Храм Архангела Михаила в провинциальном городке. Только что закончилась вечерняя служба. Прихожане медленно побрели домой. Через открытые двери храма виден яркий закат. Солнце нехотя ползёт за горизонт.
Возле Иверской иконы божьей матери стоит молодая женщина и отчаянно молится. Слёзы текут по щекам Веры.
- Матушка Богородица, смилуйся надо мной, - молит женщина. - Я беременна, а ребёнок мужу не нужен. Что мне делать?
Она вытерла слёзы, шмыгнула носом и принялась шёпотом рассказывать, как своей знакомой о семейных проблемах.
- Нет, - шмыгая носом, продолжает Вера. - Мы с Василием хотим ребёночка, но… - она задумалась и тяжело вздохнула. - Семь лет живём, а детей нет. Я уже и надежду потеряла, а тут медосмотр на работе, и я узнаю, что беременна. Обрадовалась конечно. Прибежала вечером домой и рассказала мужу прямо с порога. А он сидит на диване злой чернее тучи.
- Чего случилось? - спрашиваю, а он так на меня посмотрел, что сердце упало.
- Не до ребёнка нам теперь, Вера, - только и выдавил он из себя и снова замолчал.
Возле Веры прошла пожилая женщина в тёмном одеянии и строго глянула на неё. Вера поняла, что пора уходить, но высказаться очень хочется. Опустила пониже голову и виноватым голосом просит:
- Я ещё чуть-чуть, если можно? Прошу вас, оставьте меня на пару минут. Пожалуйста!
Работница церкви сделала недовольное лицо, хмыкнула, но отошла в сторону.
Вера поправила платок на голове и продолжила исповедь перед иконой:
- Я весь вечер возле мужа ходила на цыпочках. Не знала, что и думать, - продолжает рассказ женщина. - Уже к ночи Вася немного отошёл и сообщил, что его сократили на работе. А так, как городок у нас небольшой и вакантные места давно все заняты, то ближайшая ему перспектива - это ходить по домам и наниматься на любую работу или просить милостыню. Подобное мы уже пережили в девяностые. Я тогда, правда девчонкой совсем была, все тяготы легли на родительские плечи. Ох, и досталось маме с батей тогда. Может быть это и сократило их век. Оба померли… Ой, что это я отвлеклась.
Она вздохнула, вытерла нос и с мольбой посмотрела на лик Богоматери.
- Так вот, - продолжила она, но слёзы брызнули из глаз, и женщина затряслась, сдерживая рыданий. - Муж категорически против ребёнка. Точнее, сейчас против... Говорит, что вот когда всё наладится с работой, будет полегче, тогда и заведём дитё. А мне страшно! Страшно на аборт идти. Ребёночка убивать жалко… Да и вдруг другой раз не получится забеременеть, что тогда?
Она вопросительно смотрит на икону, пытаясь разглядеть хоть какой-то знак, ответ на её молитву. Лик в золочёной оправе смотрит на Веру строго.
- Мы с Васей сильно поругались, - опустила она глаза и призналась. - Я плакала, просила… Он ни в какую! Ну, не могу я против воли мужа идти. Люблю его, - обернулась назад и перешла на очень тихий шёпот. - Даже подрались… - испуганно подняла глаза и начала оправдываться. - Нет, не сильно… Вася толкнул меня, а я на него полотенцем замахнулась.
Снова заглянула в глаза Богоматери. Та смотрит сурово.
- Он требует, чтобы я шла делать аборт, - наконец произнесла она и снова разрыдалась. - Что мне делать, матерь Божья? Молю, подскажи, как мне поступить? Я хочу… Подай хоть какой-нибудь знак…
За спиной Веры раздался многозначительный кашель. Вера вздрогнула и обернулась. Та же самая женщина, что недавно была в чёрном облачении монахини, теперь одета в яркое цветастое платье и вызывающе на неё смотрит.
- Заканчивайте, дамочка, - говорит она. - Домой всем пора. А вы что тут ночевать собрались? Закрываемся мы. Завтра приходите.
Вера опешила. Женщина настойчиво толкает Веру в спину, направляя к выходу. Вера совсем поникла и растерялась. Она выходит на улицу. Стоит.
Приятная прохлада освежает и немного бодрит.
На крыльце обернулась, перекрестилась. Поплелась домой, так и не получив никакой подсказки.
Дома её встретил раздражённым вопросом Василий:
- Ты где ходишь? Я голодный сижу, а тебя где-то носит. Давай ужинать!
Он решительно направился на кухню, куда следом засеменила и Вера.
- Так я сейчас, - торопливо накрывая на стол отвечает она. - У меня всё готово, только разогреть и всё…
- Чего молчишь? - Сердито и вместе с тем строго спрашивает Василий. - Где было-то?
- Я это… - замялась она, прикидывая можно ли ему признаться, где была, но так как не умела врать, то выдала всё, как есть. - Я, Васенька, в церковь ходила помолиться. Может господь нам поможет принять верное решение…
Стук кулаком по столу. Подпрыгнула посуда. Вера ойкнула и выронила тарелку. Осколки больно ударили по ноге. Она вся сжалась.
- Я, что не ясно сказал? - орёт на неё муж и встаёт из-за стола. - Завтра же иди на аборт! Какие нам дети? Скоро самим есть будет нечего! Я же ясно объяснил, что работы у меня больше нет. Нет! Ты русских слов не понимаешь?
Вера закрыла лицо руками и расплакалась. Ужин получился скомканным. Они снова поругались, и она проплакала до самой ночи.
Супруги легли спать в разных комнатах. Василий на кровати в спальне, а Вера на диване в зале.
Шмыгая носом и вздрагивая лежит с закрытыми глазами. Сон не идёт. В голове одна тревога и сомнения:
«Эх, не успела помолиться… Хоть бы какую получить подсказку, матерь Божия! Вася хороший, я его так люблю… Не хочу я с ним ругаться, а иначе не выходит. Придётся завтра с утра идти на аборт».
Вера впала в забытье и даже, как ей кажется, задремала. Слышит тихий плач. Очнулась, открыла глаза. Прислушалась.
«Нет, не показалось, - понимает она. – Кто-то здесь, рядом плачет. Да, так жалобно».
Она подняла голову с подушки и обернулась в сторону плача. Обомлела.
На стуле у окна сидит мальчик лет четырёх. В лунном свете хорошо видны русые кудряшки на его висках и за ушами. На нём белая длинная рубашонка, которая скрывает всё тело, а видны только босые ножки. Он трёт кулачками глаза и громко всхлипывает.
Вера вскочила с дивана и подбежала. Обняла малыша и посадила себе на колени, усаживаясь на стул.
- Ты, как сюда попал? - спрашивает она, прикидывая про себя: «Да, ничего удивительного, что вчера с нашей ссорой, я забыла закрыть двери. Только как он пришёл?»
Она погладила по голове мальчика, и он посмотрел на неё. Его взгляд полоснул по сердцу женщины такой болью, что она невольно охнула.
- Ты, чей? Почему здесь плачешь? - продолжает расспрашивать она, прижимая малыша к себе, чтобы согреть и успокоить.
- Я твой сынок, мамочка, - грустно улыбаясь, признаётся мальчик. – Я всё слышу и всё знаю… Вы с папой хотите меня убить…
Он снова заплакал. Веру как молнией ударило. Она выпучила глаза и уставилась на ребёнка. Её колотит, как в лихорадке.
- Ты… ты не бойся… - забормотала женщина, не замечая, как слёзы потекли по щекам. - Тебе страшно?
- Мне очень страшно, мамочка, - отвечает он, заглядывая матери в глаза. – Я слышал, как вы ругаетесь из-за меня. Не надо. Я вас обоих очень люблю…
- Ты, мой родной, - вскрикнула Вера и прижала его к себе. - Просто у нас сейчас проблемы… Мы не можем сейчас завести ребёнка, понимаешь?
Мальчик долго молча смотрит на неё и вздыхает:
- Не убивайте меня! Убьёте меня, себя погубите. Я не за себя прошу, а за вас с папой.
Вера растерянно смотрит на него и пожимает плечами:
- Ты о чём?
Малыш показывает крохотным пальчиком на стену, где тикают часы. Вера совсем растерялась, но повернула голову с туже сторону.
Вместо настенных часов на полосатых в цветочек обоях, зияет огромный проход в мерцающее пространство. Вера заглянула туда. Её, словно цунами затянуло в бездонную яму. Она летит куда-то вниз, в темноту.
Пока летит, замечает, что стены пропасти увешаны толи гигантскими корнями деревьев, толи змеями. Страшно.
Внизу показался свет. Это немного успокоило, но не на долго. Сияние на дне явно колышется. Подлетая ближе, она почувствовала тепло, потом жар. Поняла:
«Это же огненная лава! Я лечу прямо в жерло вулкана».
Всё внутри кричит:
«Нет! Помогите!»
Тихий, но строгий голос говорит:
- Ты детоубийца! Всё правильно. Тебе сюда.
- Я погибну! Ладно, пусть, - кричит Вера. - Я сейчас сварюсь заживо и всё…
Языки пламени невыносимой болью уже касаются её ног. Вера кричит от боли, а голос поясняет:
- Нет, ты не умрёшь. За свой грех, ты отбудешь здесь двенадцать тысяч земных лет. Для этого тебе даровано нетленное тело. Каждый раз умирая от боли, сгорая, ты будешь воскресать, чтобы продолжить свои мучения. Ты это заслужила.
Вера падает в лаву, теряя сознание. Языки пламени проглатывают ей целиком. Мгновение длится немыслимая боль. Ещё мгновение пустота. Но снова, как из пучины моря появляется её голова. Она снова жива и продолжает жарится, как на костре. Человеческая плоть горит и воняет. От невыносимой боли можно сойти с ума. Она поднимает руку над поверхностью лавы, видит обгоревший скелет, который мгновенно обрастает плотью. И муки снова продолжаются.
Её душа кричит:
«Нет! Умоляю! Помогите!»
- Я об этом говорил тебе, мамочка, - слышит она голос ребёнка.
Открывает глаза. Стоит посреди комната. Её тело ещё дымится и удушающе воняет гарью. На стуле сидит малыш и с жалостью смотрит на мать.
- Не убивайте меня, - тихо просит он. - Мне вас так жалко.
Она молчит, не зная, что ответить. В следующее мгновение Вера снова летит в пропасть, где бушует огненная лава.
- А-а-а! - кричит женщина и в ужасе просыпается.
Слышит из соседней комнаты такой же пугающий крик мужа. Открывается дверь и в трусах выскакивает всклокоченный и совершенно перевёрнутый какой-то супруг.
Он подбегает к дивану, где лежит Вера и со слезами говорит, тряся её за плечи:
- Пусть! Пусть он будет!
Задыхаясь от волнения замолкает. Вопросительно смотрит на жену.
- Вась, ты чего? - не поняла она. - Ты меня пугаешь…
- Я про ребёнка, - сглатывая слюну и волнуясь поясняет муж. - Не надо делать аборт! Рожай! Ты, даже не представляешь, где я сейчас был… Какие ужасы перенёс… Сын пытался спасти меня… У тебя родится мальчик.
- Я знаю, - кивает Вера. - Ты, что тоже видел его во сне?
Василий возбуждённо прошёлся по комнате и воскликнул:
- Нет… Нет, - мотает он головой. - Это не может быть сном. Я такое пережил, что до сих пор вся кожа дымится.
Вера вскочила с дивана и подбежала к мужу. Крепко обняла его. Выходит, что им обоим приснился один и тот же сон. Они долго стояли, обнявшись и глядя на стул, где недавно сидел их сын.
***
В положенный срок родился здоровый, крепкий мальчик. Сына назвали Николаем.
Когда его принесли матери на кормление, он внимательно посмотрел на неё и улыбнулся. Из-под чепчика выбивались русые кудряшки.
***
Мать сыну земную жизнь подарила, а он её избавил от вечных мук. Дома у супругов появилась небольшая икона Иверской Божьей матери, Вера купила. Самое удивительное, что Василий почти сразу после той ночи нашёл отличную работу и семья больше никогда ни в чём не нуждалась.
Чудо!
__________________________________________________________________________________________