Старуха тихо прикрыла двери, с улицы доносился визгливый, противный голос соседки Насты.
-- Чтобы ты околела, карга старая, да чтобы тебе пусто было! -- Проклятия летели со скоростью пули ударяя женщину больно и в самое сердце.
Тамара Василеевна Хомутова жила одна. Замуж выходила, но муж сгинул в тайге. Давно это было, она уж и не помнит лицо мужа. Помнит, как по любви замуж хотела выйти, да отец... Ох, страшный был человек ее отец Василей Прокопиевич Тыркин. Старовер от мозга костей он всю семью держал в страхе. Женился на тихой не скандальной девице Прасковье Киприяновне Микешиной. Жену себе выбирал чтобы без норова была, как кобылу, чтобы и выносливая, все умела и по хате, и по хозяйству. Тамара помнила матушкины грустные глаза и добрые натруженные руки. Матушка с любовью смотрела на своих дочек. Да была еще у Тамары сестра близняшка Фотинья. Вот уж бедная матушка сколько раз была бита из-за сестры. Тамара не часто вспоминала сестру, не было меж ними той невидимой ниточки, которая связывает сердца двух родных сестер близнецов.
Фотька, когда подросла в другую сторону смотреть стала, меньше молиться, всяк перечила отцу. А отвечала за Фотькины выкрутасы матушка. Отец страшный человек нещадно порол матушку вожжами, и приговаривал при этом:
-- Почему дочку плохо воспитала, почему покорности и уважения к отцу не привила? Если отрок такой растет, не уважающий отца своего, то виновата мать! Тамара в такие моменты ненавидела и отца своего и сестру.
-- Томча, ну-ка подь сюды, -- орал разгневанный отец, весь красный, вспотевший от усердного воспитания своей жены.
-- Ты тоже такая же, как и Фотинья сестра твоя? Сверлил он злыми глазами девчушку.
-- Нет батюшка, не такая, -- испуганно лепетала Тамара.
-- А какая? Отвечай! -- и подносил свое лицо близко к Томкиному, отчего она слышала его несвежее дыхание, от него воняло потом и еще чем то кислым. Томка не моргая смотрела на отца и от страха не знала что сказать.
-- Вы хороший батюшка, только матушку больше не бейте, -- девченка вдруг испугалась такой вольности со своей стороны. Но отцу отчего-то понравился этот ее выпад.
-- Мать защищаешь, это хорошо. Значит мать тебе внушила любовь к родителям. Меня так же любишь, как и мать? Он опять сверлил ее своими глубоко посаженными злыми глазками.
-- Люблю, батюшка, люблю, и матушку люблю и вас, -- заламывая руки лепетала Томча.
Тамара Василеевна вдруг очнулась от своих воспоминаний и до нее опять донесся голос соседки.
-- Ведьма ты старая, такая же как и твоя сестра. Чтобы вы в аду горели синим пламенем, -- желала ей Наста. Тамара Василеевна не помнила уже отчего между ними пробежала черная кошка и из-за чего началась вражда. Но Наста спуску не давала старухе. Не старая еще женщина, она воспитывала сына Славку одна. А тот сорванец, обносил все огороды и сады. Если у кого-то поспела клубника или малина, то Славка там уже побывал. Тамара Василеевна просила об одном:
-- Хочешь клубники или малины, заходи спокойно в калитку, я разрешаю, но не вытаптывай кусты. Вот с этого все и началось. Тамара Василеевна пожаловалась, что Славка тикая с огорода, будучи застуканным старухой, несся, как молодой жеребец, вытаптывая все на своем пути. А Наста подперла руки в бока и разоралась:
-- Ты зачем порочишь имя моего сына наговорами? Славочка мой хороший мальчик, а ты ведьма старая и сестра твоя такая!
--Да какая же я ведьма? --Думала она и вспоминала, как отец на своей заимке построил в подполе молельню. Тогда они уже отделились и ушли в тайгу жить своим подворьем. Отец неделю копал в подполе яму, обустраивал ее, а потом загнал всех туда молиться. Землянка была глубокая, но узкая, поэтому все молились упираясь друг другу в затылок. Отец шептал молитвы, свечи нещадно чадили, отчего в маленьком помещении нечем было дышать. Василей стоял впереди и усердно молился старообрядческой иконе Богородицы "Неопалимой Купины". Сзади стояла матушка и дочери. Они старательно повторяли за отцом богоугодные слова из которых ни Томча, ни Фотька ничего не понимали. Фотька пыталась отлынивать от молитвы пока отец не видит, она только рот открывала и корчила неимоверные рожицы Томке. Та изо всей силы держала серьезный вид, но не удержавшись прыскала в кулачок. Мать испугавшись, что отец сейчас увидит, незаметно дергала сестру или давала подзатыльник. Василей гудел впереди, не замечая, что делается сзади. Он с умилением смотрел на добрый лик Богородицы державшей на руках божественного младенца и осенял себя крестом сложив два пальца. Иногда поворачивался, проверяя как крестятся дочери.
-- Фотька, ты что кукишем крестишься? Выпучивал он вдруг глаза на сестру.
-- Нет батюшка, как можно, двоеперстием, как вы и учили, -- тут же выставляла Фотька два пальца.
-- Смотри мне, не дай Бог увижу, что кукишем крестишься, запорю. Сестра молчала и покорно опускала голову. Бледная испуганная матушка, переводила дух.
-- Слава тебе Господи, гроза миновала, -- молилась она на икону. Этой иконой Василей очень дорожил. Она досталась ему от деда, а тому от отца, а отцу от самого Демидова. Василей часто любил рассказывать, как его прадед работал у самого Демидова и был награжден за какие-то там заслуги иконой "Неопалимой Купины".
Тамара Василеевна повела взглядом в угол, где на иконостасе стояла отцовская икона. Она осенила себя крестом, ласково посмотрела на Богоматерь, мысленно попросила прощения у нее за страшные слова Насты.
Фотинья Тыркина с детства была непокорная. Вольный дух и задорный характер никак не вязались со старообрядческой жизнью, которой жила ее семья. Фотинья ненавидела отца самодура, жестокого огромного с вечно дикими маленькими глазками. Когда он злился, лицо его наливалось кровью, Фотька всегда представляла, как он однажды взорвется от злости, отчего брезгливо кривилась, будто он уже забрызгал ее. Молиться она не хотела, не верила она в молитвы, которые ее заставлял учить отец. А вот старой колдунье Секлетинье она поверила раз и навсегда.
Однажды Фотька заблудилась в лесу, грибы в тот год выдались отборные. Белые так и попадались под ноги, не ленись только, собирай. Они с Томчей отправились уже во вторую ходку. Так набирая корзину отборными грибочками, Фотька углубилась в лес и не заметила, что заблудилась. Набрав полную корзину девчонка огляделась. Местность ей показалась незнакомой. Она покричала сестре, но та не отозвалась. Девочка испугалась, крупные слезы тут же брызнули из глаз. Она брела в неизвестном направлении, ища тропинку, по которой пришла сюда. Теперь Фотька ругала себя за то, что не слушала отца, когда тот учил их читать по следам. Находить тропки, по деревьям определять, с какой стороны пришел зверь или человек. Не имея сына Василей приучал дочек к охотничьему делу. Томча слушала отца прилежно, хорошо и метко стреляла из ружья, читала по следам, распознавала какое животное прошло и оставило след. А Фотьке было неинтересно.
Так брела девчонка неизвестно куда, все дальше углубляясь в непролазную чащу.
-- Томчааа! -- орала она до одурения пока не сорвала голос.
-- Чего орешь как сумасшедшая? Всех распугала, лешего подняла, оглашенная! Из ниоткуда вдруг появилась старушка. Старая согнутая, на спине горб она стояла и смотрела на девчонку.
-- Чего разоралась? Заблукала чтоль?
Фотинья вдруг перестала реветь и уставилась на старуху.
-- Бабушка, а вы откуда взялись? Я же вас не видела, хотя слух у меня хороший и ветки не трещали.
-- Ветки не трещали, -- передразнила ее старуха. -- Да если бы за тобой медведь шел, ты бы и его не услышала из-за своего крика. Ишь шум какой в лесу подняла. Старушка грозно смотрела на девчонку опираясь на свою клюку.
-- Как зовут то тебя горе луковое? -- Спросила бабулька.
-- Фотинья, а папанька кличут Фотька.
-- Фотька, -- бабка произнесла имя будто, посмаковала пробуя его на вкус, а потом сплюнула:
-- Тьфу, и имя твое не звучное, "Фотька".
-- А вас как кличут? -- разобиделась девчонка на старуху.
-- Мала еще у меня имя спрашивать. Как батюшка с матушкой назвали, так меня и кличут. Ну, что уставилась на меня, пошли чтоль.
-- А куда мы пойдем? Мне домой надобно, а то мамка с папкой разозлятся, если я домой вовремя не приду.
-- Ну, так иди! Сказала старушка.
-- Так куда же я пойду, я дороги не знаю. -- запричитала Фотька.
-- Так вот тогда не перечь умным людям, сказала, пошли, значит иди. Старушка развернулась и быстро пошла между деревьев. Девчонка сорвалась с места и рванула за старушкой. Она боялась потерять бабульку из виду, так быстро та шла как молодая.
Вечер неслышной поступью подкрался в лес, заставив лесных обитателей вернуться в свои гнезда и норы. Побыл немножко и отдал свои бразды матушке ноченьке. А та не прекословя быстро опустилась на лес, укрывая его своим плотным черным покрывалом.
Уже в темноте Фотинья с бабкой пришли к избушке черным пятном выделявшемся на фоне деревьев.
-- Так вы, что в лесу живете? Спросила девчонка.
-- В лесу, -- ответила старушка.
-- Так вы та самая ведьма, да? Фотька вдруг округлила глаза, прикрыв рот ладошкой.
-- Какая еще та самая? -- спросила бабулька.
-- Так папаня говорили, что в лесу, в самой непролазной чаще леса живет ведьма Секлетинья. Страшная, старая и людей жрет или оборачивается молодой девицей и в болото заманивает одиноких путников.
-- Да, что ты говоришь? Удивилась старуха.
-- А еще папанька говорил, что ведьма на метле летает, а ночью взлетает высоко, схватит месяц тряпкой, в сумку спрячет и держит его у себя до самого утра. А утром отпускает. Поэтому бывают самые темные ночи - безлунные. Фотька округлив глаза, выдавала старухе все новые подробности, о которых сама старуха и не подозревала. Вот так судьба свела Фотинью и ведьму Секлетинью...
Продолжение следует...
Спасибо что дочитали историю до конца. Если вам понравилась история Ставьте лайки Пишите комментарии Подписывайтесь на мой канал