Глава 4
– Вы хотели сами снять серьгу? – ординатор Великанова спрашивает об этом парня – большого любителя пирсинга. Сколько колечек, колец, штанг и прочих прибамбасов у него торчит в разных частях лица (не говоря уже о теле) – не сосчитать.
– Я купил новую, думал вставить в старую дырочку, – смущённо признаётся пациент.
– И что же случилось дальше?
– Вдохнул нечаянно, – он стыдливо отводит глаза. – Она проскочила внутрь носа и там застряла. Я уж по-всякому пытался, но… не получилось.
– Ничего, давайте я попробую, – стараясь сохранять серьёзное выражение лица, говорит Ольга. Она старательно и очень осторожно манипулирует внутри ноздри пациента. Сюда бы, конечно, отоларинголога пригласить. Но пока вроде бы ничего опасного не случилось, незачем отвлекать коллег. Потому ординатор отважилась провести процедуру сама. Наконец, кончик зажима цепляется за крошечный металлический предмет. Великанова осторожно тянет его наружу, бросает в лоток.
Пациент тут же громко чихает несколько раз.
– Будьте здоровы! – с улыбкой говорит ему Ольга.
– Спасибо, доктор, – скромно отвечает парень. – Можно идти?
– Да, конечно.
Ординатор идёт к следующему больному.
– Что у нас тут? – спрашивает крупного 40-летнего мужчину.
– Геморрой, – отвечает он, с интересом глядя на Ольгу. – Надеюсь, в меня вы не будете вставлять ту штуку? – намекает на зажим.
– Посмотрим, – чуть саркастически улыбается Великанова.
– Может, я зря пришёл? Знал конечно, что всё сразу не пройдёт, но… меня это как-то беспокоит. Кровь идёт и идёт. Ну, оттуда, где… геморрой.
Ольга смотрит карточку.
– Вам перевязали узлы на той неделе?
Больной кивает.
– Вы бледный, – замечает Великанова. – Кровотечение сильное?
– Да нет, – бодрится мужчина. – Понимаете, я в пять часов улетаю в Москву, у моей сестры день рождения. Может, вы дадите какую-то мазь, чтобы уменьшить эти узлы?
– К сожалению, такой мази нет, – отвечает Ольга.
– Я хотел потанцевать с ней, – улыбается пациент. – У неё юбилей, ей 30 лет.
– Придётся ограничиться ужином, – замечает ординатор.
Подходит медсестра, и Ольга диктует ей: общий анализ крови, малая биохимия, коагулограмма. Подготовить к колоноскопии.
– Это обязательно? – морщится мужчина.
– Больно не будет, – успокаивает его медик. Несмотря на небольшой опыт, она уже знает, как сильная половина человечества трепетно относится к этой процедуре.
Ольга выходит из палаты и вздыхает. Она думает о том, как сильно ей не хватает советов и простой человеческой поддержки доктора Печерской. Уже второй месяц пошёл после того жуткого происшествия. Эллина Родионовна находится дома в Волхове, куда уехала после того, как её выписали. Вместе с ней в своё первое путешествие отправилась её дочь Олюшка. В первые несколько дней, пока раненая находилась в клинике, за ней присматривала няня, приехал старший брат Дмитрий. Потом он отвёз сестру с племянницей к родителям.
Но до сих пор весь медперсонал гадает, кто мог совершить то страшное злодеяние. Следствие выяснило, что у Руслана Аитова железное алиби: он действительно самовольно покинул отделение и пошёл куда глаза глядят. Это подтверждают записи с камер видеонаблюдения ГИБДД, установленных за пределами клиники. Пациент вышел в 19:55 и не возвращался, потом на него напали уличные хулиганы, дальше он бегал голый и попал под машину. Обратно вернулся только несколько часов спустя на «Скорой». К тому времени оба раненых были в операционной.
Что же случилось в ту страшную ночь в ординаторской?
***
– Мама… позовите мою маму… – едва сдерживая слёзы, просит мальчик Артур, лёжа на заснеженной дороге.
– Она сейчас придёт, – успокаивает его Аркадий Потапович, удерживая, чтобы пострадавший ребёнок не попытался вскочить и не нанёс себе ещё больших травм. – За мамой побежала твоя сестра. Мне надо разрезать штанину, чтобы осмотреть твою ногу, хорошо?
– Да, – кивает Артур.
Вскоре подбегает испуганная женщина, держащая за руку девочку лет шести.
– Артур! Господи! – вскрикивает она, увидев лежащего сына. – Что с ним?!
– Ничего страшного. Я доктор Ерёменко, уже вызвал «Скорую».
– Сынок…
– Осторожно, – предупреждает Аркадий Потапович, – у него сломана левая нога, возможно, ребро.
– Мамочка, мне больно, – стонет мальчик.
– Я понимаю, маленький мой. Вы можете что-нибудь сделать? – с надеждой спрашивает она доктора.
– Попросите у той женщины метлу, – говорит Ерёменко одному из зевак, заметив дворника на тротуаре.
– Что вы хотите сделать? – удивляется мать мальчика.
– Наложу шину.
– Зачем?
– Надо проверить, не повреждена ли артерия, – с этими словами доктор разрезает штанину от щиколотки и выше.
***
– Если мы вам расскажем, вы никому не сообщите? – таинственным голосом спрашивает одна из двух девушек, сидящих в вестибюле. Обе очень хорошо одеты, – заметно, что из состоятельных семей.
К ним вышла медсестра Альбина Тишкина, чтобы уточнить, насколько серьёзны их симптомы, и стоит ли сразу вызвать доктора, или можно поставить в общую очередь.
– Смотря о чём пойдёт речь, – пожимает медсестра плечами.
– Это касается… – девушки переглядываются. – Ну…
– Личной жизни?
– Угу, – тут же соглашаются обе, краснея от смущения.
– Если не было никакого насилия, и вы обе совершеннолетние, то я обязана, как и врач, сохранить тайну, – отвечает Альбина.
– Не было, и нам обеим недавно исполнилось 18, – говорит одна из девушек. Они роются в сумочках, протягивают паспорта. Тишкина бегло просматривает документы, убеждается.
– Так что с вами случилось?
Обе снова мнутся.
– Я не смогу вам помочь, пока вы не расскажете.
– Мы боимся, что чем-то заразились, – наконец выговаривает первая. Её зовут Анжела, вторая – Ульяна.
– Чем же вы могли заразиться?
– Мы слышали, что по нашему факультету бродит сифилис, – произносит Ульяна.
– Ясно, – кивает медсестра. – Тогда вам надо пройти со мной. Хорошо?
Девушки с готовностью соглашаются.
***
– Мне больно в груди, – хнычет маленький Артур.
– Что это? – тревожно спрашивает его мама.
– Боюсь, нет ли внутреннего кровотечения, – отвечает Аркадий Потапович.
– Сделайте же что-нибудь! – требует женщина. – Где же «Скорая помощь»?!
– Я дождусь её.
– Нет, давайте отвезём его сами! Всё будет хорошо, маленький мой, всё будет хорошо.
Ерёменко осматривается и видит неподалёку «Газель», в которой, раскрыв заднюю часть, возится какой-то мужчина. Доктор подходит к нему:
– Уважаемый! Вы можете освободить место для мальчика? – он показывает на Артура.
– Хотите положить его в кузов?
– Да, его надо срочно отвезти в больницу.
– Хорошо, поехали, – соглашается водитель и начинает отодвигать в стороны какие-то коробки.
– Спасибо!
Вскоре «Газель» едет по Питеру в сторону клиники.
– Ай… – стонет мальчик. – Мне трудно дышать.
– Видимо, сломанное ребро проткнуло лёгкое, – говорит доктор Ерёменко. – Посмотри направо, Артур, теперь налево, – он светит мальчику в глаза фонариком, проверяя рефлекс. Ребёнок не реагирует. – Артур? Артур?
– О, Господи! – вскрикивает испуганно женщина.
– Дыхания не слышно, – замечает Аркадий Потапович.
– Что с ним?!
– Напряжённый пневмоторакс.
– Что это?!
– В плевральную полость попал воздух, отчего спалось лёгкое, и сердце не может биться, – объясняет доктор. – Надо ввести эту иглу, чтобы снять давление, – он достаёт большой шприц, наводит иглу… В этот момент «Газель» подпрыгивает на ухабе. Врач и мама ребёнка хватаются друг за друга, чтобы не упасть. Им это удаётся с большим трудом – не так легко держать равновесие, когда машину трясёт, а ухватиться не за что.
– Откуда кровь? Откуда она? – истерично спрашивает женщина, глядя на сына.
– Наверное, я проткнул артерию во время толчка, – замечает Аркадий Потапович.
– Артерию?!
– Прижмите покрепче, – доктор кладёт ладони женщины на платок, свёрнутый в несколько раз, и прижатый к ране.
– Боже мой… – шепчет она.
– Что там у вас? – спрашивает водитель.
– Оно уже промокло… так быстро… – замечает мама ребёнка.
– Главное – прижимайте крепче, – говорит доктор Ерёменко. Он достаёт телефон, набирает номер. – Алло! Я еду с тяжёлой травмой, готовьте палату и четыре дозы первой минус. Да! – потом обращается к водителю. – Поезжайте быстрее. Время уходит!
Через семь минут «газель» останавливается возле входа в отделение. Здесь её уже ожидает бригада медиков. Доктор Ерёменко быстро докладывает обстоятельства происшествия и состояние пострадавшего мальчика.
– Закрытая травма грудной клетки и перелом левого бедра, – констатирует Аркадий Потапович. – Срочно нужен плевральный дренаж.
– Пульс нитевидный, десять литров через маску, – говорит доктор Званцева.
– Ещё чем-нибудь помочь? – спрашивает водитель «Газели».
Ерёменко быстро подбегает к нему, протягивает тысячную купюру:
– Простите, больше с собой нет.
– Не нужно этого, – строго отвечает мужчина. – Лишь бы мальчик выжил. Удачи!
– Спасибо!
– Почему вы не дождались «Скорую»? – спрашивает Маша, когда бригада оказывается в палате.
– Я ждал семь минут. Боялся потерять мальчика, – отвечает Аркадий Потапович, быстро переодеваясь.
– «Неотложка» прибыла через две минуты после вашего отъезда.
– В такой ситуации каждая секунда на счету.
Маша кивает.
– Анализы по травме и совместить четыре дозы, – говорит медсестре.
– Войти в две вены. Физраствор струйно, – произносит доктор Ерёменко. – Приготовить к плевральной.
– Давление 80, пульс 110.
– Я хочу к маме… – ребёнок приходит в себя.
– Как зовут мальчика? – спрашивает Маша.
– Артур.
На мгновение бригада замирает, глядя на ребёнка. Так свежо воспоминание… Но это состояние быстро проходит. Все возвращаются к работе.
– Где мама? – хныкает мальчик.
– Она рядом, – ласково отвечает Маша. – Как ты себя чувствуешь?
– Мама!
– Дайте какой-нибудь анестетик, – просит она.
– Скальпель. Ультразвук. Дренаж 28. Привезите рентген-аппарат.
– Кислород 92.
– Надо интубировать, – замечает Аркадий Потапович. – Трубку шесть с половиной.
– Массивный гемоторакс, – говорит Маша, глядя, как по трубке бежит алая струя.
– Давление 70.
– Да, артерия сильно задета, – произносит одна из медсестёр.
– Звоните в оперблок. Артерия скорее не задета, а порвана, – соглашается доктор Ерёменко.
– По дренажу отошло больше литра.
– Давление 50.
– Артур, – обращается Аркадий Потапович к мальчику. Тот без сознания.
– По дренажу литр двести. Готовим торакотомию справа.
***
– Элли, девочка, мне так жаль… – я слышу в телефоне, как голос Копельсон-Дворжецкой становится нежным. Ей это не свойственно, но звучит очень искренне, ни намёка на театральность. – Я искренне сочувствую твоей потере. Если нужно чем-нибудь помочь, ты только мне скажи, я подниму на уши хоть всё правительство!
– Спасибо, Изабелла Арнольдовна, – отвечаю, не в силах сдержаться от улыбки. – У меня всё хорошо. Стараюсь… пережить. Лучше скажите, как прошла ваша операция?
– Нормально прошла. Кинули мои старые кости на стол, разрезали, вставили какую-то железку, теперь вот ковыляю по квартире, как старая кляча. Но ничего! Зато я теперь первая в мире Народная артистка СССР, которая может играть робота в XXI столетии! – она хрипло хихикает. – Помните, такой фильмы был, «Приключения Электроника»? Режиссёр, Костик Бромберг, потом много лет мечтал снять продолжение. Я бы подошла на роль бабушки главного героя. Или нет! Придумала лучше! «Баба Яга – титановая нога». Получился бы отменный блокбастер. Я бы играла там без грима: с моей физиономией и ногой – самое то! Как вам нравится?
Сдержанно смеюсь вместе с собеседницей. Это, пожалуй, первый раз за месяц, прошедший с той жуткой ночи, когда мне действительно становится радостно. С Изабеллой Арнольдовной всё хорошо, и мне даже становится стыдно. Со своими проблемами и заботами совершенно позабыла о ней. Хотела позвонить завтра, но она меня опередила.
– Элли, – голос Копельсон-Дворжецкой становится серьёзным. – Вы уже знаете, кто на вас с Артуром напал?
– Нет, полиция продолжает поиски, – отвечаю ей.
– Ладно. Я разберусь, – заявляет Народная артистка СССР.
– Ну что вы…
– Милочка! – голос старушки начинает звенеть металлом. – Я не позволю этим бездельникам в погонах допустить, чтобы какой-то псих шарахался по моему любимому городу безнаказанным! Они его найдут, никуда не денутся! А вы… – тональность меняется, и в словах снова слышится материнская забота. – Держись, моя девочка. Возвращайся поскорее. Иначе кто будет меня спасать, когда я в следующий раз что-нибудь себе сломаю?
– Боже вас упаси от этого, Изабелла Арнольдовна! – говорю ей.
Мы прощаемся. Я кладу трубку. Смотрю в окно. Сонный Волхов погружается в вечернюю мглу. На душе у меня после разговора с этой чудесной женщиной стало немного светлее. Постепенно проходит тьма, в которую я погрузилась после покушения и гибели Артура. Рядом родители, часто звонит Дима, недавно он приезжал со своей семьёй. Ох, как же было шумно! Но и я ощущала, что не одна. И не так страшно засыпать, когда рядом близкие люди. Когда всё так же, как в далёком детстве, тикают ходики в большой комнате.
В голову приходит одна мысль, она кажется странной. За всё это время единственный человек, который ни разу не дал о себе знать – Никита Гранин. Я узнавала: за день до происшествия он улетел во Владивосток на медицинский симпозиум. Мероприятие должно было продлиться три дня. Но вот уже второй месяц прошёл, а заведующий клиникой так и не дал о себе знать.
Я могу, конечно, позвонить Маше или Даниле и попросить узнать, на рабочем ли месте Гранин. Только не хочу. Он снова предал меня. Иначе и не скажешь. В самый трудный и опасный момент моей жизни его опять не было рядом.