- Рустем-ага, правильно ли я понял, что ты явился сюда по приказу Хюррем-султан хазретлери? - падишах готов был разразиться грозой.
- Именно так, повелитель, - Рустем поднял голову, - меня направила Хюррем-султан хазретлери, наделённая Вами равными полномочиями с регентом османского государства шехзаде Мустафой.
- Говори! - суровый взгляд султана смягчился, повелителю понравилась сметливость мирахура, который правильно понял заданный ему вопрос, в котором речь шла не просто о хасеки повелителя, а о государственном служителе.
- Повелитель, дело очень важное и секретное, - Рустем посмотрел на охранников, и султан велел им выйти.
- Хюррем-султан удалось разоблачить калфу и вырвать у неё признание о том, что рядом с Вами находится предатель, готовящийся совершить покушение на Вас и шехзаде. Однако калфа покончила с собой, не успев назвать ни его имени, ни имени того, кто его послал.
Султан подался вперёд.
- Рустем, что ты такое говоришь? - в глазах повелителя читался ужас, вмиг сменившийся гневом, - расспрашивать тебя мне некогда, нужно немедленно выявить врага. Рустем, займись этим прямо сейчас. Во время переправы через Дунай взорвалась одна из галер, мне доложили, что произошло самовозгорание пороха в трюме.
Слава Аллаху, никто не пострадал, потому что я пустил свою галеру, на которую взял своих шехзаде, последней, а не во главе кильватера. Те несколько воинов, оказавшихся на тонущей галере, спаслись. Теперь мне понятно, это не был несчастный случай, - прищурился Сулейман, - стража! Срочно ко мне Омера-пашу! - взревел он. - Рустем, Омер-паша бывший ага янычар, он полностью владеет информацией обо всех деталях военного дела, да и не только военного. Я назначил его сераскером. Он мой зять, предан мне и династии, его помощь будет для нас значительной…
Султан замолчал, услышав голос стражника снаружи шатра:
- Омер-паша, повелитель ожидает Вас! Сдайте оружие!
Несколькими минутами позже в шатёр повелителя вошёл встревоженный сераскер.
- Заходи, Омер-паша, есть очень важное дело, - сказал султан, жестом подзывая мужчину подойти ближе.
Около получаса совещались султан и его приближённые. Наконец, один из них, Рустем-ага, откланялся и пошёл к выходу.
- Рустем, будь внимателен и осторожен, не спугни его. Если это тот, о ком я думаю, он хитёр, как шайтан, и изворотлив, как гадюка, - бросил ему вдогонку паша.
- Я понял, не беспокойтесь, на каждую змею найдётся свой ёж, - усмехнулся краем губ мужчина и вышел из шатра.
- Я сделаю его визирем, такой человек мне нужен, - сказал султан, проводив Рустема взглядом.
- Вы, как всегда, приняли очень правильное и мудрое решение, повелитель. Я давно присматриваюсь к Рустему-аге, как, впрочем, и к другим беям, он мне нравится, - согласился Омер-паша.
Тем временем мирахур направился к командирам отрядов, якобы, проверить по приказу падишаха состояние конницы и дать особые указания перед переправой через реку Прут.
Он велел одному из охранников оповестить весь командный состав, в том числе, их помощников и главных стражников, что ждёт их в отдельном шатре для консультаций, а сам незаметно пробрался к берегу и затаился среди галер, готовых отплыть на рассвете.
Не прошло и четверти часа, как от военного стана отделилась фигура человека с мешком в руке.
Рустем лёг на прибрежный песок возле коряги, напряг зрение и ухмыльнулся
- Так и есть, Омер-паша был прав, - прошептал он себе под нос, узнав знакомого янычара, - ну что ж, я не буду тебе мешать, делай, что задумал.
Воин, озираясь по сторонам, крался осторожной поступью к первому пришвартованному судну, разузнавший, что переправляться на нём будет султан со своими шехзаде.
Зацепившись кошкой за борт, мужчина вскарабкался по канату наверх и скрылся на палубе. Трос он не убрал, рассчитывая быстро вернуться назад, чем и воспользовался Рустем.
В несколько прыжков он оказался рядом с галерой, ухватился за верёвку, легко взобрался наверх и прислушался.
В трюме галеры, куда он неслышно спустился, стояли бочки с водой для команды, плотно скрученные канаты, разные снасти, гика-шкоты и ручные тали.
Злодей склонился возле мешков с провизией и суетливо копошился, не слыша и не видя, что к нему кто-то приближается.
- Не много ли пороха для одной галеры, Онур-ага? - оглушительным громом прозвучали для него слова Рустема-аги.
Злоумышленник лихорадочно вздрогнул, выронил щедро начинённое самодельное взрывное устройство и выхватил из-за пояса кинжал.
Резко повернувшись, он оскалил зубы.
- А, это ты, конюший? Зря ты сюда пришёл, сидел бы со своими лошадьми и был бы жив, - прошипел он и замахнулся, целясь Рустему в самое сердце. Однако ударить он не успел. Рустем молниеносным движением выбил ногой у него нож и с силой заломал ему руку за спину. Онур взревел от боли.
- Отпусти! Что тебе надо? - взмолился он, корчась от пытки.
- Сейчас ты возьмёшь то, что уронил, спустишься с галеры и расскажешь повелителю всё, что знаешь, - спокойным голосом ответил Рустем.
- Я ничего не знаю, мне приказали, - продолжал кривиться бандит.
- Что ж, тогда молись, так и быть, я дам тебе время, - злобно прошептал ему на ухо Рустем, заломив его руку выше, - я итак знаю, что приказ отдала Махидевран-султан, - блефовал он, - просто хотел дать тебе шанс, каждый человек имеет право на шанс, так ведь? - тянул он время, давая возможность преступнику сделать выбор.
Онур выгнулся и жалобно застонал.
- Хватит! Что тебе ещё надо? Ты сам всё знаешь!
- Да, знаю, - ослабил хватку Рустем, - только ты должен подтвердить это падишаху, а ещё я забыл имя этого, как его, который посредник между тобой и султаншей, - снова усилил он захват.
- Ары-паша, - взвыл ага и потерял сознание.
- Слабак! - Рустем несколькими ударами по щекам привёл Онура в чувство.
- Сам пойдёшь или тебе помочь? - иронично сощурился он.
- Сам, - слабым голосом процедил янычар.
- Тогда бери и вперёд, - бодро сказал Рустем и показал глазами на взрывчатку.
Четверть часа спустя мирахур волок за верёвку связанного Онура-агу к шатру повелителя.
А ещё через несколько минут начался допрос предателя.
Онур-ага под пристальным взглядом Рустема ответил на все вопросы падишаха, и тот велел увести его.
- Посадить в клетку, поить, кормить, глаз не спускать. Из похода он должен вернуться целым и невредимым! Головой отвечаете! - глухим голосом отдал приказ охране султан.
Стражники, готовые к беспрекословному исполнению воли повелителя. схватили Онура под руки и вывели из султанского шатра.
- О, Аллах! Неужели это правда?! - вырвалось из уст Сулеймана, когда он остался наедине с Рустемом.
- Повелитель, я не думаю, что Онур-ага лжёт, госпожа… - он хотел добавить, что Хюррем-султан знает о коварных планах Махидевран, но вовремя вспомнил слова султанши и осёкся.
- Что ты хотел сказать, Рустем? Тебе ещё что-то известно о Махидевран? - ухватился за слова мирахура султан.
- Нет, повелитель, к сожалению, больше ничего. Я имел в виду, что Махидевран-султан поступила дерзко по отношению к Вам и Вашим младшим шехаде, если её участие в заговоре окажется правдой.
- Дерзко?! Не-ет, Рустем-ага, это уже не дерзость, это самое настоящее предательство! - вскинул голову султан, - О, Аллах! Как же она дошла до такого? - сдвинул он в изумлении брови, - ладно, посмотрим, что скажет этот Ары-паша, - устало вздохнул он, - иди, Рустем, отдыхай, ты славно потрудился и будешь вознаграждён. Возвращайся домой. Держи всё в тайне, заранее ничего никому не говори, даже Хюррем-султан, мы должны застать предателей врасплох.
- Повелитель, простите, позвольте остаться с Вами в строю! – в глазах и голосе Рустема впервые прозвучала мольба.
- Хорошо, оставайся, Рустем-ага, - утвердительно кивнул султан и обратился взглядом к мирахуру, - с такими воинами я быстро приду к победе.
- Повелитель! Вы сделали счастливым своего раба! Да ниспошлёт Вам Аллах долгие годы праведного правления на благо османского государства! - Рустем низко склонил голову и бодрыми шагами покинул султанский шатёр, оставив падишаха в глубоких раздумьях.
Ранним утром следующего дня войско султана Сулеймана успешно переправилось через реку Прут и, оказавшись на другом берегу, двинулось на север долиной этой реки. Через день армия султана Сулеймана вошла в Яссы.
Пётр Рареш вынужден был отступить, применяя при этом тактику своего отца Стефана Великого: отступать, оставляя после себя выжженную землю, избегать больших битв и удерживать лишь главные крепости. Однако положение князя Петра было совсем не таким, как у Стефана Великого: польский король Сигизмунд пошёл на него войной, венгерский король Янош Запольяи не стал оказывать поддержку, как и валашский князь Раду, присоединившийся к армии султана Сулеймана.
Князь Пётр понял, что не сможет дать действенный отпор османскому вторжению, бросил войска и с небольшим числом верных ему людей бежал.
А султан Сулейман тем временем вошёл в столицу молдавского княжества город Сучаву.
Тут же была опустошена княжеская сокровищница с неслыханными богатствами, султан занял княжеский дворец и посадил на молдавский престол нового князя – Стефана, обязав его лично являться с данью каждые два года. Немного позже султан Сулейман по челобитью молдавского боярства всё же уступил дворец новому князю.
Причерноморье между Прутом и Днестром вошло в границы великой османской империи.
Оставлять на свободе молдавского князя было опасно, и в погоню за ним пустилась османская конница.
Оторвавшийся от основной группы отряд во главе с шехзаде Мехмедом проскочил небольшой лесок, заметил впереди нескольких молдавских воинов и с криками поскакал за ними.
- Сейчас мы им покажем! – выкрикнул опьяненный предстоящим азартом боя Мехмед. Его дикое возбуждение передалось Башату-аге и Гюрхану-аге, служившим некогда Ибрагиму-паше, а ныне - личным охранникам и друзьям шехзаде. Они быстро догнали конников и ринулись в бой!
– Берегись, Баша-а-т! – кричал другу Мехмед, отразив очередной удар вражеского клинка, и, натянув поводья, отскочил назад.
- Мехме-е-д! Держись! – кричал Гюрхан, подобравшись сзади к двум атаковавшим шехзаде вражеским воинам.
Неожиданно из-за того же леска выскочил ещё один неприятельский отряд, значительно превосходящий по численности группу Мехмеда.
Завязалось ожесточённое сражение. Противник имел существенный перевес в силе, отважный шехзаде со своими мужественными воинами достойно держал упорный натиск врага, однако соотношение сил было слишком неравным…
…- Повелитель, простите, у меня дурные вести, шехзаде Мехмед со своим отрядом попал в засаду…- Хайдер-паша низко свесил голову.
Султан Сулейман дико посмотрел на него и закрыл глаза.
- Говори, паша, что с моим сыном, - пошатываясь, глухо произнёс он.
...- Повелитель, среди пог_ибших воинов нашли... тело…у него на груди было вот это, - скорбно вымолвил паша и протянул султану ладонь, в которой лежал золотой медальон с выгравированным профилем падишаха и знаками отличия османской династии.
Султан усилием воли открыл глаза, взглянул на руку паши, запрокинул голову и издал протяжный стон.
- Примите мои собо_лезнования, повелитель, - едва выговорил непослушными губами паша, склонился, и две слезы с его щёк упали на ковёр под его ногами.
Заметив это, султан проглотил комок, застрявший в горле, и спросил:
- А его охрана?
- Их тела не нашли после той мясорубки…
- Ты можешь идти.
Паша, не поворачиваясь спиной к султану, пошёл к выходу, утирая рукавом глаза.
***
…Хюррем-султан со дня на день ожидала добрых вестей от повелителя и возвращения Рустема-аги. Она была уверена, что разоблачение Махидевран близко, её природное чутьё говорило ей, что скоро любимый супруг и сыновья вернуться домой с победой, с предателями, будет покончено, и она, наконец, вздохнёт свободно и заживёт спокойно и радостно.
Султанша так сильно задумалась, что едва услышала стук в дверь и встрепенулась:
- Войдите!
На пороге стоял Гюль-ага.
- Госпожа, Хайдер-паша прибыл из стана повелителя и просит принять его, он привёз послание от султана Сулеймана, - доложил слуга.
- Да, я приму его. Ты взял у него письмо? Давай скорее, - протянула она руку и тут же отдёрнула.
- Гюль-ага, ну-ка посмотри на меня, - она слегка наклонилась, заглядывая ему в лицо.
- Зачем это, госпожа, я не имею права…- поморщился он.
- Гюль-ага, ты не умеешь обманывать, говори, - с некоей обречённостью в голосе произнесла она.
- Госпожа, шехзаде Мехмед…- выдавил из себя евнух и поднял на неё красные, полные слёз глаза.
- Нет, нет, это неправда, этого не может быть, - попятилась она от него, - я не чувствовала ничего такого, мой сын, он отважный, смелый, непобедимый…- шептала она, всё шире раскрывая свои глаза, которые мгновенно стали чёрными.
Через минуту по покоям разнёсся отчаянный крик страдающей матери.
…Позже она прочла послание, в котором сухими словами было написано, что шехзаде Мехмед геройски погиб в неравном бою.
Хюррем смутно помнит, как к ней приходили в траурных одеждах Махидевран с шехзаде Мустафой и высказывали слова соболезнования, как она сообщила трагическое известие Айе-султан, а та даже не заплакала, застыла на месте и продолжала молчать по сей день, с плотно сжатыми губами и безучастным взглядом.
Впервые дворец не ликовал, ожидая возвращения султана Сулеймана, одержавшего очередную блистательную победу.
Падишах запретил распространять весть о гибели любимого сына и подходить к нему всем, кроме лекарей, не желая слышать слова соболезнования и видеть траурные настроения. Для него его Мехмед был жив.
Паши и беи, не зная, как быть, сообщили народу, что шехзаде Мехмед тяжело ранен в бою, и его везут в закрытом экипаже.
Хюррем было тяжело. Она не могла ни с кем поделиться своим горем,
Шах-султан и Бейхан-султан приезжали к ней, однако им она тоже не сказала, что Мехмед погиб, как того требовал повелитель, и их заверения, что Мехмед скоро поправится, ей было слышать невыносимо и больно. Лишь упоминания о доблести повелителя и младших шехзаде разливались целебным бальзамом в изболевшейся душе.
Айя-султан продолжала молчать. Михримах была ещё не такой взрослой, чтобы делиться с ней горестными мыслями.
Только присутствие Нилюфер помогало Хюррем не сойти с ума. Она просила девушку садиться рядом и рассказывать о чём угодно, только бы не слушать зловещую тишину.
Вот и сегодня сразу после утренней трапезы султанша позвала Нилюфер и указала ей на место рядом с собой.
Девушка была умной и смекалистой, поэтому сразу поняла, что от неё требуется отвлекать султаншу от мрачных мыслей и каждый раз придумывала, о чём вести беседу, а поговорить она любила.
- Ну вот, госпожа, и что Вы думаете? Прихожу я на кухню, а этот…Ой, а что это там на полу сверкает? - перебила она сама себя, наклонилась и вытащила закатившийся за столик медальон на тонкой цепочке.
Хюррем изменилась в лице.
- Это кулон шехзаде Мехмеда, его передал мне Хайдер-паша, а я, видно, уронила и забыла поднять, - рассеянно ответила она.
- Можно посмотреть? – спросила Нилюфер и стала крутить изящную вещицу в руках.
- Хюррем-султан, Вы не рассердитесь, если я спрошу Вас, - Нилюфер прищурилась, разглядывая медальон то с одной стороны, то с другой.
- Спрашивай, - равнодушно произнесла султанша.
- Я вот думаю, а зачем шехзаде проверял, золотой этот кулон или нет? – нахмурилась, рассуждая девушка.
Хюррем медленно подняла на неё глаза.
- Как проверял? Зачем? С чего ты это взяла?
- Вот и я говорю, зачем? Обычно так поступают недоверчивые торговцы, ну никак не…- она секунду подумала, подбирая слова, - не члены династии. Вот смотрите, здесь явно отпечатались два зуба, следы укуса, как будто шехзаде пробовал, золото это или нет, - поднесла она кулон ко рту, но, спохватившись, опустила руку, - золото, раз следы остались, - сделала она вывод с видом знатока.
Хюррем, дрожа всем телом, выхватила из рук Нилюфер кулон, поднесла его к глазам и тотчас с рыданиями обняла Нилюфер.
- Мой сын жив! Это тело чужое! Кто-то забрал у него медальон! – говорила она, захлёбываясь слезами, - ты умница, Нилюфер, какая же ты умница!
Девушка, сообразив, что произошло, тоже обняла госпожу и принялась вместе с ней плакать.
- Идём скорее к Айе, - утирая глаза, радостно улыбалась вернувшаяся в мир живых женщина, и они обе выбежали из покоев.
- Айя, очнись, Мехмед жив! – трясла за плечи невестку Хюррем, показывая ей медальон и рассказывая всё, что услышала от Нилюфер. – Айя, услышь меня! На днях прибудет повелитель, мы с тобой вместе осмотрим те_ло этого мужчины, и убедимся, что он чужой человек, и не имеет никакого отношения к нашему Мехмеду! – и плакала, и смеялась она, постепенно приводя в сознание Айю.
***
В один из осенних дней, когда светило яркое солнце, а с моря дул пронизывающий ветер, султан Сулейман во главе своей армии возвратился в столицу османской империи.
На улицах было оживлённо и весело, подданные тепло встречали своего султана-победителя с красавцами-шехзаде Селимом и Баязетом, и возносили молитвы во здравие шехзаде Мехмеда!
Повелитель тяжёлой поступью шёл по коридорам дворца к своим покоям. Он никого не хотел видеть.
К его огромному изумлению навстречу ему вышла радостная Хюррем-султан.
- Сулейман! Ты вернулся! Свет очей моих! Радость души моей! Солнце, дающее мне возможность жить! Позволь припасть к твоим благословенным рукам! – склонилась она и поцеловала его ладони.
- Здравствуй, Хюррем! Ты разве не получила моё послание…- сурово произнёс он.
- Сулейман, наш сын жив! И ты сейчас убедишься в этом! – прошептала ему на ухо Хюррем, крепко обнимая за шею.
Султан отшатнулся и пристально посмотрел на свою хасеки.
- Сулейман, не смотри на меня так, я не сошла с ума, - улыбнулась она и тут же поведала ему историю о медальоне.
- Хюррем, ты думаешь…- растерянно произнёс падишах.
- Сейчас мы с Айей посмотрим на того, кого ты привёз, и ты убедишься, я уверена, идём…
…- Не он, не он, не он! – спустя полчаса кричала Айя, всматриваясь в каждую родинку, в каждое пятнышко на хорошо обработанном лекарями теле умершего человека, - это не Мехмед! – заливалась она слезами, заставляя плакать Хюррем и Сулеймана.
- А где же мой Мехмед? – вдруг остановилась она.
- А вот этого мы пока не знаем, но среди убитых его нет, и его охранников, кстати, тоже, - ответил султан.
- Сулейман, думаю, на его поиски следует отправить Рустема-агу, - предложила Хюррем.
- Я с тобой согласен, моя Хюррем! Только обо всём мы пока будем молчать. Сейчас я расскажу тебе ещё кое-что.
