В первой половине XV века герцогам Бретани пришлось пережить два критически важных конфликта в своей истории, последствия которых в итоге сказались в эпоху угасания династии (а вторая семейная распря и вовсе, прямо способствовала исчезновению рода Капетингов-де Дрё).
Причем в обоих случаях правители Бретани столкнулись с людьми, мягко скажем, не обремененными интеллектом, не пытайся я писать со скромной претензией на серьезную публицистику, употребил бы иные термины для характеристики фигурантов.
Не успела знать Франции и Англии толком переварить такое событие, как гибель герцога Бургундии в сентябре 1419 года, как в феврале следующего года, громом среди и так неясного неба, громыхнуло похищение герцога Бретани Жана V. Вообще, из всех похищений знатных людей Средних веков, бретонское дело 1420 года - самое бестолковое, обстоятельства его заставляют подозревать, что похитители в лучшем случае находились во временном помрачении рассудка, в худшем - были безнадежными идиотами, так как логические связи здесь попросту рассыпаются.
Когда герцог Бургундии Жан Бесстрашный шел на роковое рандеву к мосту Монтро, полагаю, он вполне просчитывал некоторые риски и отдавал себе отчет в том, что ничем хорошим эта встреча может и не закончиться. Но другой герцог – Жан V Бретонский, попался в ловушку на ровном месте; похищение правителя Бретани было совершенно бессмысленным делом и очевидно не несло заговорщикам никаких выгод даже на короткой дистанции.
И, кстати, ссылка на герцога Бургундии вполне уместна, так как в целом большинство историков считают, что кукловод в обоих случаях был один и тот же. Обычно исполнители не блистают умом (да и вообще – чем тупее, тем лучше для дергающего за ниточки), то здесь тот случай, когда и «заказчик» (почеркну, предполагаемый, лично у меня есть в этом большие сомнения) попался не слишком опытный... в силу возраста.
Исполнителями странного коленца с похищением было, конечно, семейство графов Пентьевров, точнее Блуа-Шатильонов. Ведь графство Пентьевр в любом случае никуда деться не могло, чего не скажешь о его текущих держателях. Что же, рассмотрим, как клан Блуа-Шатильонов докатился до этого весьма глупого и странного преступления. И как это иногда бывает при глупых злодействах, из-за «гениальности» плана, особенностей и времени его исполнения, пострадала не столько жертва, а сами преступники.
Итак, от полного вымирания рода Блуа-Шатильонов спас никто иной, как Оливье де Клиссон. Мало того, что выкупил старшего наследника титулярной герцогини Бретани Жанны де Пентьевр за 60 тысяч ливров из английского плена (и не поскупился ведь, никаких денег не жалко было упрямцу, лишь бы только герцогу Жану IV жизнь медом не казалась), так еще и младшую свою дочь Маргариту за него замуж выдал. Союз оказался миной замедленного действия.
Сложно сказать, удалось бы Жану Блуа-Шатильону найти себе невесту без де Клиссона (всё-таки наследник значительных владений), но вот его младший брат Генрих так и умер неженатым. На момент женитьбы Жану Блуа было уже 37 лет, а Маргарите примерно 15, с учетом того, что годом ее рождения считается примерно 1372-ой. Хоть и младшая дочь, невестой она была завидной, ведь сыновей у Оливье V де Клиссона не было, а по бретонским законам, если сестер было только две, старшей полагалось два трети наследия, а младшей – одна треть. Вот примерно одна треть Маргарите после смерти отца в 1407 году и досталась. Но как всегда в таких случаях не обошлось без кучи недоразумений по всяким мелким территориальным вопросам.
Маргарита Клиссон в течении первых лет после смерти отца отчаянно судилась со старшей сестрой, соседями и самим герцогом. Где-то она отстаивала своё по праву – виконт Роган, муж ее старшей сестры Беатрикс, быстро взял то, что его супруге и так был положено по наследству и постарался лишнего прихватить; где-то напротив, уже сама Маргарита покушалась на чужое.
Первая же легенда, которую рассказывают о Маргарите де Клиссон, связана с ее отцом Оливье. Якобы в 1399 году, сразу после смерти Жана IV, Маргарита примчалась к батюшке в замок Жослен и стала убеждать его поднять мятеж и свергнуть нового молодого герцога. Оливье, по словам поздних хронистов (не слишком доброжелательно настроенных к Маргарите) пришел в неописуемую ярость. Ведь с покойным герцогом он, в конце концов, примирился и не желал теперь восставать против его сына.
В ярости он прокричал, что Маргарита будет повинна в гибели всей своей семьи, погнался за дочерью чуть ли не с копьем (!), и та, спасаясь, сломала себе ногу. Именно из-за этой травмы, младшая дочь коннетабля якобы и была прозвана Хромой (увы, нередкое прозвище среди дам Средних веков).
Поверить в это, конечно, трудно. Несмотря на то, что коннетабль в отставке и, правда, примирившись с герцогом Жаном IV, больше с ним не конфликтовал до самой смерти последнего, даже для Оливье это слишком странное поведение. Скорее можно предположить, что это никто иной, как сам сварливый старик, науськивал свою младшую дочь на герцогский дом и имел с ней не одну приватную беседу по данному поводу.
Да и откуда еще Маргарита могла получить такой заряд ненависти? Свою свекровь, Жанну де Пентьевр, она и не знала, так как титулярная герцогиня умерла еще до ее свадьбы, а муж, Жан Блуа никак не вписывался в образ непримиримого врага и соперника рода де Дрё. Да и он сам скончался в 1404 году, оставив Маргариту с пятью детьми на руках, в браке у них родилось четверо сыновей и одна дочь.