Торопливо шагая и поминутно оборачиваясь, Катя спешила вглубь леса. Она помнила, куда нужно идти, подмечала какие-то детали, например, кривое, поваленное на пути дерево, которое уже видела в своём сне, и никакого страха не испытывала. Да и что такое страх она забыла давно. «Спасибо» папе.
Катя в детстве была трусихой, но рядом всегда была Алина, которая защищала её. Сама она, конечно, не скупилась на резкие замечания в адрес сестры, но другим смеяться над её визгами из-за пауков, дрожащим голосом из-за темноты не позволяла.
- Ой! – задумавшись Катя едва не упала, споткнувшись об мощный корень, торчащий из земли. Тропинок здесь не было и нужно внимательнее смотреть под ноги. Но она спешила скорее скрыться в лесу, чтобы никто не успел её найти. И чтобы ни у кого не получилось её преследовать.
Первые минут десять она ещё слышала какие-то отдалённые крики, а потом всё затихло. И было неясно, это она ушла так далеко, или ребята успокоились? Катя ускорилась на случай, если правильным окажется второй вариант.
Она шла долго, вглядываясь в деревья, интуитивно сворачивая, и в какой-то момент подумала, что заблудилась. Катя стояла, оглядываясь и чувствуя, как внутри нарастает страх, а потом в ужасе закричала:
- Ты где-е?
И через минуту получила чёткий ответ, прозвучавший буквально над самым её ухом:
- Здесь.
***
Похороны прошли тихо. Рядом с Катей стоял Матвей, который так и не узнал, что за человек был отец её девушки. Она не хотела их знакомить. Не было никакого официального представления, хотя Матвей бывал у них дома. Он виделся со всеми живущими в квартире Кати, но её папа так ни разу и не спросил, кто этот молодой человек, который приходит в его дом и к его дочери. Просто ему, как и всегда, было неинтересно.
- Кирилл, – пробормотал Матвей, глядя на деревянный крест, который установили рабочие. – Почему-то у вас дома никто его не зовёт по имени. Даже твоя мама.
- Это наша с Алиной фишка с детства, – тихо ответила Катя. – А может, это просто наша вредность. Он много раз путал наши имена, забывал их. Даже при посторонних людях мог обращаться к нам «младшая дочь» и «старшая дочь», представляешь? Нам было стыдно за него. Никто же так к собственным детям не обращается! Зато какого-нибудь племянника младшего брата кучера Петра I он мог назвать по имени. Однажды мы так разозлись, что приняли решение никогда не звать его по имени. Отец, папа. А мама нас поддержала только тогда, когда он привлёк меня к поиску сокровищ. Тоже в отместку. Так что сухим словом «муж» она стала звать его только последние годы.
Катя смотрела на крест и не чувствовала боли, которую должна была чувствовать от потери близкого человека. Всеми силами она сдерживалась, чтобы не пошутить или посмеяться. А ещё это было лучшее свидание с Матвеем! Потому что она знает: больше ей не придётся надолго уезжать и оставлять его одного. Теперь она может жить своей жизнью!
Очередной укол совести пришёлся прямо в голову. Катя вдруг очнулась и поняла, что её ликование совершенно неуместно. Каким бы он ни был человеком, он – их с Алиной отец. И ничто этого не может этого изменить.
***
Катя разбирала стол отца. Мама попросила. Вся семья считала, что последние годы они были близки. Знали бы они!.. Но она не спорила, ничего не доказывала и не рассказывала, а молча и быстро пролистывала последний раз отцовские тетради и скидывала их в кучу, чтобы сжечь. Можно было бы просто выкинуть, но уж очень ей хотелось предать огню всё, связанное с поиском казны Российской империи.
В её глазах отражались языки воображаемого пламени, которые будут пожирать всё то, что сводило отца с ума. Что его уничтожало. Катя даже подумала, что жечь этот костёр она будет в одиночестве. Она устала скрывать искренние эмоции за масками и хотела дать себе волю смеяться и плакать, глядя на то, как последнее дело отца исчезает в пламени.
У неё был порыв после поминок сесть с мамой и Алиной за стол и всё им рассказать, но что-то внутри неё подсказывало, что эта история должна остаться втайне. Это не какое слабое предчувствие, это настоящее чувство тревоги, сжимающей сердце и перехватывающее дыхание при одной мысли что-то кому-то рассказать. Катя решила не рисковать. В конце концов, эпопея с поисками закончилась, а значит… Значит, и не нужно больше искать оправдание этой бессмысленной трате времени и денег.
Внутри был прилив сил, смешанный с лёгкой грустью и уколами совести, что ни она, ни Алина не закатили истерику на похоронах. Они вообще не плакали. Однако, перебирая тетради и бумаги отца, Катя чувствовала капельку грусти. И даже думала, что будет изредка скучать по его очередному воплю:
- Эврика! В этот раз всё точно! Я всё понял! Скорее собирайся в дорогу…
Закончив разбор первого ящика стола, Катя увидела знакомый футляр. Она знала, что в нём, в десяти одёжках спрятана та самая монетка, которую она больше никогда не видела. Впрочем, она даже и не просила у отца, показать её ещё раз. Ей было неинтересно.
Катя медленно сняла все упаковки и посмотрела на этот кусок презренного металла. Сколько людей готовы умереть за него? А сколько уже погибли в поисках исчезнувшей казны? Она скривила губы и кинула её на стол, с твёрдым намерением вернуть червонец тому студенту, который её и нашёл. Уже поднаторев в поисках, Катя была уверена, что легко его отыщет. Даже если он в силу молодого и лёгкого на подъём возраста куда-либо уехал, то она сможет передать монету его родителям. И таким образом, раз и навсегда закроет эту историю. Пусть делают с монетой, что хотят.
- Тебе помочь? – заглянула в комнату мама.
- Спасибо, мам, но не надо. Я почти закончила. Ты шла бы, отдохнула. Ты сильно перенервничала за последние дни.
- Странно так, – произнесла она, ёжась, хотя в комнате было более чем тепло, а на её плечах лежала тёплая шаль. – Был человек и нету… Столько болел! Столько мучался! Эти врачи даже после смерти не смогли нам объяснить, что с ним было такое. И всё, нет мужа и отца… А вы с Алиной хоть бы по одной слезинке обронил! Ладно, Алинка, она с ним и не общалась почти, но ты! Как-то не по-людски получилось…
Катя тяжело вздохнула. На самом деле она плакала в ту ночь, когда отец умер. Прямо ревела полночи в подушку, но это были слёзы облегчения. Ей казалось, словно сто тонн груза упало с её плеч. Говорить маме об этом она не хотела. Рыдать же лицемерно у гроба, когда на душе стало так спокойно, Катя не могла. Да и не умела.
- А ты? Почему ты всё время плачешь? – спросила она у неё.
- Потому что он мой муж, – вздохнула мама. – И я… Что это?
Её грусть померкла, а в глазах промелькнуло нечто такое, что заставило Катю пережить дежавю. Внутри сработали сирены, напряглись все нервы. Она проследила за взглядом матери и увидела, что она смотрит на монету, так неаккуратно распакованную Катей и оставленную на столе.
«Прямо как кольцо из Властелина колец, – подумала Катя с ужасом. – Ещё не хватало, чтобы и мама… Нет!»
Она действовала быстро: схватила монетку и убрала в футляр, минуя все прочие упаковки.
- Это из музея, – соврала она. – Сейчас курьер приедет, заберёт. Они просили отца посмотреть и дать свою оценку. Отца нет, и нужно срочно её вернуть обратно, пока нас не обвинили в краже экспоната!
- А дай мне глянуть поближе, – пробормотала мама, не сводя взгляд с футляра. – Пока она ещё здесь, я бы её получше рассмотрела…
Катя смотрела на маму с ужасом. Её глаза уже заблестели! Неужели для начала «золотой лихорадки» достаточно лишь глянуть на монету? Но она держала её в руках и ничего! Бросив на бегу, что курьер уже подъехал, наверное, Катя выскочила в коридор. Она схватила свою сумку и выбежала из дома. А когда вернулась, надёжно спрятав монету, мама уже пришла в себя и про неё больше не спрашивала. Будто и вовсе о ней забыла.
«Ох, не зря я не хотела им с Алиной рассказывать! Что-то не так со всеми этими сокровищами. Не просто же так люди и с ума сходят, когда их ищут и умирают. Ладно, завтра же отыщу того парня, которому она принадлежит. Пусть забирает!»
И снова укол совести: Катя помнила, что он сошёл с ума. Если он успел подлечиться, то возвращая ему монету, она снова обрекает его на сумасшествие. «А мне какая разница? – разозлилась она на себя. – Он сам выбрал этот путь! А меня отец вынудил. Из-за него и его монеты, между прочим! Нет, пусть забирает обратно!»
***
- Как умер? – растерянно спросила Катя, глядя на молодую медсестру. – Когда?
- Да когда-когда? Через год примерно, как к нам поступил. Точно не скажу, нужно врача спрашивать. А он такие данные только родственникам может предоставить! Ну ещё полиции по запросу.
- Да мне и не нужно точно, – пробормотала Катя. – Я это так, от неожиданности. А вы мне не подскажете, как родителей его найти?
- Нет. Девушка! Вы меня слышите? Говорю же вам, такие данные предоставляем только родственникам! А вы ему кто?
- Знакомая, – брякнула Катя.
- Хорошая знакомая! – фыркнула медсестра. – Даже о смерти не знала!
- Меня не было в городе, – попыталась выкрутиться Катя. – А отчего он умер? Я думала, подлечат его и снова нормальным станет.
- Вот отчего умер, мы не знаем. Странный случай, очень странный, – вдруг вздохнула девушка и печально покачала головой. – А родителей вы его не увидите. Знаю я их, они соседи у дядьки моего. После смерти сына продали квартиру и уехали к родственникам в Беларусь. Тяжело матери было по тем же улицам ходить. Сама начала потихоньку с ума сходить! Да и отец не лучше. Никого не осталось здесь.
- Верка! Ищу тебя, ищу, а она стоит, языком чешет! А ну живо на третий этаж! Бегом, бегом! – раздался рядом грозный голос.
- Бегу Елена Васильевна!
А Катя в полной растерянности вышла на улицу, не понимая, что ей теперь делать с этой монетой.
***
Червонец был надёжно спрятан в их гараже, которым давно никто не пользовался, но и никто не продавал. Место было не очень удачное, и каждую весну все гаражи затапливало разлившейся рекой. Иногда подтопления происходили и летом. Катя не боялась, что её там кто-то найдёт, но нужно было быстро решать, что же с ней делать дальше. Держать у себя бомбу замедленного действия? Ну уж нет, увольте!
«Утопить в реке? – подумала Катя. Кинуть на средину, и никто никогда её не обнаружит… Ага, а если обнаружат? Может, закопать? О, закопать в дно реки!»
У неё было много вариантов, но все казались ненадёжными. Она бы хотела, чтобы червонец исчез раз и навсегда, как и остальные сокровища, но перебирая все возможные способы избавиться от червонца, не находила ни одного более-менее подходящего.
Вернувшись из больницы, она снова принялась за бумаги отца. Заканчивая разбирать его стол, Катя наткнулась на конверт, который показался ей смутно знакомым. Она осмотрела его и вспомнила: это тот самый, который вручил ей мужчина по имени Захар для отца и именно с него начался их поиск.
Отец никогда не показывал ей того письма. И вообще, больше никогда его не вспоминал и не возвращался в разговорах к Захару. Катя тоже не интересовалась ни письмом, ни его отправителем. Сейчас была возможность прочесть, наконец, то, что он написал её отцу, но почему-то она медлила.
Открыв конверт, Катя достала листок бумаги. Она читала и покрывалась холодной испариной. Хотела спасти отца! «Глупая, глупая, глупая!» – пронеслось в голове. Видя его неадекватное поведение, нужно было сразу поставить под сомнения его слова. Попросить письмо или, в конце концов, взять его самой, пока папа не видит. Не было возможности? Была!
Только Катя ничего этого не сделала.
На листе бумаги аккуратным, практически каллиграфическим почерком было выведено:
Верни её на место или погибнешь. И всю семью с собой прихватишь. Все не своей смертью умрут. И все покоя на том свете не найдут.
Верни!
Продолжение 👇 Предыдущая глава 👈