Начало:
Предыдущая часть:
Якоб не ошибся. После ужина мать, тяжело вздохнув, позвала его на разговор, предварительно налив им обоим крепкого чая – Якоб любил крепкий чай, как и мать.
- Отец сказал мне… что я должна тебе всё рассказать. Заглянув за край, он теперь не хочет унести семейные тайны с собой. Мне… будет непросто, но знать ты обязан.
Якоб, который испытывал радость от того, что отец выжил, настороженно замер. В голове сразу зароились мысли – о чём пойдёт речь? Уж не о людях ли, у которых такая странная фамилия – Вода? Значит всё-таки назрел этот разговор, который создал такое напряжение в их семье, хотя все и усиленно делали вид, что всё в порядке? Но почему только сейчас? Неужели отец, только столкнувшись с бедой, решил не хранить свои скелеты, а передать это наследство своему сыну? Мысли крутились в голове Якоба, пока мать смотрела на свою кружку с чаем и подбирала слова.
- Мне было бы легче, если бы твой отец был здесь. Но и молчать больше мы не можем. Когда ты спросил у него про фамилию Вода, он действительно испугался. Мы постарались отречься от этого, хотя, быть может, и не стоило этого делать. Мы с твоим отцом действительно жили в разных городах, и познакомились, когда приехали сюда. Но тут жили его родственники… У его прапрапрадеда было восемь детей, поэтому родни было много, хотя все разъехались по разным городам. Но связь изредка поддерживали. – Мать сделала несколько глотков чая, чтобы промочить горло. Якоб видел – она очень нервничает и волнуется, но пока не понимал, почему именно. Слушал он внимательно, удивляясь тому, что родня, видимо, была, да ещё и многочисленная.
- У меня, когда я сюда переехала, никого в живых не было. Так что когда мы с твоим отцом начали строить отношения, только рада была тому, что есть родственники! Всегда я мечтала о большой семье, хотя ты у нас единственный получился. – Мать слабо улыбнулась, растягивая губы, но глаза её оставались грустными. – Правда, в итоге, родня не очень с нами общалась. Раньше рядом жил… какой-то там брат – седьмая вода на киселе, сам понимаешь. Но твой отец поддерживал с ним отношения, хотя этот человек мне не нравился. Был он какой-то… мрачный, неприятный, вечно во всяких чёрных балахонах ходил, читал странные книги и… и вообще он мне очень сильно не нравился. Но твой отец нуждался в общении с родственниками, поэтому я никогда не говорила ничего против. Может быть и зря, но кто же тогда думал, что всё так обернётся?
Она сделала ещё глоток чая, и Якоб аккуратно положил ладонь на её руку, стараясь поддержать.
- Теперь думаю, что он был влюблён в меня, но тогда мне на это было наплевать. Я старалась с ним не пересекаться максимально, чтобы не было никаких… недоразумений. Но твой отец привечал его домой, и это несло некоторые проблемы. Знаешь, мне даже физически было неприятно рядом с ним находиться, словно меня что-то постоянно рядом с ним угнетало. Он обожал разглагольствовать о каких-то запретных практиках, о каких-то чудовищах, которые существуют вне нашего мира. Мне от его болтовни было жутко. А вот твой отец его слушал, и мне казалось, что один тянет другого в какую-то яму, но стоило ему уйти, как всё налаживалось. Словно у него была какая аура… дурная, и которая влияла только на твоего отца.
Мать вздохнула, встала из-за стола и открыла один из шкафчиков, что были на кухне. Там лежали различные вырезки, подшивки с рецептами, в общем всё то, что может пригодиться хозяйке на кухне, и что мало интересует мужчин. Якоб никогда в тот ящик не заглядывал, а теперь мать доставала оттуда старую полупрозрачную папку, в которой лежали какие-то старые вырезки.
- Я тогда уже была беременна, но срок был совсем небольшой, и мы никому ничего не говорили, когда в городе начало твориться… это. – Она открыла папку и передала её Якобу.
Тот увидел старые, пожелтевшие уже газетные вырезки, к которым даже прикасаться было страшно – настолько хрупкими и старыми они выглядели. Якоб начал их читать, и с первого же абзаца одной из вырезок, его спина стала липкой от ледяного пота, что побежал между лопатками. Он никогда не любил криминальные хроники, да и вообще старался не обращать внимания на негативные новости, что иногда мелькали на телевизоре.
Якобу было странно думать о том, с какой жадностью люди наблюдают за чужой бедой, и что эти же люди совершенно не умеют обращать внимания на какие-то радости жизни. Странно это было, на самом деле, но не любил он так же философствовать на эту тему, просто старался не обращать внимания.
А теперь в его руках было грязное, неприятное прошлое города, который он любил. Мать молчала, давая ему время ознакомиться с газетными вырезками и смотрела в окно, с грустью думая о том, что, если бы рядом был муж, ей было бы намного проще рассказывать сыну об этом.
Якоб морщился, пробегая глазами сухие, газетные строчки, которые поначалу скупо рассказывали о вестниках страшных событий – о каких-то ритуалах и символах чёрной краской, что появлялись на стенах домов в этом районе. Потом уже последовали совсем неприятные события – те же самые ритуалы, но теперь уже с человеческими жертвами. Читать это было мерзко и неприятно, но Якоб всё равно продолжал, чтобы составить в голове полную картину происходящих тогда событий. Газеты смаковали это на разный вкус и лад, но было понятно, что человек, который всё это устраивал был явно психически неуравновешен. Маньяк забрал десять жизней, даже устроил что-то типа алтаря в старом, заброшенно доме на соседней улице, но следствие начало сжимать свои тиски вокруг него, хотя газеты почти и не писали об этом.
- Конечно, мы и подумать не могли, что Георгий к этому причастен. Да, странный, да, с не менее странными разговорами, но это ведь родственник. Мы и подумать не могли… Отец тогда уехал в командировку, и я жила здесь одна, и Георгий наведался ко мне в гости. Вёл себя ещё более странно, чем обычно, не сводил с меня взгляда. Я очень пожалела, что пустила его, но как потом выяснилось, у него были ключи от нашей квартиры. Так что, если бы я не открыла, он всё равно бы зашёл. Георгий начал нести всякую чушь о том, что мы должны быть вместе, что мы предназначены друг другу, и что он многое сделал для того, чтобы мы были вместе. Ведь ритуал должен сработать! – вот что он мне говорил. Мне итак было страшно от присутствия этого человека, да ещё эти события… Меня тогда как током пронзило – я поняла, что это был он! – Голос матери дрогнул, но она повела плечами, беря себя в руки. – И он знал, что я беременна. Он говорил, что ребёнка поведёт по правильному пути, научит его всему, что должен знать продолжатель их рода. У него с собой была какая-то книга, и он что-то зачитывал из неё на незнакомом языке…
Якоб зябко повёл плечами, не представляя, что тогда пришлось пережить его матери. Звучало просто ужасно! Но даже если твой родственник странный, никогда не ожидаешь от него такого. Якоб нервно сглотнул. Ему было страшно думать о том, что творилось с его матерью, когда он ещё был в утробе. Молчание повисло между матерью и сыном, словно хрупкая материя, которую только тронь – она может разлететься на мелкие осколки и больно ранит.
- Георгий Вода. Вот почему отец испугался, услышав эту фамилию.
- Как ты тогда спаслась? – Якоб продолжал держать мать за руку, а внутри него всё вибрировало от страха.
- Он долго читал мне из своей книги, пытался убедить развестись с отцом и пойти с ним, а потом он просто… ушёл. У меня голова мутная была – я едва доползла до постели, и заболела. Потом мы узнали, что за Георгием пришли, но он предпочёл спрыгнуть с крыши. Он не выжил. В его квартире нашли много всего, но об этом лучше знает отец. Я тогда заболела и меня волновало только то, чтобы сохранить свою беременность.
Мать с сыном обнялись и долго сидели на кухне, смотря как сумерки медленно опускаются на город, и только редкие фонари разгоняют серую пелену.
Продолжение следует...
