг поездка в Галерею оговаривалась таким торжественным тоном, Данька никак не мог уразуметь, поэтому просто, как всегда, принял мудрое решение – молча подождать. Непростое житьё крестьянина накладывает свой отпечаток на характер, даже много позже, когда юноша проклюнулся в интересного молодого человека с безупречными манерами и незаурядной эрудицией, способным поддержать любую беседу, будь то разговоры о науке, искусстве, политике, либо простой светский трёп, основной чертой его характера осталась рассудительность и немногословность. «Всё раскроется само собой, - думал он, как обычно. – Надо подождать».

Занятия с Алексеем неожиданно с самого начала стали доставлять Даниле невероятное удовольствие, особенно всё, что касалось владения ножом. Парнишка проявлял чудеса ловкости, да и силой мог похвастаться недюжинной. Поэтому и рукопашная схватка с новым учителем не вызвала у него страха, паники или неуверенности. Он проиграл, но, заслужив похвалу от Алексея, вдруг почувствовал гордость и невероятный прилив энергии. Даня начал осознавать, что всё у него обязательно получится. Алексей снова был приглашён к обеду, после чего они с другом засели в кабинете. Данька же пробрался в библиотеку в намерении выбрать себе новое чтиво. Он всё ещё одолевал тот самый шкаф, отведённый для него наставником, Даньке нравилось всё, что он до сих пор читал. Владимир на славу постарался отобрать для парнишки то, что просто обязано заинтересовать любого мальчишку его возраста: индейцы, пираты, обаятельные авантюристы, знаменитые сыщики… Выбрав, наконец, книгу потолще, Данька подошёл к двери и, услыхав в коридоре голоса, решил переждать. Хозяин дома явно провожал своего гостя, и парню не хотелось лишний раз пересекаться с ними.

- Значит, Катерина погибла, - вздохнул Алексей. – Мои соболезнования, Володя. Мне очень жаль, поверь.

- Не могу себе простить, что не настоял тогда! Да плевать на общественное мнение! – горячо говорил Владимир. – Надо было настоять, и сейчас жива была бы.

- Нет, - возразил учитель. – Нет, Володя. Она бы ни за что не согласилась, и ты ничего бы с этим не поделал. Вспомни Катю, вспомни, какая в ней была внутренняя сила. Да и любила она тебя, сильно любила, не меньше, чем ты её. Потому и не могла допустить, чтобы в обществе пошли толки о твоей персоне. Жаль. Ну что ж, пусть земля ей будет пухом.

- Если только она и впрямь погибла, - вдруг тихо произнёс Владимир. – Из того, что я услышал… Но нет, нет… Это было бы слишком страшно…

***

Хотелось после пережитого поскорее провалиться в сон, да не тут-то было! Инна встретила нас сразу же, как только мы с Юленцией вошли в калитку. Взгляд её был настолько красноречив, что мы с дочерью невольно затормозили, видимо в наши головы одновременно пришла мысль: а не стоит ли нам прямо сейчас удрать и спрятаться? Ситуацию спасла мама. Бывало, она просыпалась и подолгу не могла снова уснуть. Вот так и сейчас она, страдая от бессонницы, решила, видимо, прогуляться по саду и как раз лицезрела нашу немую сцену.

- Что-то стряслось? – спросила она удивлённо.

Похоже, матушка не в курсе нашего отсутствия, а в наши с Юлькой планы не входило посвящать её в причины оного, да и Инна будет держать язык за зубами, к чему попусту тревожить немолодого человека? Всё ведь обошлось.

- Нет, мам, ничего. Просто не спится, вот и всё, - улыбнулся я. – А ты чего? Снова бессонница?

- Снова она, родимая, будь неладна, - проворчала мама. – Пойду пройдусь, в беседке посижу. Авось, сон нагоню.

Она неторопливым шагом скрылась за домом, а Инна, повернувшись к нам с Юлькой, коротко бросила:

- Разговоры завтра.

Будто ушатом ледяной воды окатила. Мы с Юленцией хором вздохнули и пошли следом за ней, по пути всё же заглянув в кухню. После нашего ночного приключения есть захотелось нешуточно, а ночной жор вообще дело святое, кто может его отменить? Юлька с головой нырнула в холодильник, вытаскивая оттуда сыр и колбасу.

- Пап, предлагаю бутеры заточить и на боковую. Что-то разогревать – так себе тема, мне лично лень, да и не хочется ничего такого.

- Согласен, - кивнул я, ставя чайник.

Никитка явно уже видел не первый сон. Ну и хорошо, хоть одним любопытным завтра будет меньше. Мы с дочерью поужинали в полной тишине и так же молча отправились по своим комнатам. Ночное приключение изрядно измотало нас, и говорить совершенно не хотелось. Не знаю, спала ли Инна или же делала вид, но ровное сопение говорило о том, что, скорее всего, спала. А если не так, то разговаривать со мною прямо сейчас она всё равно не будет. К счастью. Потому как меня дико смаривало, просто-напросто с ног валило. Я уснул сразу же, как только лёг в кровать и набросил на себя покрывало.

______

- Ромасик, - услыхал я до невозможности знакомый голос.

Это сон или нет?..

- Ромасик, - снова тихонько позвал меня голос бабы Нины.

Открывать глаза совершенно не хотелось. Я подозревал, что увижу, но, признаться, побаивался. Нет, я не боялся своей бабушки, я боялся себя. Как объяснить это чувство? Да очень просто: в моменты таких явлений я всерьёз опасался за своё психическое состояние. По одной простой причине: сон это или явь, понять не представлялось возможным. Всё настолько реалистично, и этот реализм тем более оставлял неприятное послевкусие, заставляя чувствовать себя напряжённо. Как обычно называют человека, которому являются видения? То-то же… Я ведь не Чеширский Кот, чтобы легко и непринуждённо заявлять о своём безумии. Нет уж, моё душевное равновесие в полном порядке, и это просто сон…

Но какой же реалистичный, чёрт возьми!!!

- Ромасик…

О, Господи! Я вздохнул и всё же открыл глаза. Бабушка, как и в предыдущем моём сне, так же сидела на краю кровати и с улыбкой смотрела на меня. Тот же тёплый взгляд её лучистых глаз, который навеки отпечатался в моей памяти и до сих пор согревает мне душу. Все воспоминания о бабушке Нине неизменно сопровождаются этим тёплым взглядом и тихим проникновенным, словно мурлычущим, голосом. Так и хочется унестись снова туда, в далёкое бесшабашное детство, где живы папа и бабушка, где так тепло и безопасно, где мама пожалеет за разбитую коленку, а папа починит порванную цепь на велике, где бабушка с утра пораньше напечёт целую гору блинов, под дразнящий запах которых так приятно просыпаться…

- Ромасик, - снова позвала она.

- Баба Нина, это же правда ты? – шёпотом спросил я.

- Конечно, кто ж ещё, - засмеялась бабушка. – И не шепчи, Инна не проснётся.

- Так это сон или не сон? – нахмурился я, уже совершенно запутавшись в собственных ощущениях.

- Конечно, сон. И конечно, не сон, - улыбнулась баба Нина. – Ты помолчи немножко, Ромасик. А то мне снова сил не хватит. Ты нашёл Дозорного, я знаю. Теперь держись его. Держись Дозорного, слышишь, Рома? Слушайся его! Иначе беда будет. Они уже здесь, их надо остановить. Иди к Дозорному.

Баба Нина, будто находясь в каком-то трансе, повторяла снова и снова эти слова и постепенно становилась прозрачной, пока совсем не исчезла.

- … становить… ди к … рному… беда… чится… ди… рному…

________

Видение исчезло, и я вдруг осознал, что на самом деле не сплю. В какой момент я проснулся? Вот вопрос, который мучил меня и вызывал тревогу. Я посмотрел на жену, Инна крепко спала, едва слышно посапывая, вид её вызвал у меня приступ умиления, и я едва сдержался, чтобы не обнять её и нежно чмокнуть в макушку. Зная, что Иннуся непременно проснётся от этого, я остановил свой порыв и, нащупав у кровати тапочки, крадучись вышел на крыльцо. На часы я не посмотрел, но небо ещё не прояснялось, значит, до утра далековато. Я поднял глаза вверх. Боже, какие звёзды! Всё небо усыпано серебряной мукой! Я прошёлся по двору и подошёл к калитке. Тишина райская. Как же я люблю ночи в деревне! В большом городе никогда не бывает такого умиротворения, там всегда присутствует шум, хоть какой-то, но всё равно присутствует. И звёзд таких нет из-за уличной иллюминации. А здесь покой…

- Не спится?

Я вздрогнул и посмотрел по направлению голоса. Прямо за калиткой стоял Михаил Николаевич, рядом с ним, вывалив язык, сидел Дик и часто дышал, жмуря глаза.

- Добрый вечер, - растерянно брякнул я.

- Ночь давно, - усмехнулся он. – Не спится? Снова бабушка приходила, да?

- Откуда… откуда Вы знаете? – пробормотал я ошарашено.

- Выйди-ка. Потолкуем маленько. Дик, охранять!

Пёс поднялся на лапы и отошёл от хозяина на несколько шагов, напряжённо оглядываясь по сторонам. Посреди улицы он остановился и замер. Я отворил калитку и вышел навстречу ночному гостю. Дик глухо зарычал: в конце улицы мелькнули три чёрных силуэта. И тут же растворились в темноте.