-- Марфа твоя сына ждет, наследника тобою долгожданного. -- Сказала ведьма.
-- А тебе откуль известно? -- Спросил Василей.
-- А мне многое известно, на то люди и кличут меня ведьмой. А вот теперь слушай, какое наказание понесешь за свои деяния, -- сказала ведьма. -- Когда твоему сыну исполнится шесть лет, я заберу его у тебя. Обучу его нашему делу, большая сила в нем. Ведь медведь живот не тронул, а хищник, что по первой делает? Кишки выпускает, а тут дите в животе матери не дало зверю страшное сотворить.
-- Ты что, старая, ополоумела? Не ведаешь, что болтаешь? Никого я тебе не отдам, ни сына, ни дочь. -- Василей распалялся не на шутку.
-- Ты сам приведешь мне сына в положенный срок, -- спокойно сказала ведьма.
-- А если не приведу? И что ты сделаешь?
-- Ну, а если не приведешь, сын твой заболеет и умрет. Так что выбор будет за тобой. Ну а теперь иди домой. Не мешай тут нам. Марфа придет в себя -- я дам знать.
Василей еще хотел что-то сказать старухе, но передумал, только махнул рукой и пошел на заимку.
Марфа выкарабкивалась тяжело. Сильно ее медведь помял. От былой красоты ничего не осталось. Одну сторону снес совсем, но Секлетинья постаралась аккуратно ее заштопать, чтобы поменьше шрамы были видны. Но как там ни старайся, а все же при заживлении шрамы потянули кожу, и от этого уголок глаза уехал вниз, а угол рта, наоборот поднялся в верх. Все лето пролежала больная не вставая, а к осени начала потихоньку садиться. Василей каждый день приходил проведать ее, приносил то букетик ромашек сорванных по пути, то пучок землянички. Марфа отворачивалась лицом к стене, она не принимала себя такую и не хотела, чтобы и он видел ее уродство.
-- Марфуша, ну что же ты на меня не смотришь? Зачем отворачиваешься? Ты люба мне всякая, ну и что, пусть шрамы, главное -- ты жива осталась с ребеночком.
-- Откуда знаешь про ребенка? -- Не поворачиваясь спросила Марфа.
-- Так старуха сказала.
-- Ну и жду, а тебе какое дело до нас? Ты иди, Василей, и сюда больше не ходи, не рви мне сердце. Я ведь уже не такая, как прежде. Так что забудь. А я поправлюсь, домой уеду к себе. Не буду в лесу жить, я после всего, что произошло, каждого треска боюсь. Уходи, Василей, не трави душу, со злостью сказала Марфа.
Василей как-то обмяк после этих слов, неуклюже потоптался и вышел из избы.
-- Что, не принимает она ни тебя, ни себя? -- Спросила старуха.
-- Нет, -- коротко ответил он.
-- Ну а что ты хотел? Он ведь, медведь, не только ее тело помял, он и душу ее изувечил. Ждать надо, на все время нужно. Вот заживут ее раны, тогда и за душу возьмемся. А сейчас ей принять себя надо, а это, милок, не под силу даже сильному. Так-то вот. Ты иди, иди, да не ходи сюда часто. Дай ей время за тобой соскучиться. Василей опустив голову тихо побрел домой.
-- Вот судьба, как она людей перемолола, -- промолвила старуха глядя в след Василею.
-- Ты что же это, голубонька, творишь? Али мужик уже не нужен? А коли не нужен, почему раньше не отвернулась от него? Чего выжидала? -- Старуха отчитывала Марфу.
-- А ребенок на свет появится, как ты одна будешь? Рука вон левая не сгибается? Зверюка все сухожилия порвал. И вот как ты одна с ребенком собираешься жить? Не чуди, девка, не чуди, берись за ум и живи, как все люди. Есть муж -- значит живи, видели глазоньки, что выбирали, так ешьте теперь, хоть повылазте. -- Старуха ни на шутку разозлилась. -- На себя плюнула, так о дите подумай, какая жизня у него с тобой будет? В общем думай, девка, думай.
Фотинья попривыкла к Марфе, сама к ней с разговорами не лезла. А та ценила в ней это. Однажды, когда Фотька аккуратно промывала заживающие раны, Марфа поймала руки девушки и стала их целовать.
-- Спасибо тебе, девочка, за доброту твою ко мне. Не достойна я этого. Ведь не просто меня медведь подрал, это кара божья. -- Плакала Марфа.
-- Да вы что, не надо?! -- Фотька вырвала руки, а Марфа цеплялась за них.
-- Ты прости меня, виновата я перед вами.
-- Все, будет вам, хватит плакать и расстраиваться, а то ваши раны откроются. Они вон только затягиваться начали. Да и волноваться вам нельзя, ребеночку плохо будет.
Фотинья не привыкшая к такому обращению, была не готова к такому поведению Марфы. Она молча доделала свою работу и выскочила из избушки. Что-то внутри надломилось у девушки. Она так пыталась ненавидеть эту женщину, а теперь ее было жалко до слез.
-- Да что же со мной стало? Матушка, прости меня, я, наверное, предаю тебя? Но я никак не совладаю со своей душой. -- Фотинья сидела на поваленном дереве и глубоко задумалась. Слезы тихо стекали по подбородку в траву.
-- Ну, будет тебе, детка, не рви сердце. Матушка твоя возрадуется там на небесах, ты ведь доброе дело делаешь. А батьку твоего она давно простила, ты думаешь, как он к нам пришел? Как узнал, что Марфа у нас? -- Спросила Ведьма.
-- Не знаю, -- тихо вымолвила девушка.
-- Матушка твоя его к нам привела, так-то вот, девонька. Так что утри слезы и не терзайся, все ты правильно делаешь. -- Старуха погладила Фотинью по голове.
-- Ты знаешь, я сегодня заглянула в судьбу этой страдалицы и расстроилась. Первый раз расстроилась, -- говорила Секлетинья.
-- А почему расстроилась? -- Спросила девушка.
-- Судьба у нее короткая, совсем короткая, лет пять-шесть, и все. А дальше темнота, будущего нет.
-- Да как же, у нее же ребенок родится? Как он будет без матери? А разве нельзя что-то изменить? -- Умоляюще смотрела Фотинья на старуху.
-- Нет, детка, в планы Господа нельзя влезать. -- Секлетинья сидела опустив узловатые руки. Фотька глядя на них подумала: Сколько эти руки людей вылечили, сколько добра сделали. Она в порыве поцеловала ведьму в щеку.
-- Спасибо тебе, Секлетинья, -- и сорвавшись от смущения понеслась в чащу.
-- Ну вот она, чистая душа, а ведь чуть не загубили, Слава тебе, Господи, -- прошептала старуха.
Марфа жила у Секлетиньи уже пол года, возвращение домой она откладывала каждый день. Осень выдалась теплая, слабый дождик поливал лес.
-- Ну вот грибной дождик пройдет, и грибочки полезут, -- сказала Фотька. Они с Марфой прогуливались недалеко от избушки.
-- Когда к отцу вернешься? -- Спросила Фотинья.
-- Никогда, -- быстро ответила Марфа и незаметно погладила свой уже появившийся живот.
Фотька не стала спрашивать больше ни о чем. Женщина тяжело пережевала свое уродство. Левая сторона была вся в розовых шрамах, Марфа закрывала их платком. Стеснялась.
Мальчишка появился на свет как раз в Крещенский сочельник. Морозы стояли такие, что деревья трещали и лопались, снега выпало почитай по пояс. Марфа, так и живущая у ведьмы, заходилась рожать.
-- Фотинья, сегодня ты будешь роды принимать у Марфы, -- распорядилась ведьма.
-- Я не буду, -- растерялась девушка. -- Я не смогу.
-- Сможешь, ты - ведьма, знахарка, знаешь, сколько эти руки помогли младенцам на свет появиться? -- Ведьма протянула Фотьке узловатые натруженные руки.
-- Вот этими руками я помогала роженицам. Давай, детка, ты сможешь. -- Ведьма потрепала по плечу Фотьку. -- Я помогу, и все у нас получится...
Продолжение следует...
