Предыдущая часть:
Таким образом, внимательный анализ записи из "Общего дневника", датированной 31 января (предположительно, авторства Игоря Дятлова), указывает нам на то, что дятловцы в этот день перешли перевал и встали лагерем у Кедра. В самом деле:
1). Фразы "И вот кончились ели, пошел редкий березняк. Мы вышли на границу леса" и "Наст, голые места" ясно указывают нам на то, что дятловцы не только вышли на границу лесу, но и перешли ее - то есть уже шли по зоне фирнового снега, где никакой растительности нет.
А такая зона в этих местах начинается с высоты 720-740 метров. Она немного колеблется: на южных склонах она проходит чуть выше, чем на северных, она может немного опускаться вдоль русла ручьев и притоков, но в целом она везде примерно одинакова.
И ровно на то же самое указывает и сильный ветер, о котором говорится в этой записи: наиболее сильный ветер там бывает именно вблизи седловины перевала, когда воздушные массы натыкаются на хребет перевала, преодолевая этот водораздел. И если дятловцы столкнулись с таким сильным ветром - это означает, что они поднялись на перевал уже очень высоко, по сути уже вышли на его седловину (на его хребет). О том, что дятловцы достигли хребта перевала (где и столкнулись с сильным ветром) или вплотную к нему приблизились, в этой записи говорится прямо:
"Трудно представить подобный уют где-то на хребте, при пронзительном вое ветра".
Но если дятловцы уже поднялись на такую высоту, и уже вышли на хребет перевала или вплотную подошли к его хребту, к седловине перевала (см. Фото 1-2 ниже), то для того, чтобы перейти перевал и начать спуск в долину Лозьвы, им оставалось пройти всего 150-200 метров. И то, что они вдруг - уже фактически перейдя перевал - якобы повернули назад, к Ауспии, представляется чем-то совершенно невероятным, фантастическим и надуманным.
2). Описание места ночевки дятловцев ("Дров мало. Хилые сырые ели".) совершенно не похоже на описание верховьев Ауспии - куда дятловцы якобы, по версии Иванова-Масленникова, спустились с перевала и где позднее находился лагерь поисковиков.
Зато это описание идеально подходит под место у Кедра - каким мы его видим на фото и знаем по описаниям поисковиков. Из чего можно заключить, что дятловцы, перейдя перевал, встали лагерем у Кедра.
И ранее я приводил несколько доказательств, что дятловцы были у Кедра. Но были они там, конечно, не в одних носках и с голыми руками, а с палаткой, печкой, пилой и топорами. То есть стояли там лагерем. Остатки костра, большое количество заготовленного лапника, пролежина от палатки и прочее - все это является свидетельством того, что дятловцы, перейдя перевал, поставили свою палатку у Кедра (см. ссылку ниже).
И мне даже удалось установить, где в точности и каким образом стояла палатка дятловцев у Кедра (см. ссылки ниже).
3). И единственным указанием в этой записи (и вообще во всех "дневниках"), что дятловцы якобы повернули от перевала обратно к Ауспии, является фраза: "Спускаемся на юг в долину Ауспии". Очевидно, исправленная советскими фальсификаторами "дневников" из фразы "Спускаемся на север в долину Лозьвы" (или просто: "Спускаемся в долину Лозьвы"). Сделать это было несложно - ведь этот "Общий дневник" они приобщили к делу в виде отпечатанных на машинке листов.
Советские фальсификаторы "дневников", очевидно, плохо представляли, как выглядит перевал и как выглядят верховья Ауспии и местность у Кедра - решили, что "там все примерно одинаковое". И поэтому другие фразы они решили не исправлять, ограничиться только изменением этой фразы.
О важности контекста
Но в этой записи есть еще один странный момент. Если исходить из того, что дятловцы от перевала повернули к Ауспии и встали лагерем в верховьях Ауспии, то фразы: "Ужинаем прямо в палатке. Тепло. Трудно представить подобный уют где-то на хребте, при пронзительном вое ветра, сотне километров от населенных пунктов", - в таком контексте звучат довольно странно и нелепо. Примерно следующим образом:
"Мы сегодня облажались. Долго и трудно поднимались к перевалу, но когда уже вплотную подошли к его седловине, повернули обратно к Ауспии. Ветер помешал. Сильный, противный, нехороший ветер. Нам оставалось пройти всего 150-200 метров, чтобы перейти перевал и начать спуск в долину Лозьвы, но мы все же из-за этого противного ветра решили снова спуститься к Ауспии, примерно на километр. В итоге перевал мы сегодня не перешли. И выбились из графика. И завтра нам снова придется подниматься на перевал, чтобы его перейти. Но нам пофиг! Главное, что сейчас мы сидим в теплоте и уюте, где нет этого противного ветра. А завтра мы облажаемся еще больше!".
Согласитесь, уважаемые читатели, что для Игоря Дятлова (и дятловцев) такой контекст выглядит довольно странно. Во время "поисковых работ" на перевале также нередко был сильный ветер, тем не менее, это не мешало поисковикам переходить перевал из лагеря в верховьях Ауспии в долину Лозьвы (а потом обратно). А дятловцам ветер помешал. После чего они, потерпев такую досадную неудачу, спокойно сидят в лагере в верховьях Ауспии и наслаждаются "теплом и уютом". Как-то все это не вяжется ни с характером Игоря Дятлова, ни с целями их похода.
А вот как звучат эти фразы в контексте, что дятловцы перевал перешли:
"Сегодня мы долго и трудно поднимались на перевал, а на его седловине нас встретил сильный ветер. И когда мы спустились в долину Лозьвы, у нас уже не было ни времени, ни сил, чтобы делать лабаз. И мы занялись обустройством ночевки. Место не очень, но ветер здесь гораздо слабее, и мы сидим в уюте и тепле. И даже трудно представить, что еще совсем недавно на перевале был такой сильный ветер (он, наверное, там и сейчас такой), и что мы теперь отделены от цивилизации еще и перевалом".
Все на месте. И тогда эти фразы звучат совершенно естественно, "по-дятловски".
Восстановление истины
Ранее, когда мы анализировали фотомонтажи, изготовленные Ивановым, мы пытались понять, зачем Иванов изготовил этот фотомонтаж, что он пытался от нас скрыть и как выглядели эти кадры до того, как над ними "поработал" товарищ Иванов. То есть пытались провести "обратный фотомонтаж".
И я решил попробовать сделать примерно то же самое с этой записью. То есть попробовать понять, как она выглядела до того, как с ней "поработали" советские фальсификаторы, и провести, так сказать, ее "обратное редактирование".
Для этого я исправил фразу "Спускаемся на юг в долину Ауспии" на "Спускаемся на север в долину Лозьвы". Добавил одно предложение: "Перешли перевал" (скорее всего, его в оригинальной записи не было, но я добавил это предложение для большей ясности). И еще одно: "Решили поставить палатку у большого кедра" (его, скорее всего, тоже не было). И в одном месте поменял порядок предложений. И вот что у меня получилось:
"Постепенно отделяемся от Ауспии, подъем непрерывный, но довольно плавный. И вот кончились ели, пошел редкий березняк. Мы вышли на границу леса. Ветер западный, теплый, пронзительный, скорость ветра подобная скорости воздуха при подъеме самолета. Наст, голые места. Перешли перевал. Спускаемся на север в долину Лозьвы. Около 4-х часов. Об устройстве лабаза даже думать не приходится. Нужно выбирать ночлег. Решили поставить палатку у большого кедра. Это, видимо, самое снегопадное место. Ветер небольшой, по снегу – 1,2-2 м толщиной. Усталые, измученные, принялись за устройство ночлега. Дров мало. Хилые сырые ели. Костер разводили на бревнах, неохота рыть яму. Ужинаем прямо в палатке. Тепло. Трудно представить подобный уют где-то на хребте, при пронзительном вое ветра, сотне километров от населенных пунктов".
Ну? Совсем другое дело! Все ясно, все понятно, и "все на месте". Видимо, у дятловцев были планы после перехода перевала соорудить вечером лабаз, но они за этот день уже так устали, что решили соорудить лабаз следующим утром (там же, у Кедра).
Конечно, Игорь не писал все это по ходу движения, каждый раз доставая свою записную книжку - эту запись он сделал уже вечером, в палатке у Кедра, как бы прокручивая прошедший день и мысли, его посещавшие. И записал все эти впечатления за день в свой дневник.
Продолжение: