Издательство The Telegraph Статья William Cook 3 апреля 2024 года
В рамках серии специальных летних туров (теперь распроданные) впервые публике будет разрешено войти в Балморал. Это поместье в Абердиншире символизирует особые отношения королевской семьи с Шотландией. Но Балморал означает нечто большее. Оно воплощает романтический образ Шотландии, знакомый во всем мире, образ, в создании которого королевская семья сыграла ключевую роль.
Эта «балморализация» является важной частью истории Шотландии. Это история о том, как английские и шотландские юнионисты культивировали новую идею Шотландии, которая связала этих двух старых врагов.
Сегодня, когда иностранные туристы думают о Шотландии, они склонны думать о диких болотах, суровых замках, волынках и, прежде всего, тартане. Эти элементы всегда были частью шотландской культуры. Причина, по которой они стали повсеместными, заключалась в умелом ребрендинге, в котором ведущую роль играла королевская семья.
Это королевское преображение началось 200 лет назад, в 1822 году, с визитом короля Георга IV в Эдинбург. Это был первый визит в Шотландию британского монарха с 17 века. Для столь длительного отсутствия была веская причина. В 1700-х годах произошло три шотландских восстания против англичан, три попытки свергнуть британскую ганноверскую монархию и восстановить на троне Стюарта.
Стюарты были шотландцами, а Бонни Принц Чарли (Bonnie Prince Charlie) был последним из этих шотландских претендентов. Тартан был униформой его горских солдат, поэтому после его восстания тартан был запрещен. Гений британской монархии заключался в том, чтобы превратить эту мятежную одежду в одежду юнионистской Шотландии – знак верности короне, а не знак восстания.
По иронии судьбы, именно ганноверский король Георг IV, при содействии величайшего писателя Шотландии сэра Вальтера Скотта, закрепил присвоение шотландской одежды юнионистским истеблишментом. Исторические романы Скотта пользовались огромной популярностью. Прежде всего его драматическая история «Уэверли» о восстании Красавчика принца Чарли. И когда Скотта наняли для постановки визита Георга IV в Шотландию, он превратил Эдинбург в море клетчатой ткани.
В честь этого королевского визита Скотт организовал серию банкетов и кавалькад и призвал своих буржуазных гостей из Лоуленда прийти в традиционной одежде Хайленда.
Многие из горожан Лоуленда были ошеломлены. Их предки сражались вместе с англичанами против горских повстанцев Красавчика Принца Чарли. Эдинбург был столицей шотландского Просвещения, городом врачей, юристов и ученых, а не сельских лордов и вождей горцев.
Однако после того, как король Георг распорядился нарисовать свой портрет в полном шотландском костюме, они послушно последовали этому примеру, и тартан стал фирменным стилем этих торжеств.
Следуя примеру Георга IV, тартан стал мейнстримом в шотландском обществе, поскольку романы Скотта питали растущий аппетит к идеализированной версии прошлого Шотландии. Не говоря уже о том, что до расчисток Хайленд был гораздо более густонаселен. И неважно, что Лоулендс теперь стал колыбелью промышленной революции. Читателям не нужны были мрачные истории об индустриализации. Они предпочитали читать ностальгические фантазии о дикой природе, населенной свирепыми воинами и огневолосыми девами.
Одной из многочисленных поклонниц Вальтера Скотта была племянница Георга IV, королева Виктория. В 1842 году со своим мужем принцем Альбертом она отправилась в Шотландию, чтобы посетить места из романов Скотта. В 1847 году они отдыхали в Адверики, недалеко от Инвернесса, а в 1848 году открыли Балморал. Это было началом королевской любви к Абердинширу, которая продолжается до сих пор.
В Балморале примечательно то, что, несмотря на свою античную эстетику, на самом деле это было полностью современное творение. В поместье уже был дом, но Виктории и Альберту хотелось чего-то большего и уютного, поэтому они построили еще один по соседству. Архитектурный стиль был шотландский баронский: снаружи псевдосредневековый, внутри все современные удобства, подходящая метафора для их искренних, но сентиментальных отношений с Шотландией.
Генеалогическое древо Виктории было преимущественно немецким, но в ней было немного шотландской крови. Поэтому, чтобы отметить свое (относительно косвенное) шотландское происхождение, Виктория украсила Балморал тартаном: зеленый Хантинг Стюарт; белое Платье Стюарт и красное Роял Стюарт. Своих слуг она одела в килты и спорраны. Один из ее премьер-министров, лорд Роузбери, назвал ее клетчатую гостиную самой уродливой комнатой в мире.
Роузбери был прав: мебель Виктории была довольно невзрачной, но некоторые вещи важнее хорошего вкуса. Этот эрзац-каледонский декор служил высшей цели. Как заметил шотландский историк Майкл Линч в своей проницательной книге «Шотландия – новая история»: «Сама шотландность Балморала помогла впервые придать монархии по-настоящему британское измерение».
«Казалось, все дышат свободой и покоем и забыли мир и его печальные потрясения», — поэтически писала королева Виктория о Балморале, и ясно, что в ее более приземленной манере ее правнучка Королева Елизавета II чувствовала то же самое.
Частая гостья на протяжении всего своего детства, вместе со своим отцом, королем Георгом VI, и дедушкой, королем Георгом V, а так же во время своего 70-летнего правления, она проводила здесь большую часть лета.
Среди множества резиденций на выбор, что привлекло Елизавету II в Балморале?
Лучше всего об этом выразился покойный сэр Малькольм Росс, контролер королевского двора.
«Это обстановка, это место, это атмосфера», — объяснил он.
«Это широкие открытые пространства. Никаких отвлекающих факторов, никаких самолетов, никакого шума, никакого движения – только это прекрасное поместье, где она может свободно гулять повсюду».
Поместье занимает 50 000 акров соснового леса, сельскохозяйственных угодий и болот, где обитают благородные олени, тетерева и горный скот. Елизавета любила гулять со своими собаками, кататься на лошадях и устраивать здесь пикники.
Елизавета осталась верна каледонскому стилю дома Виктории: королевский волынщик играл на волынке каждый день в 9 утра (традиция, начатая Викторией); обивка украшена мотивами вереска и чертополоха; стены были увешаны шотландскими пейзажами, а в поместье были рога оленей.
Однако ее образ жизни здесь был более неформальным, чем в Лондоне, и это было частью привлекательности. Посетившие столицу премьер-министры были приятно удивлены, увидев, как Ее Величество убирается после еды, моет и раскладывает посуду.
Балморал также был желанным убежищем для герцога Эдинбургского. Преданный муж Елизаветы готовил гриль на многочисленных барбекю в Балморале. Он также помогал ухаживать за этими садами, добавляя травянистые бордюры и водные объекты. Во время пан-де-ми-и преданная пара провела ка-ран-тин в Балморале, отпраздновав здесь свою 73-ю (и последнюю) годовщину свадьбы.
У них обоих были близкие отношения с Шотландией, хотя и по разным причинам. Любовь принца Филиппа к Шотландии началась еще в его школьные годы в Гордонстоуне. Королева Елизавета на самом деле была наполовину шотландкой – ее мать происходила из древнего шотландского клана и выросла в замке Глэмис, одном из самых исторических величественных домов Шотландии, месте действия шекспировского «Макбета».
Любовь Елизаветы к Шотландии простиралась далеко за пределы Балморала, охватывая всю страну. Открывая шотландский парламент в 2021 году, она рассказала о своей «глубокой и неизменной привязанности к этой замечательной стране», для формирования общественного имиджа которой ее семья так много сделала.
Так имеет ли значение, если этот общественный имидж частично является фантазией?
Имеет ли значение то, что Шотландия — это не только тетерева, олени и игры горцев?
Не совсем. Любое путешествие, любой туризм — это отчасти игра воображения. Мы видим то, что хотим видеть – мы находим то, что хотим найти. Конечно, Шотландия — это нечто большее, чем Балморал, но она по-прежнему является частью Шотландии, и то, что она представляет, то, что отстаивала Елизавета, реальна.
Шотландские корни короля столь же глубоки, как и у его покойной матери. Получив образование в Гордонстоуне, как и его отец, его любовь к Балморалу отражена в его очаровательной детской истории «Старик из Лохнагара», названной в честь самого высокого холма в поместье, одного из семи Мунрос (высота более 3000 футов) в пределах его границ.
Как и его покойная мать, любовь Чарльза к Шотландии не ограничивается Балморалом. Есть множество примеров его благотворительности, но Дом Дамфриса является особенно хорошим примером.
Дом Дамфриса, построенный Джоном и Робертом Адамами и обставленный Томасом Чиппендейлом, является одним из наиболее хорошо сохранившихся палладианских домов в Великобритании. Когда дом был выставлен на продажу в 2007 году, казалось, что его бесценная коллекция может быть потеряна навсегда. Но Чарльз возглавил консорциум, который купил дом для нации.
Благодаря благотворительному фонду Чарльза Дамфрис-хаус остается открытым для публики, а его драгоценное содержимое остается на месте, но это не просто пыльный старый музей.
В районе, где наблюдается высокий уровень безработицы, дом также предоставляет работу и обучение многочисленной местной молодежи. Дом Дамфриса демонстрирует, что в лучшем случае «балморализация» — это нечто большее, чем просто ностальгия. Как показал Чарльз, она также может быть прогрессивной силой.
«Балморализация Шотландии» была умным пиаром, призванным интегрировать неспокойную нацию в Соединенное Королевство. Но, как и все лучшие пиар-кампании, она использовалась для продажи блестящего продукта. Клетчатые клише, возможно, банальны, но они основаны на реальности. Большая часть Шотландии остается дикой природой, а ее культурное наследие остается уникальным.
Королева Елизавета была права насчет Шотландии, как и во многом.
«Место создают люди, — сказала Елизавета II, — и мало где это справедливо, чем в Шотландии».
Как уместно, что она умерла в своем любимом доме в Балморале.
Всем спасибо и будьте здоровы.
Подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить новые статьи и видеосюжеты! Спасибо вам за лайки и комментарии.
