Она стояла аккуратно одетая с уложенной причёской в читальном зале библиотеки Московского Областного педагогического института (МОПИ), снимала с полок нужные материалы, старалась вчитаться, вникнуть в их суть и не могла этого сделать уже на протяжении долгого времени.
- В 1739 году Ломоносов пишет статью, находясь ещё за границей - "Письмо о правилах российского стихотворства", - читает в одной из книг Светлана в слух. - Нет, не могу... Ничего не лезет в голову. Что за напасть?! - она снова напрягается и приступает к чтению, встав у книжного шкафа: - Проучившись в Германии пять лет, Ломоносов вернулся в Петербургскую академию и вскоре получил кафедру профессора химии... Вернулся... в академию... кафедру химии... Нет, не могу! - вскричала она на последних словах, очень удивив этим своих сокурсников, сидевших тут же за столами со своими заданиями.
Эва резко к ней обернулась:
- Что не можешь? Голова болит?
- Не знаю, на нервах вся! - Света закусила губы.
Причину своих расстройств, она хорошо знала, но старалась никому об этом не рассказывать, всё-равно ничем не поможешь. Уже вторую неделю декабря она не видела Алёшу Егорова, он не приходил по субботам к профессору на опись, работал по будням и то теперь через день, готовился к медкомиссии, ходил по врачам, пил лекарства. Она не знала какие, он не говорил, почему так боится в конце декабря строгого вердикта врачей, но хотел всё рассказать, и вот опять не пришёл, сославшись на дела. А она ждала, оделась сегодня по-праздничному, потому что он обещал за ней заехать в институт и пойти в театр, но в самый последний момент позвонил и... отказался. У неё всё горело внутри, так захотелось его увидеть, прикоснуться случайно к его руке, посмотреть в глаза, будто бы подёрнутые светлой поволокой, просто побыть рядом, поговорить, послушать его голос. Влюбилась!.. Неужели она в него влюбилась, впервые в жизни?! О, и это чудо случилось с ней, как в настоящих романах?! Она сжималась от этих мыслей, крутила головой, пытаясь сбросить своё наваждение, но чувствами владеть не могла. Они всколыхнулись в ней неистовой горячей волной и уже не отпускали. Что за сладкая мука это была? Она пройдёт же когда-нибудь? Вот, что такое любовь!.. Это то, что заставляет трепетать изболевшееся сердце, что вонзается огненной стрелой в душу и несётся впереди всяких помыслов и поступков. И она готова была лететь и бежать туда, где был он, лишь бы только взглянуть на него ещё раз. А, если это только Светкино чувство так горячо воспламенилось, а он и забыл уже про неё, и не думает?! "Пусть, - размышляла она, - пусть только мне это будет дано, но зато я знаю, что такое бывает, зато мне подарили это счастье, познать большое чувство!.. Ой, как кружится всё, мамочка!.. Всё так и закрутилось вокруг в мигающую и сказочную спираль! Мама, мамочка моя, надо позвонить тебе или срочно написать всё, что во мне сейчас происходит. Посоветоваться, поговорить с тобой, хотя бы мысленно."
Она встрепенулась и под неодобрительным взглядом подруги Эвы снова взялась читать:
- Молодой учёный стремился приобщить к науке возможно большее число русских юношей... - а дальше опять не шло, не получалось. Светлана захлопнула книгу, поставила её на полку и бросилась бежать из библиотечного зала.
Алексей в это время собирал необходимые справки для медкомиссии. У него внутри тоже всё тряслось и дрожало, только по другому поводу. Он не мог смириться с мыслью своего возможного поражения и в этот раз. Как он вернётся домой с такими результатами, что скажет друзьям, Богданову? Не смог, не справился с самими собой? Нет, не должно быть, с ним работала Шахова, она была слишком талантлива для того, чтобы отступить и позволить Егорову упасть ещё ниже в своей самооценке. Он видел, что понравился этой женщине, она была к нему хорошо расположена, его даже смущало иногда её внимание. Он пристально следил за тем, чтобы свою жену к нему не приревновал профессор, у которого он работал помимо всего прочего над составлением литературных каталогов, Алёшка взялся ему помогать по просьбе самого Шахова. Он не мог отказать этому уважаемому человеку, перед которым испытывал иногда неловкость. А Изольда, будто нарочно вела себя так с ним, что хотела подчеркнуть эту ментальную связь, но тонкая грань между симпатией и юношеской влюблённостью Егоровым не была ещё пройдена, да и возможно ли было ему переступить эту грань? Смущала разница в возрасте с этой опытной женщиной, и ещё одно - он начинал по-настоящему привыкать к своему новому и необычному чувству, которое также как и Света, испытывал впервые в жизни. Эта влюблённость в "морскую девушку", как Алёшка нежно называл её, была для него настоящим открытием, и он был по-своему окрылён надеждой, что и она к нему может быть испытывает симпатию. Как ему этого хотелось! В её присутствии, он не смел даже касаться краешка её одежды, так ему казалось это неловко, несмело разглядывал её профиль, сидя с ней в кинозале. Он боялся всего теперь с приходом этого нежного чувства в его душу - боялся ей не угодить чем-то, боялся признаться в своей болезни, боялся её матери, которая строго наблюдала за ней, казалось из самого Таганрога, боялся встречи с этой сильной и смелой женщиной, по рассказам её дочери Светланы. Он боялся всего и всех... Но это было так томительно и сладко, так обжигающе-неистово, что хотелось иногда умереть от этой необычной истомы. Как жаль, что не было рядом друга Евгения, а то этот моралист и очень правильный комсомолец Коновалов, его не понимал в этом трепетном порыве юности, хоть и говорил всегда о большой и неземной любви. А зачем она нужна-то, неземная? Именно земная и даст силы для жизни и счастья, Алёша Егоров был в этом всецело уверен. И то, что этим счастьем была именно Света, он был уверен тоже.
Он сидел сейчас в приёмной медкомиссии и ждал вердикта на приёмку документов. А вдруг опять что-то не так и его снова завернут, как неделю назад, когда не прибыли последние справки из его медкарты? Он изучал лицо строгой секретарши, смотрел на дверь, сидя полубоком на стуле в приёмной. Вот вышла в комнату из кабинета медсестра и протянула папки с документами будущих слушателей школы милиции. Секретарша взяла эти папки и стала вписывать имена принятых на комиссию. Егоров вытянулся весь, как струна, и принял позу ожидания. Он сидел неподвижно уйму времени, ему казалось, что от напряжения сейчас у него внутри что-нибудь разорвётся, так он вытянулся и подобрался от волнения. И вот, эта строгая женщина повернула к нему голову и устремила свой грозный взгляд.
- Егоров? - спросила она. - Это вы тут сидите ещё с утра?
- Да, - робко ответил он и побелел от натуги.
- Ваши документы на комиссию приняты, идите домой, - и глаза её потеплели.
Он не помнил себя от радости. Алёшка носился по коридорам местной картинной галереи, куда пришёл чтобы отвести душу, и смеялся как ненормальный, потому что его часть была уже сделана, теперь дело за Шаховой, как она преподнесёт на медицинском освидетельствовании его диагноз, из-за которого была такая промашка в его биографии. СППА, синдром повышенных панических атак, отягощённых приступами неврастении. Это лечиться, но накладывает свой отпечаток на психике и поэтому всю жизнь теперь ему быть на чеку. Но, как сказала Шахова, всё пройдёт и израстётся, было бы желание, а когда пойдут нормальные гормональные процессы в молодом организме, всё встанет на свои места. Она была уверена в этом и её уверенность передалась и Егорову. Он теперь был очень осторожен в проявлении своих бурных эмоций, таблетки помогли, они давали необходимую блокаду его нервным порывам, и теперь некоторые события военной поры вспоминались не напрямую, а через призму времени, так, будто бы это происходило вовсе не с ним. Так было легче, так было правильно в его лечении, но долго ли будет держаться такой эффект? Пусть недолго, но главное, чтобы он продержался то время, пока его примут на учёбу в среднюю школу милиции. Вот тогда будет не стыдно перед Женькой и пославшим его сюда и поверившим в его силы, майором Богдановым.
Документы были приняты, теперь через неделю предстояла сама комиссия с обязательным осмотром чуть ли не десятка врачей: окулист, кардиолог, ревматолог, хирург... Нет, всё ненужное выкинуть из головы и забыть на время. Теперь Светка! Да, он ведь обещал ей всё рассказать про себя по-честному. Надо ли сейчас? А вдруг ничего не выйдет с поступлением и она сочтёт его неудачником? Нет, обещал же! И он, выйдя из галереи, вошёл в телефонную будку и набрал номер Светкиного общежития.
Они сидели до позднего вечера в уголке на общей кухне, пока Эва укачивала своего малыша.
- Когда начинается эта атака, она проходит не просто так, а превращается в настоящий приступ, тогда я себя перестаю контролировать. Но это не врождённое, Света, я родился вполне нормальным парнем, вот и сестра моя может подтвердить. Она очень хочет с тобой познакомиться, - говорил Егоров, а Светлана широко-открытыми глазами смотрела на него и молча слушала. - Это приобретённое на войне... Я расскажу, но не сейчас, боюсь, что сорвусь снова.
- Не надо, если так тяжело, то не рассказывай... Не всё в жизни поддаётся такому прямому рассказу, - утвердительно закивала она головой. - Спасибо, что сказал и не утаил, а то я могла подумать, что ты мне совсем не доверяешь.
- Что ты, Светка! Очень даже доверяю... Только вот медицину боюсь, на комиссию пойти будет не с кем... Поддержишь?
- Когда нужно?
- В следующую среду, через неделю.
- Всё будет в порядке, я буду держать за тебя кулачки!.. Если отпрошусь на первой паре, то пойду с тобой...
- Нет, не нужно, там долго надо будет ждать, много врачей и заключение ещё... не надо, я тебе позвоню потом оттуда, с любым результатом.
- Да, обязательно, только не скрывай, если не пройдёшь опять. Будем вместе думать, как быть дальше, ведь мы теперь с тобой вдвоём, а когда вдвоём, то не так уже страшно, - она протянула к нему руку и погладила по густым вьющимся как у цыгана волосам. - И всё-таки, ты немного цыганской породы, - проговорила она смеясь, подёргивая его за смоляные вихры.
- Может быть... Так значит, ты ничего не будешь иметь против, если я даже не пройду? - Егоров с ноткой удивления смотрел на неё.
- Вот глупый, мне как будто бы твои регалии нужны, твоя будущая карьера!.. Мне нужен человек, а не бумажки, понял? Человек!.. Которого я ... люблю! - она покраснела и опустила вниз свои пушистые ресницы, а Егоров, залившись румянцем, отпрянул назад, глубоко, медленно вдохнул полной грудью, а потом закашлялся и схватил Светкину ручку в свою большую ладонь.
И вот этот день наступил. Но насколько он был долгожданным, Алексей не мог понять. Да, он ждал, но с опаской и дрожью в коленях.
Они все, кто пришёл на обследование в этот день, на заключительный этап медкомиссии, которая заседала, собрав с будущих слушателей все справки и документы, ждали своей участи в специальной комнате. Их мурыжили целых пять часов: осматривали, прослушивали, отмечали, отпускали отдохнуть и опять звали войти в кабинет к врачам... Шахова была строга не в меру, придиралась к каждому неправильному ответу, скрупулёзно изучала справки, внимательно беседовала с каждым, не пропуская никого в холостую. Она иначе работать и не могла, когда дошёл черёд до Алексея, он сразу понял, что именно от неё врача-психиатра, будет зависеть вся его дальнейшая судьба. И когда стало известно, что прошли комиссию всего семнадцать из подавших заявки сорока человек, Егоров грустно опустил голову вниз. Его в числе этих счастливчиков, явно не будет.
И вот медсестра принесла в комнату, где сидели и ждали окончательного вердикта будущие милиционеры, эти семнадцать справок с разрешающими печатями, Егоров вздрогнул и выпрямился как струна. Она быстро пробежала глазами сидящих и уже знакомых ей, подошла к каждому из семнадцати и вручила в руки эти по-настоящему "золотые" справки. Она остановилась возле Алексея и, не глядя, сунула ему в руки документ, после чего быстро убежала обратно в кабинет, где ещё заседали врачи. Он опустил голову вниз на эту справку, и не веря глазам своим, стал её внимательно и несколько раз подряд перечитывать.
На негнущихся ногах он поднимался в квартиру к Шаховым в этот же вечер с огромным букетом цветов в руках.
Изольда Викторовна была уже дома и по видимому ждала его. Она пристально взглянула на Алёшу, когда он вошёл и вручил ей цветы в знак благодарности, не смея даже что-то сказать. Его настроение выдавали сияющие глаза и улыбка до ушей, он приземлился на диван рядом со своей спасительницей и припал к её руке, как истинный джентльмен. Она опустив глаза, произнесла:
- Я совершила ради тебя, Алёша, должностное преступление. Ты ещё не готов к серьёзной учёбе и твоё выздоровление только лишь началось. Но это аванс за будущее твоё старание, я уверена, что ты выполнишь все мои указания, и я не буду за тебя краснеть.
- Не будете, - яростно выпалил он, - никогда не будете, Изольда Викторовна! Я теперь ваш должник...
- Конечно, ведь я дала тебе положительное заключение и в результате твоя медкомиссия в этот раз благополучно завершена. Радуйся, все этапы пройдены и ты можешь уже с нового года притупить к занятиям. Но и принимать нужные тебе лекарства не забывай... Я буду за тобой пристально следить, тем более, что я имею влияние на некоторых твоих будущих педагогов. Меня уважают и к моему мнению прислушиваются.
- Как с января? Занятия идут уже с сентября и полгода пройдено?
- Это ничего, многие ребята сдают экзамены экстерном за первое полугодие и поступают во второй половине года, это можно... Тем более, что не хватает сотрудников милиции среднего уровня на местах. Сдашь зачёты по тематическим предметам, тебе дадут программку, и ты в строю уже с января месяца. Завтра пойдёшь в училище и напишешь там заявление. Договоритесь начёт экзаменов и подготовки к зачётам. Готовься, всю последнюю неделю декабря употреби на этот труд. К нам можешь не приходить пока...
- Но здесь работы по описи ещё на месяц. Ведь нужно каждую бумажку оформлять, а тут много всего, что требует тщательного анализа и проверки.
- Понимаю, к этому приступишь сразу, как начнёшь заниматься. Ну, или в крайнем случае, подожди до осенних экзаменов, чтобы уж в сентябре пойти подготовленным туда. То есть, придётся тогда пропустить целый год.
- Я не хочу больше ждать, поступлю сейчас экстерном!
- Вот и молодец!.. Я от себя лично и от моего супруга, который тебя очень уважает за усердие и помощь в его делах, приглашаю вместе с друзьями к нам на Новый год. Будет солидная публика, все уважаемые и интеллигентные люди. Побудешь в этой среде, а это немало важно для твоих будущих связей и знакомств, я тебя специально приглашаю, чтобы ты уже сейчас почувствовал ту атмосферу, в которой тебе придётся вращаться, живя в столице. Так придёшь?
Егоров был польщён таким приглашением. Шутка ли, быть в гостях в самом центре светской столичной богемы! Он сиял от своего двойного счастья, и когда вернулся в общагу к Жорке, то сразу всё ему выложил, и про медкомиссию и про приглашение Шаховых.
- Ты, как хочешь, а я не пойду туда, - резко оборвал его Жорка. - Не по душе мне всё это... Меня ребята тоже пригласили к себе, те, с кем ездил последний раз в экспедицию. Они хорошие, дружные, а главное надёжные ребята... Пошли лучше к ним. Они нас будут ждать в 10 вечера, тут недалеко...
Но Егоров не дал ему договорить.
- Почему ты так?! Нас же пригласили к себе уважаемые люди, а ты плюёшь им в лицо. Нельзя так, Жорка, не умеешь ты с людьми ладить!
- Я сказал - не пойду, и точка!.. Смотри, как бы тебе не пришлось расплачиваться перед этими Шаховыми за их такую к тебе любезность, - Жорка замолчал, обиженно поджав губы. Он, казалось, не был рад успеху друга, что было не понятно Егорову и неприятно. Они весь вечер потом молчали, и каждый думал о своём, пытаясь найти слова для того, чтобы противоположная сторона поняла его и не осудила. Первым на мировую пошёл Егоров. Он подсел к надутому Жорке и хлопнул его ладонью по затылку.
- Ну, правда, перестань дуться!.. То тебе наши девчонки не нравятся, то теперь Шахов не по нраву пришёлся. Может быть ты на Шахиню запал, так она и пригласила нас, чтобы весело провести этот вечер, - засмеялся Алёша.
- Дурак!.. Ты и правда ненормальный, коль так решил, - вскипел Жорка. - Мне просто странно всё это...
- Что, всё?!
- Вот это всё, что вокруг тебя происходит. Она врач-специалист и тебя вдруг так, между прочим, пропускает, несмотря на то, что ещё последствия твоей болезни не купированы. Она собирается сама за всё отвечать, если пойдёт с тобой что-нибудь не так и ты угробишь кого-нибудь в пылу дикой ярости?
- Но, я же не агрессивен, ты это знаешь... В моей болезни нет агрессии, только приступы. Да, они мне пока не подконтрольны, но... я всё сумею преодолеть. Только вот, от лекарств будут последствия, меня предупредили, это возникновение сердечной боли, но и это преодолимо. Лишь бы больше не иметь зависимости от этих неприятных симптомов.
- Зависимость ты будешь иметь от этих самых лекарств, и от Шаховых. Хотя, что хуже - я ещё не знаю, - Жорка тупо смотрел впереди себя. - Я молчу уже, что ты дружишь с этими девицами. Что они тебе могут дать, особенно Эва? Родила ребёнка, а всё ещё ходит на занятия в школу танцев при народном студенческом театре... Не серьёзно это!
- Ты ничего не понимаешь... Там работает руководителем младшего танцевального коллектива её друг, от кого она сына родила, Олег Шведов. Она ещё надеется, что они с ним сойдутся, потому и ходит. А потом у них сейчас самая подготовка к новому году и они репетируют номер-сказку костюмированную и музыкальную. Я тоже туда хожу вместе со Светкой на репетиции, обалденно и мощно! А ты потерял вкус к жизни, вот что я тебе скажу... А Эва - очень красивая девушка и она самая главная в том номере, очень у неё костюм шикарный. Мы завтра со Светой опять пойдём.
Эва Томките, или по стилизации на русский язык - Эва Томкус, была и вправду красавица в этом необычном сказочном костюме. Олег любовался ею всю репетицию, когда она пела на сцене, а после того, как опустился занавес, он снова словно провалился в бездну, как бы его не пыталась Эва достать для серьёзного разговора. Она не понимала его порыва порвать с ней все отношения, его недовольства от того, что она вопреки его воле оставила ребёнка, их сыночка, а не убила его. Это его непонятное гордое чувство отталкивало от парня, и в то же время, женщина ещё на что-то надеялась, она хотела снова начать отношения ради сына, но с каждым днём понимала, что это уже невозможно. Он, хоть и смотрел на неё с прежним жаром, жить вместе с ней почему-то боялся.
- Ответственности он испугался, Эва. Ответственности за тебя и за сына, - говорила ей подруга Светлана. - Не надо так переживать, хотя я понимаю, что очень больно... Но, ты теперь не одна, вас двое, а это самое главное, что уже семья имеется. Очнись от этого морока, встряхнись и... улыбайся! Увидит тебя счастливой и сам прибежит.
Не прибежал... До нового года, как не ждала Эва, такого подарка не случилось. Когда позвонил Алёша и пригласил их двоих к Шаховым отметить новогодний праздник, Светлана отказалась:
- Эва и ребёнок будут дома одни, девчонки-соседки уходят в свою компанию. Я не могу оставить Эву, нельзя так поступать с друзьями.
- Я понимаю, Свет, очень жаль...
- Я думала, что ты к нам придёшь, нет?
- Не могу, Шаховы пригласили, и потом, Светка, я этой женщине обязан теперь многим. Ты понимаешь, что она мне дала добро на комиссии авансом?!
- Ну, что же, отрабатывай тогда своё "добро"! - ответила на это Светлана.
- Ты обиделась, так же как и Жорка?
- Нет, я просто тебя предупреждаю от лишних и неверных шагов. Если ты чувствуешь, что тут всё незаконно, то не поступай опрометчиво, это к добру не приведёт, тем более, они интеллигенты и нам не понять их мир, никогда. Я очень уважаю нашего педагога Шахова, но его внутренний мир - большая загадка. Он всегда в себе, а это уже настораживает.
- Потому что мы привыкли к открытости, но это поправимо... Я теперь буду вхож в их среду, меня обещали познакомить с нужными и важными людьми...
- Не обольщайся, и повторяю, будь осторожен!.. А впрочем, я за тебя очень рада, и хочу увидеться поскорее.
- Сразу после Нового года, Светка, ладно?
- Ладно, будем тебя вместе с Эвой ждать у нас второго числа. Придёшь?
- Обязательно!
- Вот и договорились!
Она повесила трубу с каким-то смешанным чувством. Ей было приятно, что Алексей наконец-то добился своей жизненной цели, и в тоже время эта самая цель, а главное способы её получения, Светлану сильно настораживали. А чем, она пока не понимала, но её женское чутьё было сильным, это ещё называется интуиция, когда любишь человека, всегда встаёшь на его волну и тебя несёт с ним вместе со штормом в бушующее море. Так и она теперь, чувствовала своего Алексея, как никто другой, но её порадовало то, что и его друг Жорка такого же мнения, насчёт этой мнимой радости. Ведь и Егоров сам понимал, что всё это Шаховы делают для него не просто так, не за ради его красивых глаз, он чувствовал, что есть подоплёка всего, и думал, что это связано с бумагами на опись, которую он оформляет в доме у профессора, и он в этом не ошибся. Ему казалось, что Шахов заставит его пойти на крайность подделкой некоторых документов при оформлении, чтобы сохранить наиболее ценные экспонаты своей коллекции и он уже придумал кое-что на этот счёт. Алексей понимал, как для профессора было важно то, что хранилось у него дома для его научной работы, и хотел искренне ему помочь, он только ждал, когда же профессор решиться и сам ему всё выложит, укажет на ценные предметы в коллекции и заставит их подменить, а главное, как теперь это сделать? Ведь он же, по мнению многих, кто его знает и помнит, сама честность! Егоров нашёл друзей отца, пока работал в Москве эти месяцы, и они о нём такого же мнения, они всецело на его стороне и могут в случае успешного окончания школы милиции, ему помочь выбраться из провинции после распределения. А теперь, скорее всего, Шахов будет склонять его на подлог, но он посопротивляется, пободается с ним немного и... уступит! Так думал Алёшка Егоров, который на кон поставил успех своей будущей профессии и не хотел лишний раз рисковать.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
