Валерия Петровна работала комендантом учебного корпуса. Вышла когда-то по необходимости: муж потерял работу, находился в творческом поиске и искал что-нибудь более-менее оплачиваемое. К этому времени она уже уволилась из библиотеки и блаженствовала дома, семеня между кухней, комнатами и ванной. Домашние хлопоты ей нравились. Но выбирать времени не было, и пришлось выйти на ту работу, которая случайно подвернулась. На новой работе с графиком ей повезло - день через день, поэтому Валерия успевала в свободное время заниматься домашними делами. Муж у Валерии был небольшого роста и, как многие мужчины - маломерки, имел большие амбиции и претензии к жизни и к ней, Валерии Петровне. Впрочем, Лерочка своего мужа уважала и ценила — он зарабатывал раза в три больше всех членов семьи, в том числе уже взрослых детей, которые доучивались в своих вузах, и поэтому на высокий заработок претендовать не могли — не было времени, образование получали на бюджете, приходилось париться. Лерочка детей своих обожала, всемерно старалась помочь и, вообще, считала, что вся эта семейная каторга и возня с мужем нужна только ради того, чтобы семья была полная и детки не страдали без отца и без его денежек. Женщиной она была доброй, проявляла к отцу семейства уважение, гладила рубашки и не позволяла себе критиковать всякие глупости, которые время от времени преподносил ей ее супруг, который хорошо умел считать и гонять цифры, но периодически все же просчитывался и влипал в разные авантюры: то завел себе любовницу, которая тянула из него денежки и здоровье своими губешками, как ровента-пылесос, (пришлось заплатить специально обученным людям, которые припугнули ненасытную пиявку и отцепили от мужа и мужниного кошелька), то поручился за какого-то приятеля, который взял кредит и пропал. Валерия опять платила, чтобы нашли проклятого кидалу, но в последнее время у ее Наполеончика было много работы, да и возраст взял свое: он поутих, успокоился и ограничивался лишь тем, что читал ненужные морали уже выросшим детям и учил неразумную жену уму-разуму, на что, впрочем, Лерочка смотрела сквозь пальцы. Работать у Валерии Петровны необходимости уже и не было, но с уходом она почему-то тянула, не зная, чем заняться дома.
Глядя на женщин-преподавательниц, которые вынуждены были набирать кучу учебных часов, чтобы как-то свести концы с концами, Лерочка сочувствовала им и искренне считала, что в жизни каждой женщины должен быть мужчина, который бы ее содержал, а без этого женщине очень трудно и тяжело. Глядя на честно заработанные подарки и букеты, она думала о том, что подарки хотелось бы получать, а не зарабатывать, а то вроде это и не совсем подарки.
Перед глазами комендантши целый день туда-сюда ходили люди, и невольно женщина стала подмечать их взаимоотношения между собой: было видно, как начальник относится к подчиненным, отношения между преподавательницами, их амбиции, недовольство начальниками и друг другом, да и много чего еще. Больше всего ее изумляли женщины — преподавательницы, которые часами сидели с преподавателями-мужчинами и обсуждали философские течения или тенденции в современной экономике. Лерочка сама была с высшим образованием, но осмыслить, как можно сидеть с интересным мужчиной четыре часа и трендеть о философских течениях так и не смогла. Она точно знала, что если бы была не замужем, то тратить столько времени на разговоры с понравившемся мужчиной не стала, а женила бы его на себе и завела детей. Сама Лерочка была мила, нежна, домовита и заботлива, над мужчиной своим хоть и подсмеивалась, но считала, что сама она тоже не идеал, так что иногда можно и потерпеть.
Мужчинам она нравилась, и всегда за ней кто-то ухаживал, впрочем, безрезультатно, так как времени на любовника у нее просто не хватило бы, она вечно что-то готовила, стирала, убирала, звонила и писала своим отпрыскам, которым это уже было вроде и не нужно, но, чтобы не обижать свою заботливую мамочку, по привычке отвечали. Мужа своего она называла Николашей и охотно закрывала глаза на его несовершенства, особенно в те дни, когда он приносил зарплату. Видя такое отношение матери, их дети - сын Антон и дочь Мила - отца любили, относились по-доброму, но все серьезные вопросы решали с матерью. Впрочем, Лерочка, предварительно обговорив все с детьми, тут же бежала к Николаше, советовалась, просила его одобрения. Наполеончик важно выслушивал, кивал одобрительно, как правило, не желая вникать в семейные дела и в душе бывал страшно рад, что все эти семейные «мелочи» решались без него, как бы сами собой.
В тот день комендантша, как всегда совершала обход по учебному корпусу, остановилась у двери одного из кабинетов и услышала, как две преподавательницы обсуждали декана.
Одна из них спросила:
- А где же Надежда Сергеевна, жена нашего начальника, помнишь, она одно время вела у нас занятия?
Другая ответила:
- Так она умерла год назад, ты разве не знала? Наш однолюб тогда сам заболел, в больницу попал, его еще Гена, молодой такой заменял? Студентам понравился, кстати.
Лерочка хотела еще послушать, но тут у нее над головой замигала лампочка, она переключилась на свои непосредственные обязанности и быстро побежала писать заявку и вызывать электрика. Этот день пролетел быстро, потому что у кого-то что-то гасло, ломалось, отключалось и Валерия Петровна целый день созванивалась с электриками, плотниками и сантехниками, вызывая их и отмечая в журналах выполнение работ. От всей этой суеты она устала и под конец дня хотела пораньше уйти домой, но сделать это было нельзя, так как ключи от кабинета на втором этаже еще не сдали. Она вздохнула и медленно пошла на второй этаж, чтобы проверить, кто же там задержался. Поднявшись, она увидела, что из-под одной двери виден свет. Комендантша подошла, постучала, приоткрыла дверь и увидела того самого декана —Михаила Владимировича, которого одна из преподавательниц назвала однолюбом. Он сидел за столом и пил чай, напротив него сидела грустная дама, преподавательница с его же кафедры, перед ней стояла чашка с недопитым кофе. Она увидела Валерию Петровну, кивнула ей, вежливо извинилась:
- Извините, задерживаем вас…. Скоро уходим…
Декан строго посмотрел на Лерочку и спросил:
- А ваш рабочий день до которого часа?
Лерочка поспешно сказала:
- У меня до 9 часов, я не тороплю, вы не подумайте, я обход делала, а тут свет увидела из-за двери вот и проверила, кто там. Так положено.
Декан кивнул, и вновь обратился к своей коллеге:
- Да понимаете, Елена Васильевна, большая ошибка студентов-платников в том, что они считают — заплатил за обучение и этого достаточно, а дальше их должны оценивать автоматически, без усилий с их стороны. На нашей кафедре такого никогда не было и быть не может…
Что ответила Елена Васильевна, Валерия не расслышала, потому что закрыла дверь кабинета декана и пошла дальше, совершая обход по корпусу, как и положено.
На следующий день, выдавая ключи Елене Васильевне, Валерия Петровна спросила:
- Елена Васильевна, извините пожалуйста, что задерживаю, но, вот хотела спросить - вы ничего не знаете про кафедру, на которой есть такой предмет — начертательная геометрия в вузе...? - и она назвала один из столичных институтов.
Елена Васильевна удивленно взглянула на комендантшу и ответила:
- Знаю кое-что про эту кафедру, преподаю в этом вузе по совместительству.
Валерия Петровна умоляюще посмотрела на Елену Васильевну и попросила:
- Я забегу к вам на переменке, хоть немного расскажите, а то сын там учится, такие проблемы у него с начерталкой, такие проблемы…
Преподавательница с сочувствием посмотрела на маленькую, рыженькую Лерочку, весь день бегающую по корпусу, и сказала:
- Да приходите, конечно, расскажу что знаю.
На перемене Лерочка забежала к Елене Васильевне и узнала, что на этой кафедре, в вузе, где учился сын Лерочки, работают почти все мужчины старой, советской закалки, у них просто так снега зимой не выпросишь, придется и все лекции посещать и чертежи делать, а шрифт должен быть по стандарту, а если нет, то будешь переделывать, а иначе вылетишь из вуза, и на экзамен надо лекции приносить. Будут проверять, записывал ли ты. Вот так. Валерия выслушала все это, грустно вздохнула и сказала:
- Бедный мой сыночка, трудяжка моя, на бюджете учится, придется ему чертежи переделывать…
Елена Васильевна подтвердила:
-Придется, а лекции посещал?
Лерочка кивнула:
- И посещал и записывал.
Слово за слово, женщины разговорились и очень скоро Валерия рассказала Елене Васильевне о своей семье, показала фотографии мужа, детей, квартиры, дачи и любимого кота, а Елена Васильевна рассказала Валерии о том, что живет она одна, родители ее умерли, иногда к ней приезжает двоюродная сестра с племянником, но редко, так как у всех своя жизнь. Уходя Валерия Петровна поблагодарила Елену Васильевну за консультацию и сказала, что попросит уборщицу как следует вымыть пол в их кабинете, а то по углам пыль скопилась и вообще надо в кабинете все протереть и окна к майским праздникам тоже вымыть хорошо бы было. Елена Васильевна согласно покивала, и на этой ноте дамы расстались.
После этого разговора Елена Васильевна и Лерочка стали общаться чаще и вскоре подружились. Глядя на Елену Васильевну, наблюдательная Валерия по достоинству оценила ее внешние данные — длинные ноги, стройную фигуру, которую Елена почему-то запрятывала в какие-то мешковатые костюмы и густые волосы, седые, потому что преподавательница забывала их вовремя подкрашивать, считая, что делать это не для чего и не для кого, а студентам безразлично, как она выглядит. На качестве преподавания и зарплате это никак не отражается — ну и значит нечего ерундой заниматься, она не девочка, между прочим. Лерусик такие ее взгляды не разделяла, о чем и сказала своей новой подруге, но этим не ограничилась, а пригласила ту к майским праздникам пройтись по магазинам и заглянуть в парикмахерскую, а потом уже можно и на дачу отправляться. Елена Васильевна во всем этом смысла не увидела и сказала, что внешним видом своим ей радовать некого, мужчины у нее нет, она уже вообще старая, а значит и смысла в трате денег на всю эту фигню нет. На что Валерия ответила, что декан на их кафедре, между прочим, мужчина. Елена сдержанно ответила:
- Женатый мужчина, Лер, понимаешь — женатый.
Лера аж руками всплеснула:
- Да вы что, Леночка, не знаете ничего? Он не женатый, он вдовец…
Елена Васильевна удивленно и растерянно сказала:
- Я тут не часто бываю, не знала…
Задумалась и добавила:
- Михаил Владимирович хороший человек - умный, сдержанный, порядочный … только я то тут при чем?
Валерия Петровна тут же согласилась и сказала:
- Ну и правильно, ну и ни при чем, а в парикмахерскую к майским сходить все-таки надо…
Ну хоть со мной за компанию…
Елена задумчиво подтвердила:
- Ну если за компанию, то можно, конечно….
Лера оживленно и весело, предчувствуя, что часть Николашиной зарплаты она потратит и на себя, защебетала:
- Ленусик, это будет что-то, мы с тобой еще и распродажи какие-нибудь найдем….
Елена Васильевна, глядя на Валерию Петровну, внезапно осознала, что очень давно не покупала себе новую одежду, не ходила по магазинам, парикмахерским, и вообще как-то вся эта женская жизнь с покупками, подарками, милыми пустяками давно уже проходила мимо нее.
Дверь Лерочке открыл ее муж — Николай Львович. Поздоровались, он улыбнулся, глядя на свою маленькую, подвижную рыженькую Лерочку, которая всегда что-то весело щебетала, хлопотала и была рядом, спросил:
- Лерусик, может хватит уже работать, с деньгами проблем у нас теперь нет, может пора закругляться?
Валерия быстро ответила:
- И чего я теперь дома буду делать? Нашим детям я не нужна — выросли, внуков нет и чего?
А по хозяйству я и за один день все переделываю, а так я при деле… Ты чего, Николаша?
Николай снисходительно согласился:
- Ну если при деле, то конечно… Хотя делом-то твою работу трудно назвать конечно…
Лера улыбнулась:
- Ну и не называй, ты же у нас главный добытчик. Что бы мы без тебя делали?
Николаша приосанился, почесал свой кругленький живот, поцеловал жену в щеку и произнес:
- Это точно, на зарплату комендантши в наше время не проживешь.
Валерия Петровна погладила мужа по спине, прикидывая в то же время, что надо будет купить детям и сколько потратить на магазины, квартплату, дачу и кота и ответила:
- А мы на нее и не живем. Спасибо тебе, Коленька.
Михаил Владимирович человеком был строгим, но справедливым. Студенты относились к нему с уважением, потому что придираться он не любил, к лекциям всегда готовился и, прежде чем кого-то отчислить, разбирался, почему студент стал неуспевающим. Но, если убеждался, что к учебе тот был равнодушен и попусту тратил деньги родителей, отчислял безжалостно. Зато трудягам из общаги всегда сочувствовал и даже ходил к своим коллегам на другие кафедры с просьбой помочь. Жену свою — Надежду Сергеевну - он искренне любил, хотя характер у нее был тяжелый, была она дамой властной и категоричной, и в семье за ней почти всегда оставалось последнее слово. Михаил Владимирович с ней часто не спорил, но в некоторых вопросах никогда не уступал, так, когда жена решила после школы отправить сына учиться в гуманитарный вуз, чтобы тот стал переводчиком, четко и твердо сказал:
- Диме в этом вузе делать нечего, он технарь по сути, пусть идет учиться на инженера, больше толку будет.
На все разговоры жены о престижном вузе, о детях знакомых и друзей, о будущей высокооплачиваемой и удобной работе сказал просто:
- Не его это, человек должен быть на своем месте, а не на престижном или удобном. Вот ты, Надя - на своем, ты — талантливый педагог, преподаватель, а он будет талантливым инженером.
Димка, видя поддержку отца, умоляюще посмотрел на мать:
- Мам, ну мам, мне правда нравится этим заниматься. Я что, зря что ли на робототехнику с пятого класса ходил…
Надежда Сергеевна посмотрела на одного потом на другого и тяжело произнесла:
- Ну если так нравится ходить по локоть во всяком… - она осеклась и добавила - тогда, конечно — пожалуйста, иди…
Так же Михаил Владимирович поддержал сына, когда тот решил жениться. Надежда была категорически против выбора Димы, потому что его девушка была не москвичкой, жила в общежитии, а там все девушки, по словам Надежды Сергеевны, только пили, курили и еще кое-чем занимались. Но на все эти разговоры Михаил Владимирович сказал только:
- Ты, Надя, вспомни, я тоже не москвич, а ты все-таки за меня замуж вышла, а тебе ведь советы разные давали…
Жена подумала и ответила:
- Ну я, по крайней мере, не ошиблась.
Михаил Владимирович приобнял ее за плечи:
- Так, может, и Дима не ошибается, ты как думаешь?
Надежда резко отстранилась от него и ответила:
- Поживем — увидим.
Они прожили вместе тридцать лет, а теперь Надежды не стало, сын и его жена жили отдельно, а Михаил Владимирович остался один и тосковал. День его был занят, а вот вечерами было тяжело: некому было рассказать, как прошел день, о нерадивых студентах, о спорах с руководством. Он часто советовался с женой о том, как лучше составить и преподнести студентам сложную тему, она хвалила или критиковала его лекции. А теперь обсудить это было не с кем, и каждый раз он чувствовал все острее и острее свое одиночество.
Ближе к майским праздникам Николай Львович получил зарплату плюс премию, и Валерия Петровна, как всегда, начала хлопотать: отложила деньги на оплату квартиры, на продукты, одежду детям, Николаше, дачу, и, наконец-то, добралась и до себя. Они с Еленой Васильевной в ближайшие выходные решили заняться своим внешним видом. Первым делом посетили парикмахерскую, где им сделали маникюр, подстригли, а Елену Васильевну еще и покрасили, сделав блондинкой.
А потом они прогулялись по магазинам,и, конечно, попали на распродажу, где и забыли на время обо всех своих проблемах, потому что выбирали, мерили вещи, советовались друг с другом, с продавцами и с другими покупательницами, результатом чего стала куча одежды у той и у другой. Оказалось, что у Елены Васильевны на зарплатной карточке скопилась приличная сумма, потому что тратить ей было не на кого, а на себя не очень-то и хотелось. И теперь, обновив свой гардероб, обе довольные с сумками и пакетами отправились домой.
Дома Николай Львович, увидя улыбающуюся жену, недовольно поморщился, покосился на нее краем глаза, ушел на кухню, но тут же вернулся и, увидя, что Валерия Петровна примеряет новый плащ, не удержался и высказался:
- Ну вот скажи мне, Валерия, зачем эти траты на барахло женщине за сорок? Я и так тебя люблю, и кого ты привлекать собралась? Кого очаровывать? Дедушку семидесяти лет? Миллион раз тебе говорил — все мужики любят молодых…
Валерии Петровне к таким разговорам было не привыкать, она их слушала всю свою жизнь с Коленькой: и о несовершенстве и слабости глупых баб, которые должны дорожить тем, что мужчина взял их замуж, и о подчиненной роли женщины в семье, и о слишком эмоциональном восприятии недоразвитых теток, которые ничего сами решить не могут, а если и пытаются, то остаются разведенками с прицепом, потому что нечего им лезть на мужскую территорию и пытаться что-то там решать ну и так далее… Слушая речи мужа, Лерочка никогда ничего не опровергала, но и разговоры такие не поддерживала, замолкала, через некоторое время подходила к своему Наполеончику, прижималась к его груди, вздыхала, смотрела в глаза:
- Николенька, ну что же я могу сделать, если я обыкновенная женщина, а ты такой сильный и умный мужчина. Надо хоть как-то тебе соответствовать, вот я и стараюсь для тебя. Не сердись.
Николай Львович критическим взглядом осматривал жену, впрочем находя ее достаточно привлекательной, потому что несмотря на небольшой рост, Лерусик у него была хорошо сложена, отличалась стройными ножками, красивой, хоть и небольшой грудью, и, вообще, Наполеончик прекрасно понимал, что с Валерией Петровной не стыдно и к друзьям прийти и начальству свою жену представить: лишнего не скажет, где надо улыбнется, мужиков своим яканьем не раздражает. И хозяйка, между прочим, хорошая… Поэтому, поворчав еще немного, Николаша махнул рукой и пошел на кухню к мясу и пиву, которое он очень любил.
Вечером, на следующий день, Михаил Владимирович сидел на кафедре, подготавливая список неуспевающих студентов. В дверь постучали, не оборачиваясь, он сказал:
- Войдите.
Дверь открылась, он обернулся - на пороге стояла высокая стройная блондинка с маленькой дамской сумочкой. Декан поднялся, сделал несколько шагов к двери, поздоровался, спросил:
- Здравствуйте, чем могу помочь?
Дама с удивлением посмотрела на него:
- Здравствуйте, Михаил Владимирович, я ведомость принесла. Вот.
И женщина положила ведомость на его стол. Только тогда, услышав знакомый голос, мужчина внимательно вгляделся и узнал свою коллегу. Привыкнув к тому, что Елена всегда ходит в мешковатых костюмах, не подчеркивая свою фигуру, он воспринимал ее скорее как добросовестного сотрудника, хорошего преподавателя. Ему и в голову не приходило, что она может быть настолько привлекательна. И теперь он невольно обращал внимание на ее длинные ноги и узкие бедра. Подошел к столу, отодвинул стул, пригласил сесть. Спросил, будет ли она пить чай или кофе. Елена Васильевна всегда сама заботилась о чае и кофе для себя и Михаила Владимировича, тот принимал от нее чашку с чаем, не глядя на нее, пил чай, одновременно рассуждая о проблемах на работе, и теперь перемена в поведении декана ее удивила настолько, что Елена от растерянности не нашлась, что сказать и только кивнула.
Разговор между ними в этот вечер не клеился, потому что Михаил Владимирович был сильно удивлен, так как не ожидал от себя, что женщина может произвести на него такое сильное впечатление. Прошел уже год после смерти Надежды Сергеевны, и он думал, что его личной жизнью будет сын, возможно в будущем, внуки. Он действительно был однолюбом, тосковал по жене, которая была для него хорошим другом, несмотря на сложный характер, и не планировал впускать в свою жизнь кого-то еще.
Елена Васильевна пришла домой, сняла туфли, поставила сумочку и села в прихожей на стул. Она не совсем понимала, что стало происходить вокруг нее после того, как она переменила имидж: из возрастной, седой женщины в сером костюме, от которой пахло какими-то странными духами с резким запахом, в вечном берете темно-зеленого цвета, она превратилась в высокую стройную блондинку в стильном брючном костюме, светлой блузке с маленькой сумочкой через плечо. Вместо тяжелых духов, которые она решила выкинуть и забыть, женщина теперь пользовалась туалетной водой с приятным нежным ароматом. Перемены в ее облике были оценены по достоинству, и некоторые знакомые мужчины стали проявлять к ней интерес. Елена же, после долгих раздумий, призналась себе наконец-то, что из всех окружающих людей мужеского пола, ее интересует только Михаил Владимирович, и все перемены со своей внешностью она произвела только ради него.
А в контору, где работал Николай Львович, вернулся его коллега, тот самый Юрий Анатольевич, который когда-то хотел кинуть его с деньгами, впрочем, потом почему-то опомнился и разрулил свои денежные дела без ущерба для Николая. Друзьями они уже быть не могли, как говорится, ложки нашлись, но осадок остался, но при встрече не плевались, а в обеденный перерыв ходили есть в одну и ту же кафешку напротив их офиса. Сидели за столом, обсуждали работу, дела на даче, футболишко, как называл Николаша этот вид спорта. Как и всегда, Николай Львович, прошелся по женщинам, отметив в очередной раз их недалекость, глупость и ограниченность ума. Юрик с удивлением поглядел на Николая и спросил:
- Ну тебе-то, Николай, жаловаться не на что. Твоей-то бабе ума не занимать…
Николаша аж поперхулся, услышав от Юрика такое и спросил:
- Это в каком же смысле?
А Юрик, у которого после сытного обеда и двух бутылок пивка, развязался язык, продолжал:
- Помнишь, ты у меня поручителем был? Я эти деньги и отдавать-то не собирался, а тут меня два орангутанга нашли, сказали, что если вовремя не заплачу, то потом на врачей всю жизнь работать буду. Я узнал, в каком они агентстве работают, свел знакомство с бабой, что у них на ресепшене работала, ну она мне и рассказала, что у них есть постоянные клиенты, особенно одна женщина - небольшого роста, рыженькая, посещает их не часто, но регулярно. Похоже, платит хорошо, ну я и подумал — на твою больно похожа…
Николай Львович внимательно выслушал откровения Юрика, натянуто улыбнулся и ответил:
- Ну это вряд ли, Валерия у меня больше по дому….
Готовясь ко сну, Лерочка переодевалась в пижаму с мишками. Пижаму купила дочь, но ей она не понравилась, и экономная Валерия приспособила ее для себя, не пропадать же добру. Часто выслушивая рассуждения мужа о глупых возрастных тетках, которые думают, что если наденут новую тряпку, то помолодеют, она перестала покупать красивое белье с кружавчиками и перешла на пижамы, справедливо полагая, что бисер перед свиньями метать не стоит, а расстраиваться по этому поводу и подавно. Мельком взглянула на мужа, который обычно перед сном что-то жевал, тыкая в мобильник, и была удивлена, увидев, что тот пристально смотрит на нее. Николаша был серьезен, даже суров. Она мягко улыбнулась и спросила:
- Ты чего расстроился, на работе что-нибудь?
Муж, продолжая внимательно смотреть на нее, спросил:
- Лера, помнишь с нами работал Юрий, я еще за него поручился?
Жена кивнула:
- Помню, и что?
Муж продолжил:
- Он утверждает, что видел тебя в коллекторском агентстве…
Лерочка на минуту отвернулась, поправляя пижамку, а когда опять повернулась к мужу, то он увидел выражение полного недоумения на ее лице. Она пожала плечами:
- Николенька, ты же знаешь, мне некогда по агентствам бегать, я больше по дому, а Юрик твой пусть меньше пива пьет. Мало ли, что ему может привидится.
И погасила свет.
Теперь Михаил Владимирович ждал прихода Елены Васильевны. Преподавала она у них два раза в неделю. В эти дни он покупал что-нибудь - какое-то печенье или конфеты, когда она приходила, ставил чайник, наливал чай или кофе, и однажды поймал себя на мысли, что то, что он делает, называется ухаживанием. А ухаживает он для того, чтобы сблизиться с Леной, Еленочкой, как он про себя ее называл. Только сейчас он понял, как ему не хватало все это время тепла и близости нежной, любящей женщины. До недавнего времени он ценил Елену, как порядочного человека, хорошего сотрудника, но теперь все изменилось — его привлекала ее женственность, которую она теперь подчеркивала, ее тело, ему нравилось сидеть с ней рядом, хотелось ее обнять, погладить по руке. Однажды он позволил себе поправить воротник ее блузки, близко подошел, женщина подняла на него глаза, и Михаил увидел по тому, что она не отстранилась, не оттолкнула, не отвернулась, не сделала замечание, что возможно, он ей тоже не безразличен.
Ректор института, в котором работал Михаил Владимирович, устроил ему разнос, возмущенно, на повышенных тонах он вопрошал:
- Вы принесли мне список студентов на отчисление, отлично! Вы считаете, что наш вуз в финансировании не нуждается? Это платники, понимаете, плат-ни-ки!
Михаил Владимирович сдержанно и спокойно ответил:
- Это бездельники, Иван Андреевич. Преподаватели тратят на них время, но напрасно. Они к учебе равнодушны, и я не могу настаивать, чтобы преподаватели их положительно оценили.
Иван Андреевич саркастически усмехнулся:
- Вы, возможно, настаивать и не можете, а вот мне настаивать по должности положено. Поэтому оттока средств не допущу. Ваша порядочность, конечно, делает вам честь, но знаете русскую поговорку: что за честь, если нечего есть… Надеюсь, вы меня услышали, иначе мне придется найти декана, у которого со слухом все в порядке. Больше вас не задерживаю.
Михаил Владимирович тяжело поднялся со стула, пошел к двери. Уже у двери обернулся и произнес:
- Сейчас у всех со слухом в порядке, найдете.
И закрыл за собой дверь.
Николай Львович ездил на работу в общественном транспорте. Машину он мог бы себе купить, но не хотел. Он совсем не горел желанием учиться водить, заботиться о машине и ездить куда попало по просьбам жены и детей, поэтому наплел своей Лерочке, что здоровье ему не позволяет водить машину, часто болит и кружится голова, он может попасть в аварию и так далее. Лерочка внимательно его выслушала, согласно покивала и сказала:
- Конечно, Николенька, твое здоровье нам дороже, я закажу машину, и мы все вещи на дачу на ней и перевезем, а осенью привезем обратно все, что надо.
И вот теперь, сидя в метро, Николай Львович думал о том, как стремительно когда-то от него отскочила Анжелка, та девица, с которой он мутил некоторое время, вспомнился сосед по даче, который нагло залез на его территорию, подвинув свой забор практически вплотную к их парнику, и который так же стремительно вернул все обратно, правда, после этого здороваться с Николашей перестал, а Валерии Петровне при встрече бурчал что-то, типа «приветствую», вспомнился Юрик, и то, как он внезапно вернулся, их последний разговор….
Николай при всех своих недостатках — самовлюбленности, тщеславии и амбициозности был не глуп, и теперь, проанализировав и сопоставив все факты, понял, что все эти события не могли произойти сами собой… И, получалось, что на вопрос: «Могло ли все это разрулиться само?» был только один ответ, но тогда, получается, его жена все знала и...и...и что, собственно, со всем этим делать? И это не он сильный, уверенный в себе мужик, который все держит под контролем, включая глупую бабу и неразумных детей, а ...кто тогда? И, если его жена все знала, может ли она его бросить, оставить? Женщины злопамятны, мстительны, никогда и ничего не забывают… Многие его приятели были в разводе, и таких историй он наслушался достаточно. Хочет ли он жить без Валерии Петровны? Он никогда не задумывался об этом, потому что жена была рядом, хлопотала, готовила, заботилась о нем и о детях. Николаша принимал это как должное — баба и должна все это делать, пока он зарабатывает, между прочим достаточно на их безбедную жизнь, но теперь все могло измениться, ведь если Валерия узнала о его связи с Анжелкой...
Это связь случилась, когда он устроился на новую работу. Он стал вспоминать, как сошелся с горячей, беспутной Анжелкой прям на рабочем столе, как потом поздно пришел домой, дети спали, ему открыла жена, посмотрела на него, ничего не сказала, а на следующий день переехала в комнату к дочери, сославшись на свои женские недомогания. На тот момент он принял это как должное, ну болеет, ну пусть лечится, отдыхает, тем более, что его новая любовь такое умела вытворять своими пухлыми губешками… Все это длилось не слишком долго, потому что и для кошелька и для здоровья Николая Львовича связь с горячей Анжелой была, в общем-то, накладна, хоть и весьма приятна. В один прекрасный день, вернее в один прекрасный вечер Николаша пришел домой после лямурных забав со своей молодой леди, и у него схватило сердце, да так, что Валерии Петровне пришлось вызвать скорую. Скорая его откачала, после чего Николай Львович всерьез задумался о своем предназначении на этой земле и решил, что пора сказать Анжеле, что он не может бросить свою старую, слепую, страшную, больную жену, а так, как жена его обо всем узнала, то, чтобы ее не травмировать окончательно, им с Анжелочкой надо расстаться. А так как он благородный и великодушный мачо, то он и жертвует собой во имя семьи. Как-то так. Купил дорогой подарок в виде кольца с брюликом и уже собирался слить меркантильную глупую молодую бабешку, как она сама куда-то пропала, что дало возможность Николаше вздохнуть с облегчением. К этому времени увлечение его стало сходить на нет вместе со здоровьем. Кольцо же с бриллиантом заботливый отец подарил на день рождения дочери Миле, отметив про себя с внутренним удовлетворением, что деньги из семьи никуда не делись. Детей своих Николай Львович любил.
И вот теперь он вынужден был впервые в жизни признаться себе, что не хотел бы остаться один, потерять семью, жить без заботливой жены и встречаться с детьми два раза в неделю, хоть они уже и выросли…. Он и не предполагал, что они так много значили для него...
Весь день на работе Николаша был непривычно рассеян и задумчив, да так, что это всем бросилось в глаза, начальник даже спросил, хорошо ли тот себя чувствует. В конце концов Николай Львович принял решение поговорить с женой и прояснить ситуацию хоть как-то….
Валерия Петровна весь свой свободный день хлопотала, собирала нужные вещи, готовилась к переезду на дачу, под вечер она уже устала и, когда муж пришел, лежала в кровати, грызла яблоко, смотря какой-то душещипательный сериал. Дверь ему открыл сын, Николай быстро поздоровался, снял верхнюю одежду, спросил у Антона:
- А мама где?
Сын ответил:
- В спальне, устала, вещи собирала, на дачу переезжать готовится… Знаешь ведь мамусика - как всегда набегается, под вечер лежит, любимые сериалы смотрит…
Николай Львович кивнул и пошел в спальню:
- Сын вдогонку спросил:
- А ужинать?
Отец отмахнулся:
- Потом…
Прошел в спальню и увидел свою жену, которая лежала на кровати, погруженная в какой-то очередной просмотр. Николай Львович мельком бросил взгляд на экран — какой-то Виталий говорил Марии, что любит другую. По выражению лица Леры было видно, что Марии она сочувствует изо всех сил, а Виталика не одобряет. Он поздоровался:
- Привет.
Валерия смахнула слезинку — вот до чего сочувствовала брошенной Марии - и ответила:
- Здравствуй, Николаша.
Взглянула на мужа, увидела, что тот чем-то встревожен и расстроен, тут же выключила телевизор, спросила:
- Ты чего, Коль, случилось что-то?
Николай, глядя внимательно на жену, сказал:
- Помнишь, у нас Анжела работала?
Валерия быстро моргнула — раз, другой, третий, поспешно ответила:
- Помню, ты рассказывал, секретаршей устроилась, и что?
Муж медленно, растягивая слова и пристально глядя на нее, продолжил:
- Да странно как-то — работала -работала, а потом раз - и за один день уволилась, пропала…
Валерия Петровна поднялась с кровати, подошла к мужу и встала напротив него, так же пристально глядя ему в глаза, сказала:
- Знаешь, Коль, главное, что ты никуда не пропал. Без тебя и семьи нашей не было бы, и детей, и дачи, и кота. Ты обо мне всегда заботился - все в дом - и детей любил. А я о тебе забочусь — пока еще… А ты чего о ней вдруг вспомнил? Это ж чужой человек… Ну, может, работу другую нашла, там платят больше…
Николай Львович устало опустился на кровать и медленно задумчиво произнес:
- Абсолютно чужой человек.
Тревога и напряжение оставили Николая Львовича, навалилась усталость, какая-то опустошенность. Он стал медленно осознавать все то, что произошло за последнее время в его жизни, то, о чем он узнал. Все уже спали, а он сидел на кухне, пил чай, смотрел в окно на одинокого облезлого кота, гуляющего на детской площадке. Их домашний, пушистый Мурзик зашел на кухню, подошел к хозяину, потерся о его ногу, полакал из миски воды и ушел опять на кушетку спать.
Николай отставил чашку, нервно рассмеялся, произнес вслух:
- Да, Валерия Петровна, дааа, все знала, все… разрулила она… интересно кто ж я получаюсь при этаком раскладе…. Николаша… советоваться она бегает… И что от тебя дальше-то ждать, Лерочка… Забочусь… Пока еще…
Прошло несколько месяцев. В середине июля Михаил Владимирович и Елена Васильевна решили поехать вместе в парк, прогуляться, немного отвлечься от своих преподавательских обязанностей да и вообще от работы. Шли, спокойно беседовали, за последнее время обнаружилось, что у них много общих тем, есть о чем поговорить вместе, есть о чем и помолчать. Елена постепенно привыкала к тому, что рядом с ней находится мужчина, с которым можно посоветоваться, который ей искренне нравился, и, она чувствовала, что Михаил Владимирович тоже к ней не равнодушен. Они сели на лавочку и Михаил сказал:
- А я ведь, Еленочка, увольняюсь, перехожу на другую работу….
Елена Васильевна не сразу поняла то, о чем он ей говорит: ей было хорошо сидеть рядом с Михаилом Владимировичем в теплый день, смотреть на уток и лебедей, которые неторопливо плыли по глади пруда, время от времени ныряя за кормом в воду. Медленно приходило осознание сказанного, и Елене показалось, что ее облили ледяной водой. Она опустила голову, на глазах появились слезы, ей захотелось скрыть их, женщина достала платок…. Тогда Михаил Владимирович подвинулся к ней ближе, взял за руку и сказал:
- Елена Васильевна, выходила бы ты уже за меня замуж…
Елена думала, что они уже расстаются навсегда и, поэтому, получив тут же предложение руки и сердца, растерялась до того, что сказала первое попавшееся, пришедшее ей на ум:
- Я для замужества, наверное, уже старая…
Глядя на стройную, длинноногую Елену, Михаил не удержался от улыбки и спросил:
- Это в каком же смысле?
Женщина ответила:
- В том, что мне сорок пять лет… уже…
Михаил Владимирович опять улыбнулся, кивнул и сказал:
- Очень хорошо, потому что, я считаю, что жена должна быть моложе своего мужа — мне пятьдесят четыре… И, кстати, хочу сказать вам, как будущей жене, что моей новой зарплаты нам хватит и на двоих.
Все еще немного растерянная Елена Васильевна произнесла:
- Да я еще работаю…
Михаил Владимирович развел руками, рассмеялся и сказал:
- Ну это уж, мадам, как хотите — хотите работайте, хотите - не работайте, привыкайте к замужней жизни, так сказать, если вы согласны, конечно, выйти замуж за пожилого человека….
Совсем не романтично Елена Васильевна высморкалась, вытерла заплаканные глаза и ответила, как и полагается благовоспитанной даме:
- Я согласна.
А счастливая Валерия Петровна бегала с обходным листом, потому что наконец-то увольнялась с работы и как можно скорее хотела возвратиться домой, к своим детям, Николаше, коту, цветам на даче и кастрюлькам на кухне. Ну не всем же быть бизнесвумен…
Николай Львович пошел на водительские курсы, и теперь они собирались покупать машину.
Как-то так получилось, что в последнее время Николай все чаще брал на себя ответственность за семейные дела, и поэтому из Николаши постепенно превратился в Николая. Его дети - Антон и Мила - почувствовали перемену, происходящую с их отцом и советоваться теперь шли прямиком к нему, минуя счастливую Лерочку, которая прям-таки расцвела, занимаясь домом, дачей, не разруливая дела мужа, а разводя цветы.
Вечером, придя домой с работы, Николай Львович сидел на кухне, Валерия накрывала на стол, в кастрюльках на плите что-то булькало и ароматно пахло. Николай говорил жене:
- Вот интересно, кто этот умник, который пустил за руль баб? Баба за рулем — это обезьяна с гранатой, и все дтп из-за баб происходят, а паркуются они - это без слез не взглянешь…
Лера на минуту отвлеклась от кастрюлек и увидела дочь, которая стояла в дверях кухни, слушая речи отца, который в этот вечер опять стал Николашей. Она налила мужу в тарелку борщ, положила рядом чесночные булочки, поставила на стол сметану, села напротив и, когда, Николай Львович уже собирался приступить к еде, спросила:
- Хотела, кстати, спросить - помнишь, у вас сотрудница работала - Анжела, кажется. Ты еще о ней спрашивал…
Николай Львович, который в этот момент подносил уже ложку ко рту, внезапно поперхнулся, закашлялся, опустил обратно ложку с борщом в тарелку и сказал:
- Не помню… ну, может, была такая… И чего?
Лерусик мило улыбнулась и задала следующий вопрос:
- Николаша, да ты тут о бабах начал что-то говорить, вот и вспомнилось, спросить хочу: как там НАША Анжела поживает?
Николай Львович внимательно посмотрел на жену, на дочь, стоящую в дверях, быстро произвел в уме математические расчеты и быстро ответил:
- А мне какая разница до чужих баб, у меня свои женщины есть — лучше всех. Вот ты, Лерусик, аккуратно бы водила машину, ты у меня все аккуратно делаешь…
Валерия Петровна только рукой махнула:
- Оно мне надо, я, слава Богу, замужем…
А дочери идея понравилась, и она с энтузиазмом подхватила:
- Пап, а я бы хотела научиться водить, может, я и не буду обезьяной с гранатой…
Николай Львович, который поклялся в душе не пускать дочь за руль всеми доступными способами, быстро взглянул на нее, согласно кивнул и ответил:
- Конечно, конечно. Сначала я, потом твой брат, ну а потом, если ты, конечно, захочешь, можешь присоединиться и ты… А то нехорошо получится, мужики-то - мы…
Валерия Петровна посмотрела на мужа и, наконец, с облегчением произнесла:
- Это точно.
