На балу в Опере, во время последнего карнавала, с Регентом произошла странная история. К нему подошла женщина, одетая в грязные и рваные лохмотья. Он спросил ее, кто она такая. «Я дама королевства», — ответила она. Принцу это показалось дурным предзнаменованием. Было ли это отражением общественных страданий или смерти? Он вздрогнул и вернулся в свои комнаты в Пале-Рояле опустошенный и встревоженный, как будто «дама» околдовала его. На следующий день он, казалось, больше об этом не думал.
Будучи очень занят началом войны против Испании и финансовыми делами, он ничего не изменил в своих привычках. Неумеренный аппетит вызывал у него все более серьезные проблемы, но и это его не особенно волновало. 1 марта 1719 года ему стало так худо, что врачи опасались, как бы Регент не умер от тяжелого расстройства желудка.
Известие о смерти г-жи де Ментенон 15 апреля 1719 года почти не огорчило его. Ему всегда не нравилась «старая негодница», проклятая спутница последних лет жизни покойного короля, но он воздерживался от каких-либо неприятных заявлений и позволил матери выразить свою вечную обиду на тайную жену Короля-Солнца словами «наконец-то старая карга Ментенон сдохла!»
При дворе её не особо оплакивали, лишь любимый воспитанник Франсуазы де Ментенон герцог дю Мэн был неутешен.
Герцогиня Беррийская была серьезно больна. Её обжорство уже не знало границ. Она садилась за стол в восемь вечера и ела, и пила до трёх часов утра. В апреле у нее поднялась температура, и она страдала от газов. В Вербное воскресенье тучную принцессу чуть не сразил инсульт. Кардинал де Ноай велел срочно принести ей таинства для исповеди и покаяния, но в этот раз она преодолела кризис. Ее исцеление отпраздновали пением Te Deum, а в пасхальный понедельник в знак радости в Пале-Рояле запустили фейерверк.
Затем принцесса поклялась носить белое в течение шести месяцев, как и ее люди. Она заказала серебряную карету и серебряные упряжи для своих лошадей. Кроме того, герцогиня тайно обвенчалась со своим любовником, пройдохой и красавцем, лейтенантом швейцарской гвардии шевалье де Рио́ном, что вызвало большой скандал и жестокий приступ мигрени у ее бабушки, вдовствующей герцогини Орлеанской.
Но это была всего лишь передышка. Мучаясь болями в желудке и приступами подагры, принцесса переехала в замок Ла Мюэтт, чтобы напиться вод источника в Пасси, известных своей пользой, но не почувствовала облегчения. Вскоре лихорадка уже не покидала ее. Врачи давали принцессе рвотное средство, чтобы вызвать рвоту. 15 июля ей стало так плохо, что герцогиня де Берри попросила исповедоваться и причаститься. Она сказала, что умрет без сожаления, так как примирилась с Богом и что, если ее жизнь продолжится, она вполне может еще раз обидеть его. В ночь с 16 на 17 июля герцогиня Беррийская умерла во сне; её отец и мать были рядом с ней; ей было всего двадцать три года.
Останки этой несчастной принцессы, принявшей все таинства, были тайно перевезены в Сен-Дени. Духовенство Сен-Дени находилось в замешательстве, не зная, как склепать надгробную речь, чтобы не уронить честь благородного семейства, и в конце концов сочли целесообразным вообще ее не произносить. Но за дело взялся герцог Сен-Симон, чья жена была фрейлиной умершей герцогини: по его словам, молодая принцесса Орлеанская и герцогиня Беррийская при жизни была «чудом остроумия, гордости, неблагодарности, безумия, разврата и упрямства».
Ничто не могло потрясти г-на Регента больше, чем смерть его любимой дочери. Он потерял сон; мать нашла его в таком состоянии, «которое смягчило бы камень». Однако он не прекращал своих безумств и иногда забредал в пригород Парижа Аньер, чтобы увидеться с мадам де Парабер, своей давней любовницей, которая в его отсутствие спокойно изменяла ему со швейцарским капитаном.
Он, наконец, уступил мольбам мадемуазель де Валуа́ и мадемуазель де Шароле́, которые так истово хотели освобождения герцога Ришелье. Мадемуазель де Валуа пообещала выйти замуж за герцога Моде́ны, которого она не любила, а мадемуазель де Шароле, принцесса крови, не стеснялась громко кричать, что все еще испытывает страсть к непостоянному Ришелье.
Старушки при дворе задавались вопросом, в чем секрет этого мальчика: все молодые девушки бегают за ним, и ни одна не оказывает ни малейшего сопротивления. Он нескромен, болтлив и хвастается своими завоеваниями. Он сказал, что если императрица, красивая, как ангел, захочет переспать с ним и попросит его сохранить их отношения в секрете, «он, скорее всего, тут же ее бросит».
Регент, сначала отдав приказ улучшить условия содержания герцога и герцогини Мэн, передумал, и подписал указ об их освобождении. Бедняга Мэн хотел расстаться со своей авантюристкой женой, втянувшей его в этот заговор, но она так настаивала, так просила и так плакала, что он согласился вернуться в Со под руку с дамой, безумства которой его пугали.
Принцесса пыталась восстановить свой двор, но вчерашние паладины этой экстравагантной женщины опасались, что на них может пасть тень ее зловещего прошлого и отнюдь не спешили стреножить своих коней у ворот когда-то бывшего райским уголком замка Со.
Продолжение следует... Буду весьма благодарен за подписку и комментарии. Полностью прочитать можно здесь:
- Также читайте: Блистательный век Людовика XIV
