Но когда они добрались до магазина, и Вера выбрала несколько видов сладостей, намереваясь за них заплатить, Николай отодвинул её от прилавка, выдавая свои кровные.
- Но это же от меня, - пыталась сопротивляться Вера.
- Так вы и подарите, - весело отозвался Бородин, принимая сдачу и пакет, пока продавщица, пережёвывая жвачку, внимательно смотрела то на одного, то на другую. – А вообще, - открыл он перед ней дверь, и как только они оказались на улице, добавил.
- Давай на ты.
Начало истории
Предыдущая глава
Настя была очень довольна. Брат будто оттаял, превратился из хмурого сурового мужчины в молодого парня, и, сидя вечером за столом, наконец, рассказывал с упоением о своих сборах.
- Я ж вот такой щуплый был, - показывал он собравшимся свой мизинец, - а они меня в спарринг на пятнадцать килограммов больше. Ну всё, думаю, сейчас он меня одной левой уложит. Толпа ревёт, кричит что-то, – размахивал он руками. - Тренер о приёмах говорит, показывает, где, судя по всему, место слабое у парня. Только это ж решить можно только в процессе боя. Вот вышел я, и он мне как зазвездил, - Николай сделал выпад рукой, будто демонстрируя, как всё было. Анатолий, сидящий рядом, вовремя отклонился, чуть не получив по носу тяжёлым кулаком. Только, казалось, Бородин и не заметил свое оплошности. Он был в моменте. Там, где ему двадцать три, и он стоит против соперника.
Будто заново переживал волнительное событие, пересматривал его в своей памяти, комментируя остальным.
Вера сидела рядом, держа в руках бокал с белым вином. Это был второй, а первый расслабил, растопил душу, и Вера немного разомлела от уюта, мерного говорения и тепла дома. За окном выл ветер, подпевал сумеркам, чтобы народу, оказавшемуся на улице, было ещё холоднее. Николай рассказывал вот уже пятую историю, перетекающую одна в другую, и, вдруг, внезапно замолчал, рассматривая остальных.
- Да что я всё о себе да о себе. Насть, ты расскажи что-нибудь.
- А чего мне? – сразу хохотнула она. – Не блестим. Огород-дом-работа. Всё. Никуда не ездили, если только в город вещи порой покупать. Вер, - обратилась к подруге. – Ты Коле тоже расскажи про море.
- Ой, - засмущалась та, - и рассказывать нечего.
Она стушевалась, а щёки, покрасневшие от вина, заалели ещё сильнее. Ну что она могла рассказать? Как села в автобус, который её привёз на отдых? Сняла комнату у бабули, фотографировала пляж и пальмы. Каталась на банане и загорала, а потому неудачно познакомилась с мужчиной, который попросил оплатить за них счёт в ресторнае, потому что забыл дома кошелёк. Это хотелось не рассказывать, а забыть и не вспоминать.
- А расскажи о работе, - подсказал Николай, и Вера снова растерялась. Она могла часами говорить о своих детях, но сейчас будто все случаи выветрились из её головы. Так порой бывает, когда знаешь тысячи песен, а попросят внезапно спеть, сразу не может ни одной вспомнить.
Тут в окно постучали, и Анатолий пошёл смотреть, кто пришёл. На пороге возник Борис, снимая шапку, и кивнул остальным.
- Я к Николаю, - предупредил, отчего Настя переглянулась с мужем, но тот лишь плечами пожал.
- Скоро вернусь, - Бородин доставал из ниши пуховик и шапку, натягивал ботинки, а потом последовал за вечерним гостей.
- Ты прости, Коля, что вот так пришёл, застолью вашему помешал, только сказать кое-что надо.
Борис жевал губы, будто задумываясь, с какой стороны подойти к вопросу лучше.
- С работы мне звонили. ЧП там. Рубили лес, так двоих деревом зашибло.
- Насмерть? – поинтересовался Николай.
- Да в больнице пока. Одного вытащат, а второй в реанимации, кто знает, чем кончится. Только не в том дело. Звонили мне, срочно выехать просили. Премию обещали. Потому завтра с утра и стартую.
Николай понял, что поговорить мужчина он хочет о Ваньке. Вздохнул, осознавая, что опять, как говорится, чёрная полоса у ребёнка наступит, только выслушать всё же надо.
- Пробуду там не знаю сколько, только не могу не ехать. Так поставило начальство, что, если откажусь, то вплоть до увольнения.
Бородин не знал: врёт Борис или нет, только что сейчас поедет, что потом, - одна беда. Всё равно дома сидеть сиднем не сможет. Да и другой на его месте бы просто уехал, а этот пришёл предупредить. Только что Николай может сделать?
- Возьми Ваньку к себе на время, - внезапно огорошил его Борис, и Николай дар речи потерял.
Как это? Чай, не игрушка, не собака, а живой мальчишка с большой душой. Да и кто отдаст ему, Бородину, ребёнка без документов? А если кто спросит, откуда да чей?
- Да не могу, - сразу принялся отнекиваться, и никто его отговаривать не стал. Постояли они, смотря на зажигающиеся звёзды, и Борис руку Николаю пожал.
- Всё ясно, конечно, - кивнул согласно. – Оно разумом понимаешь, а душа болит. Ну ничего, ничего. Придумается что-то.
Борис был каким-то растерянным и убитым, а Бородин чувствовал за собой вину. Словно пришли к нему помощи просить, а он отказал. И сердце щемило от того отказа, и против закона куда идти?
- Коль, ну чего? – Настя выглянула на крыльцо, решая поторопить мужчин. – Вера ждёт.
- Я сейчас, - отозвался брат, и Настя тут же скрылась за дверью, только не потому что решила не мешать, такой холод забрался под кофту, что передёрнуло всю.
Проводил Николай Бориса до калитки и обратно пошёл. Только теперь залегла на его лбу глубокая складка, затрещали шестерёнки, пытаясь решить невыполнимую задачу, заскребло на душе кошачьими лапами. И выветрилась вся весёлость и беспечность, с которыми он за столом сидел.
Историй не рассказывал, а чужие слушал вполуха, как Анатолий поросят покупал или Настя коров доила. Только Верины уловить старался, но всё ж одно: ускользали от него, будто нынче не голова, а дырявое сито. И Вера первая заметила и предложила свернуть беседу.
- Может, музыку послушать? – предложила, и Настя тут же принесла гитару, подавая её в руки брату.
Бородин неплохо играл, но до профи ему было далеко. Пел он негромко, тембр имел приятный, и женщины заслушивались романсами в его исполнении. Вот и сейчас он неторопливо прошёлся по струнам, извлекая мелодию, и запел одну из походных песен, которые так любили многие. Слова, знакомые с детства.
- Изгиб гитары жёлтой ты обнимаешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь…
Он пел, думая о мальчике Ване, который сейчас, наверное, горюет о том, что его отец намерен уехать. Вспоминает ли он настоящих родителей, которые даже не могли представить, что судьба так жестоко обойдётся с единственным сыном, которому они готовы были положить к ногам весь мир, если бы не злой рок?
Он пел о себе и о мечтах, о любви и нежности, о страданиях, которых не избежать. О надежде, без которой не выжить. Он пел одни слова, вкладывая в них другой смысл.
- Вера тоже умеет, - как только Бородин закончил, вмешалась сестра.
- Нет, Настя, - Вера покачала головой. – Пусть лучше Николай, у него вон как здорово выходит.
- Да не скромничай! – подначивала подруга. – Я-то знаю вас обоих. Колька и швец, и жнец, и а дуде игрец. Да и ты не лыком шита. Спой, мне так нравится твой голос.
Бородин осторожно передал девушке инструмент, заинтересованно смотря. Нет, конечно, он встречал женщин, играющих на гитаре. Его удивление было другого рода. Всё, что сегодня он узнавал о гостье, ему нравилось. И симпатия только усиливалась. Он видел в Вере родственную душу. Да, такое тоже возможно, когда ждёшь своего человека столько времени. Будто единоразово сходятся все имеющиеся пазлы, и вы делаете вдох один на двоих.
Вера приняла инструмент, удобно усаживаясь, и ласково погладила его корпус, а потом полилась мелодия.
Он умел очаровывать, но никогда не очаровывался сам. И сейчас, смотря на женщину, перебирающую струны, ему казалось, что она касается не гитарных натянутых, а его души. Струны звенели под пальцами гитаристки, пока Бородинские, внутри, надрывно пели о чужой боли, натягивались, звенели, готовые порваться в любой момент, и заставляли рыдать глубоко внутри себя.
Настя шмыгнула носом, и Бородин перевёл взгляд на сестру. Слёзы проторили дорожки до самого подбородка. Стекали медленно, собираясь в капли, и брызгали на столешницу, пока хозяйка не вытерла их лежащим рядом полотенцем.
- Талант, - заявила в завершении, громко сморкаясь в полотенце, а Бородин смотрел в добрые глаза напротив, чувствуя, что не голоса сейчас пели, а их души: надрывно, болезненно и честно.
Продолжение здесь