-Можно сказать, что служба ведьмы Легис и счетовода Сорафо при княжеском дворе началась в один и тот же день. У крыльца княжны Удабери они тепло распрощались друг с другом, чтобы на довольно продолжительное для простецов время взаимно позабыть о том, что вообще существуют на земле. Для простеца Сорафо девица Легис была еще одной несчастной девушкой, которой его семья оказала покровительство и, как смогла, пристроила. Для Легис Сорафо был обычным простофилей, которого она водила за нос вместе со всеми такими же простофилями. Она едва выделяла этого мальчишку среди других сыновей Нун.
Попав в девичью княжны Удабери, Легис поспешила отчитаться о своем успехе перед Бриуди и Теро Наюнеи. Тайный совет был ошеломлен ее смелостью и ловкостью. В то время мало кто мог себе позволить даже ступить на княжеский двор: рядом с князем Лавараолой тогда были такие умелые советники, присланные из Цитадели, что вычисляли и ковены, и ведьм за версту.
-Как ей это удалось! – воскликнула Мурчин, не скрывая своего изумления. – там же…
-О, она постаралась стать совершенно неприметной. Одно время мне пришлось связываться с ней для передачи сведений. Уж она-то меня удивила простыми, но действенными уловками, какими она водила за нос простецов. Я у нее кое-чему даже поучился. Легис тогда для меня открылась с новой стороны. Я-то ее раньше знал как обленившуюся зажравшуюся кошку, какую разбаловали хозяева. Да и Бриуди ее недооценивал, хотя прозвище Черный Алмаз она носила еще при его отце – вот где была подсказка-то. О, она умела прятаться на виду! Часто ведьма себя выдает красотой. Вот не можете вы порой с собой справиться и охорашиваетесь даже там, где это для вас опасно. Женщины есть женщины…
-Вовсе нет! Я знала много ведьм. которые прикидывались нарочито некрасивыми.
-И по этому признаку ведьмобойцы очень легко вычисляют ведьм, - усмехнулся Вилхо, - а все потому, что женщины всегда пытаются себя сделать красивее, особенно уродины. Если женщина, в тем более молодая, всем пытается показать свою заячью губу вместо того, чтобы скрыть под маской, что-то тут не то. Ведьма Легис пошла другим путем. Она выставила себя серой мышкой, которая прилагает тщетные усилия показаться хорошенькой. Раз в три месяца она выдирала у себя передний зуб и заменяла на ненастоящий, из драконовой кости, искусно прикрученный золотой проволочкой к соседним зубам.
-Фу!
-Ну что поделаешь, сударыня, у простецов с зубами не все так просто. Они могут заменяться только два раза за жизнь.
-Да знаю я, просто это вообще нелепо! Терять по жизни зубы, иногда почти полностью… я на месте простецов ради одного этого пыталась бы обратиться.
-Верю. Знавал я одного простеца, еще когда жил в доме Адаира, у него так болели зубы, что он готов был прибегнуть даже к этому. Он как-то попытался попасть на какой-то шабаш. Так его вычислили ведьмобойцы и вышибли больные зубы. После этого он перехотел становиться колдуном… впрочем, ничего у него бы и не вышло… Кстати, осмотрите зубы у Фере. К его возрасту они все должны уже замениться. И да – у него уже к этому возрасту могут прорезаться зубы мудрости. У Олмаров они прорезаются довольно рано. Быстрее, чем у других простецов. Если они не идут в Эвалловсую породу, то им с зубами везет.
-Какие подробности, однако, вы знаете про это семейство!
-Пришлось долго жить с ними под одной крышей… впрочем, история про зубы еще впереди, и она касается не Сорафо.
Раэ зубами коснулся двух задних зубов мудрости, и ему стало не по себе от того, как же хорошо какой-то колдун из Ваграмона знает его семейство. К поместью Олмаров под Алорком он особо трепетных чувств не испытывал и своим родовым гнездом не считал, но ему не нравилась мысль о том, что какой-то колдун жил в том доме, сидел с его пращуром на террасе, смотрел на абрикосовый сад на закате. И даже знал столь личные подробности про его семью как зубы!
Тем временем колдун продолжал:
-Легис изображала из себя девицу, которая пытается скрыть ото всех, что у нее редкие волосы, и изображала ухищрения, к которым прибегают те, у кого нет своих. Она носила накладные косы близкие к цвету своих волос, но не совсем. Так, чтобы на первый взгляд можно было принять их за ее собственные, но если приглядеться, то заметить.
-А как она когти скрывала? – жадно спросила Мурчин.
-Да как и мы все, когда живем среди простецов, - сказал Вилхо и посмотрел на свои, мощные, запакованные в серебряные футляры, - как обычно – все простецы ложатся спать, а ты достаешь напильник и спиливаешь их. Сколько наших попадалось из-за этого напильника. И сколько из-за того, что не убрали за собой когтевую крошку… Правда, умница Легис шла дальше. Она их обгрызала, как будто простица, и подпиливала неравномерно… нас же еще ловят и по тому, что у нас ногти порой бывают безупречно подпилены. А ее не раз мамки-няньки княжны бранили за грязные ногти, при всех позорили и отправляли чистить. Вот как ловка была Легис. Когда она попала в горницу княжны, то не спешила втираться к ней в наперсницы. Для начала она просто пообсмотрелась и убедилась, насколько правдивы сведения о том, что из себя представляла вдовая княжна. Надо сказать, что Удабери большим умом не блистала. Да он ей был и не нужен, потому как было кому о ней позаботиться. Весь ум, отмеренный на княжескую семью, достался ее брату Лавараоле Железному… нам на горе… Особых бед княжна в своей жизни не знала, если не считать вдовства, хотя и оно не сказать, что стало для нее бедой: Удабери и года не пробыла замужем за князем из Сантеры, пока тот не погиб на охоте. Надо сказать, что Лавараола отправлял сестру невестой в западное княжество неохотно, уступая дружине, которая хотела этого союза, а так же повинуясь долгу устроить жизнь Удабери. А вот вернул свою сестру под свое крыло со всей поспешностью, чтобы ее жизнь текла в Бельвеноре как прежде.
По отношению к княжне было совершено три умных поступка – первый – это то, что рядом с ней находились ее няньки, которые на каждом шагу могли ей подсказать, как поступать, и второй – то, что Лавараола ее быстро забрал назад в свой дом после того, как она овдовела, и даже половину приданого оставил семье сантерского князя, чтобы ни у кого не осталось желания оставить Удабери в Сантере даже как придаток к имуществу. И третий – больше не выдавать ее замуж. Как я уже говорил, ума она была небольшого, так что обстряпать с ее помощью выгодный брачный союз и не получилось бы. Да и здоровье у нее тоже было не ахти. Князь, посоветовавшись с врачами, не стал ее выдавать даже за кого-нибудь из своих приближенных, справедливо опасаясь, что она может через год брака умереть родами. Один раз выдал – пронесло, второй раз лучше не рисковать. Да и на втором браке уже так сильно никто не стал бы настаивать.
Жизнь в горнице Удабери текла под руководством ее ревностных нянек, которые знали что, как и когда делать. Двор Удабери был еще тем местечком, где всех, от княжны до последней прислужницы няньки изводили мелочными придирками, страхом совершить какой-нибудь ничтожный проступок, и величайшим позором считалось насадить соринку на рукав, а если ты опоздал на утреннюю службу в часовню, тебе с месяц будут перемывать все кости. Это было место, где ловили крошки на лету, и подбирали шерстинку с пола. Где даже белье развешивали сушиться на заднем дворе по цвету, обувь перед тем, как лечь спать, надо было поставить строго по линии, и даже сор в помойное ведро надо было класть строго упорядоченно перед тем, как его сжечь в печи… Мне это все рассказывала Легис в те минуты злости и отчаяния, когда она в первые дни попала туда и ее начали дратовать как новую служанку.
-Да уж, с такими не подберешься, - сказала Мурчин.
-О нет, как раз такие няньки-мамки-бабки наши первые союзники. Ханжи – наши самые лучшие друзья.
-Неужели? – подняла брови позабавленная Мурчин.
-Они внушают отвращение к молитвам, ритуалам и постам. Те, кто по-настоящему горит живой верой, для них так же неприемлемы, как и для нас. Ханжи внушают отвращение к порядку, обессмысливая его. Жертвы ханжей – наша легкая добыча. Поэтому ханжество – это первое, что надо поощрять в простецах, если хочешь их подчинить. Так что первым делом Легис решила отделаться от всех этих старух, что заправляли при дворе Удабери, чтобы добраться до их главной жертвы - сестры князя.
-Как рискованно, - сказала Мурчин, - ведь если бы обнаружили колдовство…
-Она и не прибегала к колдовству, даже думать об этом боялась. Да и сил у нее почти не было: ведь через это ее могли учуять ведьмобойцы, так что на шабашах она много силы и не брала. Она избавилась от них по-другому, так, как избавляются от ханжей…
Пришлось вернуться к прежнему объему из-за продленной рабочей недели. Пока результат не получается стабилизировать, любая пендюрка становится для этого препятствием. Но сдаваться не будем. Будем воевать за стабильность и снова увеличивать норму.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 206.
