После поражения в войне против Рима и их ахейских союзников в 195 году (здесь и далее все даты до новой эры) спартанский царь Набис, воспользовавшись благоприятной ситуаций, вновь обратил свое внимание на возврат утраченных по мирному договору земель. В связи с этим в феврале 192 года Ахейский союз в очередной раз объявил войну Спарте. Ахейские морские силы были разбиты спартанским флотом, и Набис вернул под свой контроль важный порт Гифий. Но уже через два месяца ахейский стратег Филопемен разбил отряд лакедемонян у Плейи, а затем нанес решительное поражение и основным силам Набиса, что вынудило его отступить и укрыться в Спарте, которую Филопемен не решился штурмовать, а ограничился разорением окрестных территорий. В это же время союзные Ахейскому союзу римляне готовились отправить на Пелопоннес 23 000 воинов и тридцать боевых кораблей. В том же году Набис был предательски убит на смотре войск под стенами Спарты отрядом этолийцев и, воспользовавшись сложившейся ситуацией, Филопемен без оказания какого-либо сопротивления со стороны спартанцев овладел столицей Лакедемона. Но всего лишь за три года до убийства Набиса лакедемоняне дали правильное сражение под стенами Спарты и оказали отчаянное сопротивление 50-тысячной армии римлян и их ахейских союзников при штурме города, а затем вновь были готовы защищать свою столицу в случае возможной осады армией Ахейского союза. И для многих исследователей абсолютно не понятен факт безоговорочной капитуляции гордых и свободолюбивых лакедемонян, которые на этот раз позволили противнику беспрепятственно вступить в Спарту.
По свидетельству летописца Ливия: «Прослышав об убийстве Набиса, Филопемен отправился в Лакедемон. Найдя город в полном смятении и ужасе, он созвал знатных горожан и, произнеся речь, присоединил лакедемонян к Ахейскому союзу. Это удалось ему тем легче сделать, что почти тогда же к Гифию пришел и Авл Атилий с двадцатью четырьмя квинкверемами». Это означало конец многовековой независимости Спарты. По мнению П. Картледжа свободному проникновению армии ахейцев в Спарту способствовала помощь богатых граждан и, возможно, герусии. После гибели царя Набиса согласно сведениям Полибия в Спарте существовали две непримиримые партии – тиранофильская и проахейская. То есть, в городе велась ожесточенная внутриполитическая борьба, и у лакедемонян отсутствовало единство гражданского общества в борьбе с внешним врагом.
После присоединения Спарты к Ахейскому союзу в 192 году в столице Лакедемона не утихали волнения и спустя три года спартанцы вновь предприняли военные действия за выход к морскому побережью. Раздражению ахейцев непокорностью лакедемонян не было предела, и судьба Спарты была решена повторным беспрепятственным вступлением в город армии противника. Следует особо отметить, что на данный период времени людские ресурсы спартанцев были практически полностью исчерпаны невосполнимыми потерями в трех предыдущих войнах, и их малочисленное войско состояло преимущественно из критских наемников и освобожденных илотов, боеспособность которых ставится историками под сомнение.
По свидетельству Ливия: «В Лакедемоне в ту пору (189 год – мое примечание) было тревожно. Лакедемоняне стремились приобрести какой-нибудь выход к морю, на случай если придется отправить посольство в Рим, а также чтобы получить торговую гавань. Поэтому они, напав внезапно ночью, захватили прибрежную деревню под названием Лас. Филопемен всегда побуждавший ахейцев к ослаблению Лакедемона потребовал, чтобы лакедемоняне выдали ахейцам зачинщиков и их сообщников. В Лакедемон немедленно отправили послов с требованием выдачи этих людей. Оно показалось лакедемонянам высокомерным и возмутительным, и будь Спарта прочней, они, без сомнения, тотчас взялись бы за оружие. Но больше всего тревожил их страх, как бы Филопемен не передал Лакедемон изгнанникам. Обезумев от гнева, спартанцы убили тридцать человек из тех, с кем так или иначе ли, связывали свои замыслы Филопемен и изгнанники и приняли решение отказаться от союза с ахейцами.
Лакедемону по единогласному решению всех городов, входивших в Ахейский союз, была объявлена война. В начале весны Филопемен приказал войску прибыть в пределы Лакедемона и поставить там лагерь. Устрашив, таким образом, лакедемонян, ахейцы приказали, чтобы стены города были срыты и чтобы все иноземные наемники, служившие во вспомогательных войсках у тиранов, покинули пределы Лаконики. Далее, чтобы все освобожденные тиранами рабы (а их было великое множество) также удалились к определенному сроку, а тех из них, кто откажется, ахейцы вправе будут захватывать, уводить и продавать. Наконец, чтобы законы и установления Ликурговы были отменены и вместо них приняты ахейские.
Получив известие о том, что иноземные наемники распущены, а приписанные к лакедемонянам (так ахейцы называли отпущенных на волю тиранами) покинули город, собрание постановило, чтобы Филопемен прежде чем распустить войско, пошел туда с воинами чтобы схватить такого рода людей и продавать как военную добычу. Много их было схвачено и затем продано. На эти деньги в Мегалополе по решению ахейцев был восстановлен портик, разрушенный лакедемонянами. Обессиленная этими мерами Спарта надолго подпала под власть ахейцев. Ни одна из них не была, однако, столь пагубной как отмена законов Ликурга, соблюдавшихся в течение восьмисот лет».
Согласно Павсанию: «Добившись у римлян мира на определенный срок, Набис умер раньше, чем закончится срок этого перемирия. Он был убит одним калидонцем, явившимся к нему под предлогом заключения союза, но на самом же деле это был враг, подосланный к нему именно с этой целью убийства этолийцами. Воспользовавшись таким благоприятным моментом, Филопемен напал на Спарту и принудил ее примкнуть к Ахейскому союзу. Филопемен затем еще раз был избран стратегом. В это время в Лакедемоне произошло восстание и гражданская война. Тогда Филопемен выгнал триста человек, наиболее виновных в этом восстании из Пелопоннеса, продал в рабство примерно три тысячи илотов, разрушил стены Спарты и запретил спартанской молодежи военные упражнения по законам Ликурга».
С детства я с подсознательной неприязнью относился к Филопемену, но в то время не мог объяснить свое неуважение к талантливейшему стратегу, которого римляне за упорное отстаивание интересов и независимости Греции называли «последним эллином». Возможно, что моему крайне негативному мнению о данном человеке помогли сложиться не лестные высказывания летописцев о Филопемене как высокомерном и раздражительном военачальнике. Согласно Павсанию: «Но, в конце концов, суждено было, чтобы наказание за высокомерие постигло и Филопемена. Дело в том, что как-то он оскорбительно упрекнул одного из знатнейших граждан за то, что он живым был взят в плен неприятелем. Сам Филопемен был ранен в голову во время сражения и также взят в плен. Динократ послал ему в тюрьму яд, решив лишить ему жизни».
По свидетельству другого летописца Плутарха: «Честолюбивый характер Филопемена был не вполне свободен от запальчивости и гнева. Задор и гнев мешали ему во время гражданских усобиц сохранять мягкость, душевное равновесие и гуманность, свойственных Эпаминонду. Поэтому Филопемена считали более способным к воинским подвигам, чем к проявлению гражданских добродетелей. После убийства Набиса в Спарте произошли волнения. Филопемен воспользовался благоприятным моментом, чтобы напасть на город, и заставил жителей – частью силой, частью путем убеждения – присоединиться к Ахейскому союзу. Филопемен привлек на свою сторону спартанских аристократов, которые надеялись обрести в нем хранителя свободы. Некоторое время спустя Филопемен, бывший тогда стратегом, в чем-то обвинил спартанцев, вернул на родину изгнанников и казнил по свидетельству Полибия восемьдесят спартиатов, а по свидетельству Аристократа – триста пятьдесят человек. Стены города он срыл. Всех, кому тираны дали право гражданства в Спарте, он переселил в Ахайю, кроме трех тысяч, оказывавших упорное неповиновение и не желавших уйти из Спарты. Их он продал и, как бы в насмешку, построил на эти деньги в Мегалополе портик. Чтобы насытить свою ненависть к спартанцам, он, издеваясь над их незаслуженным несчастием, предпринял дело в высшей степени жестокое и беззаконное – отменил и уничтожил порядки, заведенные Ликургом, имея в виду, что живя по этим законам, спартанцы никогда не хотели смирить себя. Под гнетом страшных бедствий спартанцы позволили тогда Филопемену, так сказать, перерезать жилы своего государства и сделались ручными и мирными. Если внимательно проследить за сражениями Филопемена и Тита, которые давал каждый из них, то обнаружится, что ахейский полководец погубил больше греков, чем заступник Греции Тит – македонян. Один был вспыльчив, другой – злопамятен. Хотя Филопемен и был благодетелем Спарты, он после этого разрушил ее стены, уменьшил ее владения, изменил и уничтожил самые законы города. По-видимому, и погиб он, принеся свою жизнь в жертву раздражению и соперничеству».
Авторитетный специалист по древней Спарте Л.Г. Печатнова также отмечает предвзятое отношение стратега Ахейского союза к лакедемонянам: «Филопемен явно был настроен агрессивно по отношению к Спарте, поскольку его родной город Мегалополь неоднократно подвергался нападениям со стороны спартанских войск, и сам он немалую часть жизни провел в противостоянии со Спартой. Именно личная неприязнь Филопемена по отношению к Спарте, подкрепленная возможностями стратега, стала главной причиной перерастания пограничных стычек в полномасштабную войну. Несмотря на ряд исследовательских мнений о Набисе как главном инициаторе войны в 200 году можно с уверенностью сказать, что Ахейский союз в данном случае выступил агрессором. Начавшиеся военные действия именно на территории Спарты, а не Ахейского союза тому подтверждение. Странным представляется участие Филопемена в военных действиях в Мессении, ведь данный полис не был связан никакими соглашениями с Ахейским союзом. Ни один источник не упоминает просьбу о помощи со стороны мессенцев. Вероятно, Филопемен, не зная о целях Набиса, пытался помешать ему, закрепиться в Мессении, чтобы не позволить Спарте усилиться на Пелопоннесе».
Не в силах самостоятельно одолеть строптивых спартанцев ахейцы в ущерб независимости не только самого Пелопоннеса, но и всей материковой Греции неоднократно призывали на помощь иноземные войска македонян (трижды) и римлян (трижды). Кровопролитная война не прекращалась даже в то время, когда под угрозой стояла свобода самих ахейцев по причине вторжения внешнего врага. По свидетельству Плутарха: «Ахейский стратег Диофан услышал, что спартанцы опять затеяли смуту. Он хотел наказать их, но они взялись за оружие и вызвали волнения в Пелопоннесе. Филопемен старался успокоить Диофана и умерить его гнев, указывая на то, что царь Антиох и римляне производят в Греции передвижение огромных войск, что именно на это правитель должен обратить внимание, не касаясь местных дел, а на иные проступки, глядя сквозь пальцы. Диофан не слушал его, а вступил вместе с Титом в Лаконику, и они сейчас же двинулись на Спарту. Тогда Филопемен пришел в Спарту частным лицом и не пустил в город ахейского стратега и римского консула. Волнения в городе он прекратил и вернул спартанцев в Ахейский союз».
В конечном итоге бывшие союзники ахейцев – македоняне и римляне под мнимым лозунгом освобождения Эллады стали активно вмешиваться во внутренние дела греческих государств. А с укреплением на Балканском полуострове Рим перестал нуждаться в услугах Ахейского союза и после победы над ахейцами в 146 году в сражении при Левкопетре Сенат упразднил данное военно-политическое объединение в Греции, которая превратилась в римскую провинцию под управлением наместника из Македонии.
