Жестокое сердце 7
Наташка долго сидела в полном ступоре, опустив письмо на колени. Лист бумаги подрагивал в пальцах. Господи, что за дикость? Какие загоны для скота? Мать совсем, что ли, сбрендила, что за садизм? Она бросила взгляд на календарь – шестнадцатое. Господи, Милка же завтра приедет.
– Коля! – Крикнула она вглубь комнат. – У нас мясо, курятина, мука, картошка есть? Давай сегодня пельменей домашних соорудим? Ко мне завтра сестра приезжает.
Назавтра моросил дождь. Наташка стояла под навесом остановки, высматривала среди пассажиров пятичасового автобуса сестру, и сразу узнала её – по серым лучистым глазам, по золотистому ореолу мелких кудряшек.
Только вот хромала Милка сильно. Прямо враскачку шла, а потом побежала, увидев её, ещё больше припадая на левую ногу. Как медсестра, да ещё работающая в травматологии, она сразу поняла причину – повреждён тазобедренный сустав. Серьёзная травма. Присущая, пожалуй, разве что пенсионерам. Такая молоденькая – где она ухитрилась?
Мила с разбегу уткнулась мокрой не то от дождя, не то от слёз щекой в неё, счастливо всхлипнула.
– Ташенька! Какая ты большая стала, – и тут вообще заревела.
– Ну вот, как была рёвой-коровой, так и осталась, – проворчала Наталья, а у самой тоже защипало глаза. – Пойдём, пропажа. Тебя сегодня королевский пир ждёт. И банька. Пятница же.
– У меня ведь день рождения сегодня, - смущаясь, еле слышно сказала сестра.– Мама и забыла уже, мы его никогда не праздновали. Я специально подгадала к этому дню, еле отпросилась как раз на семнадцатое. Только, Наташ, я уже сегодня уеду, девятичасовым. Меня ненадолго отпустили, просто повидаться. Так что никакой бани, извини.
– Ну это мы ещё посмотрим! – свирепо ответила Ташка. – Выспишься и завтра поедешь. Со мной. И пусть только попробуют на тебя орать.
А сама тоже чуть не заплакала от жалости к сестре и возмущения той жизнью, что ей приходится жить там, у родной мамочки. Да что же это такое? Сестра как рабыня какая-то. Ну, она ещё с этим разберётся!
Первый сюрприз ждал её в бане, куда они направились после лёгкого перекуса, и когда из неё выбрался распаренный и благостный оттого Николай. Она увидела у Милки шрам – примерно шестисантиметровый, как раз напротив шейки бедра.
– А, это бык, Ташенька. Поднял меня на рога, когда я на каникулах после седьмого класса была. Да ты не думай, меня лечили. Знаешь, сколько мама и дядя Серёжа на лечение денег потратили. Хромаю вот только… Да ерунда, я уже привыкла.
И от этого «я уже привыкла» в душе старшей сестры вновь заклубилась сложная смесь жалости и злости. Нет, она этого так оставлять не должн. Им не дали быть вместе тогда, пятнадцать лет назад. Так они будут вместе хотя бы теперь.
Берёзовым, свежезапаренным веничком пройтись по худенькой спинке, а потом дубовым, чтобы кожа скукожилась, пошла мурашками! А потом скраб собственного Ташкиного приготовления – свежемолотый кофе, мёд, морская соль, всё хорошо перемешанное и настоянное.
– Вот так вот, намазюканная, посиди пока в предбанничке… давай я тебе вот эту полотенчико постелю?
– Наташа, а зачем это?
– СПА-процедуры называются. Ты сиди, сиди, дыши носиком, через десять минут всё это смоем, и будешь как новенькая.
Посиделки долгими не получились. Милка перепробовала всего понемногу, что было на столе, скупо, отвечая только на конкретные вопросы, рассказала о своём житье-бытье у матери, а потом Наташка, видя, что она клюёт носом, отвела её в комнату для гостей.
У Люды только и хватило сил, что раздеться, аккуратно сложить свою одежду на прикроватную тумбочку, и она мгновенно отключилась, медленно расслабляясь лицом, которое скоро приняло совсем детское выражение. И тут Наталью ждал второй сюрприз, после которого она вышла к мужу в слезах.