«Первая жена – от Бога, вторая – от людей, а третья – от дьявола» - так гласит старинная поговорка. В современном мире она никак не бьется, поэтому-то частенько норовят ее переиначить, поменяв местами третьего и второго «отправителя». Но поговорка и в прошлом довольно часто «срабатывала» наоборот или как-то иначе.
Вот и с третьей женой герцога Жана IV так получилось – с первой супругой (слишком уж рано она умерла) он вообще ничего не успел понять, вторая … вот, наверное, от дьявола, так как в лучшем случае, ничего ему этот брак не принес. Что же касается, третьей жены – Жанны де Эвре Наваррской, то надо думать, она была именно от Бога. Еще и «от людей», конечно, вот только этих людей – отца невесты и братьев короля Карла V, хорошими никак не назовешь.
Можно только удивляться и проникнуться уважением, как эта средневековая дама, за 13 лет своего брака, родила мужу 9 детей (выжили семеро), то есть, почти всё время находясь в положении, еще и умудрялась благотворно влиять на внешнюю и внутреннюю политику своего герцогства. Через год после замужества Жанны, скончался ее отец, один из самых великих интриганов и смутьянов эпохи, королем Наварры стал ее брат Карл III, что только способствовало перекрестному улучшению отношений с Францией.
Теперь герцогу Жану удалось выбрать верный баланс – дружить с Францией и при этом не испортить окончательно отношения с Англией. Тут тоже многое зависело от конкретной личности – новый король Ричард II, это не Эдуард III в расцвете лет, старый монарх такого лавирования вряд ли бы снес. Уже в 1392 году было достигнуто соглашение о будущем браке долгожданного наследника Жана IV с Жанной, одной из дочерей короля Карла VI.
Пыталась она помирить мужа и с Оливье де Клиссоном, но уж эта задача была мало кому по силам, учитывая резкие повороты и непредсказуемость нового коннетабля Франции – Клиссон стал им после смерти своего брата по оружию Бертрана дю Геклена в 1380 году, уже при юном Карле VI. Вот вкратце история этих перевертышей де Клиссона: начинает он как друг детства Жана Монфора, так же как Жан, изгнанником воспитываясь у приютивших его англичан. Сражается против Валуа, погубивших его отца, Оливье IV, косвенно способствует гибели Шарля де Блуа-Шатильона, мужа Жанны де Пентьевр при Оре. Ссорится с герцогом Бретани, переходит на сторону Валуа-Капетингов, и стоит за присоединение Бретани к Франции, причем рассматривается вариант, что сам де Клиссон может стать герцогом.
Наконец, после возвращения и «прощения» герцога королем, Оливье вроде бы мириться со бывшим другом детства. Но … в 1384 году, выкупает из плена сына и наследника Жанны де Пентьевр, Жана Блуа-Шатильона, а в январе 1387 года, выдает за него замуж свою младшую дочь Маргариту, то есть, всецело способствует продолжению рода претендентов на герцогскую корону. Старшую дочь, Беатрикс, он еще ранее выдал за наследника своего старого приятеля виконта Рогана, и с учетом того, что у Оливье нет сыновей, уже изначально предполагалось, что часть его громадных владений и богатств (а контролировал он 1/5 Бретани) достанется Пентьеврам.
При таком раскладе немудрено, что летом того же 1387 года, коннетабль Клиссон был схвачен по приказу Жана IV, когда был вызван на заседание бретонского парламента в Ванне и чуть было не казнен. Точнее, герцог сгоряча приказал зашить коннетабля в мешок и утопить. Лишь осторожность Жана де Базвалана, сановника которому был отдан этот приказ, спасла Оливье от смерти. Де Базвалан затянул дело, а когда герцог поинтересовался – убит ли де Клиссон, признался, что нет. Удивительно, но герцог решил, что это к лучшему, и даже поблагодарил де Базвалана за то, что тот побоялся выполнить приказ.
Другое дело, что не очень понятно – в чем же обвинял герцог де Клиссона; тому пришлось заплатить выкуп за освобождение, но его владения в Бретани, король Карл VI всё-таки отнять не позволил. Надо думать, на свободу де Клиссон вышел в не лучшем расположении духа.
И как упомянуто выше, в 1389 году у герцога и его жены появился сын (названный сначала Пьером, но потом переименованный в Жана) – королевский двор, посчитал, что уж коли преемственность теперь вроде бы гарантирована за семьей де Дрё, то с герцогом Жаном надо бы помягче. Но и Оливье де Клиссон пока на хорошем счету, правда не без проблем. Но что же де Пентьевры, как идут дела у претендентов, и что думает об этом герцог?
Вот что, по свидетельству Жана Фруассара, говорит герцог Жан IV о правах дома Пентьевр в 1391 году, относительно Жана I Шатильона, графа Пентьевра:
«Этот граф де Пентьевр, наш кузен, именует себя Жаном Бретонским, и он носит герб Бретани, как будто является ее наследником. Мы согласным с тем, что его зовут Жан (так как это его личное имя), не против и графского его титула, но мы настаиваем, чтобы он отказался от горностаевого меха на гербе и именовал себе Жаном де Блуа, или Шатильоном и никак иначе. А если он этого не сделает, то мы заставим его, забрав себе его земли, ибо он держит их отдав нам дань уважения. Что же касается наследства Бретани, ему нет причин надеяться, что оно когда-нибудь достанется ему, так как у нас есть сын и дочь, они и будут нашими наследниками. Пусть он рассмотрит другие варианты, так как в нашем наследии он потерпит неудачу».
Хроники Фруассара - ценнейший источник, но, увы, порой он содержит немало спорных положений. Больше всего смущает упор Жана IV (по словам Фруассара) на наличии у него дочери – это вступает в резкое противоречие с положениями договора 1365 года, ведь пока действующему герцогу Бретани нет критических причин игнорировать пункты, по которым власть должна перейти дому Пентьевр.
Что же касается претензий герцога относительно герба – то они вполне объективны. Носить такой герб (на всё поле, с обрамлением красной каймой) имели право только потомки рода по мужской линии (или потомки по женской, но только после угасания мужчин в семье матери, скажем, по требованию последнего держателя герба). Так что, со стороны графа Пентьевра это было даже нахальным вызовом, другое дело, если бы он разделил свой герб на четверти, как и полагается поместив горностаевый мех в «материнские» части поля.
И полагаю, последняя фраза из этого эпизода содержит намек самого Фрауссара на другое наследство, графство Блуа – именно его Жан должен был получить от другого своего кузена Ги II Блуа-Шатильона, как ближайший родственник мужского пола (и одновременно, ближайший родич вообще). Но глуповатый и алчный Ги II Блуа продал (с правом дожития) свое графство брату короля Франции Карла VI, Людовику (на тот момент пока еще не получившего титул герцога Орлеанского), подлейшим образом игнорируя права своей семьи. Некоторые сеньории от Ги II, граф Пентевр всё-таки унаследовал, но в сравнении с богатым графством Блуа, этого было до обидного мало.