Евдокия не знала, что сказал Василий Васильевич Дмитрию перед смертью. Муж молчал, и она не стала допытываться. Пышные похороны устроил князь своему дядьке. Шли за гробом самые именитые москвичи. Каждый из них гадал, кому же все таки достанется чин тысяцкого, уже много лет переходивший по наследству? Микуле, который больше тяготел к ратному делу, а нужной для тысяцкого хитростью не обладал, или Ивану, имевшему к тому все пред посылы, однако чрезмерно алчному?
Сами сыновья Василия Васильевича, шествовали впереди всех, прямо за гробом, рядом с князем Дмитрием. И их, подобно бояр, одолевали такие же мысли. Оба знали, что только князь может одарить чином. Бывали случаи, когда князь одаривал чином не наследников почившего тысяцкого, а кого-то другого.
Сам же Дмитрий, и в скорби своей, думал о делах княжеских. Много сделал для него Василий Васильевич. Был наряду с митрополитом Алексием заменой рано почившего отца. Много мудрости вложил Вельяминов в его голову, много дельных советов познал юный князь от него. Однако, глубоко в душе, жила в Дмитрии и смутная обида на дядьку. Вспоминал он, что никто кроме него не смел указывать мужающему князю, как поступить. А Вельяминов порой мог отчитать его как мальчишку, если не следовал тот его советам. Именно к тысяцкому, а не к Дмитрию, ходили за поддержкой бояре и порой под носом князя вершились темные делишки, о которых он узнавал позже, по мере взросления. С возрастом стала проявляться в Дмитрии черта, которая проявлялась и до, и после него, во многих сильных правителях. Он не хотел делиться властью. Все хотел держать в своих руках и все контролировать.
На другой день после похорон, Дмитрий позвал к себе братьев Вельяминовых. Они вошли, оба статные, красивые, богато одетые. На лице Ивана читался вызов. Братья отвесили князю поклон.
-Как ни велика скорбь, об отце вашем, - начал Дмитрий, - А дело есть дело! Есть ли у вас споры о наследстве, отцом оставленном!
-Я всем доволен, князь! - ответил Микула церемонной фразой.
-И я доволен, князь! - заявил Иван, - Хоть брату моему, по старшинству и достатку больше перейдет, однако продолжить дело отца почитаю для себя особой честью!
Дмитрий нахмурился. Ему не понравился самоуверенный, и даже несколько покровительствованный тон Ивана. Словно с должностью отца своего, заимел и он власть над князем!
-Позвал я вас сюда, чтобы по своему рассудить! - сказал Дмитрий, - Деньги и земли велю поровну поделить!
Иван, не ожидавший такой для себя радости, расплылся в улыбке.
-Вот уж не ожидал! Благодарствую князь! - лебезил он, а сам посматривал на брата Микулу, желая найти в его лице недовольство решением Дмитрия.
-Считаю сие решение справедливым, ибо тысяцкому на Москве не бывать боле! - продолжил Дмитрий.
Пришел черед Микуле посмотреть на брата. Иван изменился в лице. Все его любострастие перед князем словно ветром сдуло.
-Как же так, княже! Должность сия Вельяминовская, по праву!
-А кто то право дал? - спросил Дмитрий жестко.
-Князья прежние...- промямлил Иван.
-Прежние дали, да нынешний забрал! - рявкнул Дмитрий.- Я свое слово сказал!
Вельяминовым ничего не оставалось, как пятясь выйти вон.
-Вы с отцом князя супротив меня настроили! - тут же накинулся Иван на Микулу.
-Нет моей вины, Ваня! - ответил Микула спокойно, - Не мне князь должность даровал - у всех забрал!
Возразить Ивану было нечего, в словах Микулы была правда. Он бросился, не дожидаясь брата, вон с княжеского двора.
Микула покачал головой - спеси в Иване больно много, как бы беды не вышло!
Вместе в зимою подходило время родить Евдокии. Видела она, как что-то гложет Дмитрия, как терзается он одному ему ведомыми думами. Придет бывало к ней, возьмет на руки Василия, а сам словно где-то далеко пребывает.
Когда снег покрыл землю надежным слоем, Дмитрий сказал жене:
-Хочу в Переяславле сонм собрать!
Евдокия удивилась.
-Кого же позвать решил?
-Отца твоего позову, да князей окрестных - рязанского, брянского, оболенского, всех, кто приехать захочет!
-Что ты задумал, Дмитрий?
-Единения хочу добиться, Дуня! Не сегодня - завтра, вспомнит о Руси Мамай! А я больше не желаю данником у татарвы ходить! Но и одному мне не справиться!
-И я с тобой поеду! - заявила жена.
-Куда ты, да на сносях?! - поразился Дмитрий.
-Зови князей со женами! Хочу чтобы сын наш в Переяславле родился!
Переяславль был для Евдокии почти родным городом. Часто, из Суздали, приезжали они сюда с сестрицей, когда была еще жива их маменька. Утопающий в зелени, увенчанный маковками церквей, город вселял в ее сердце покой. И теперь она не могла упустить случая побывать там снова, да и отпускать снова Дмитрия от себя не хотела.
Долго возражал князь, но под конец сдался.
Готовясь к отъезду, Евдокия попросила митрополита Алексия, пригласить в Переяславль и игумена Сергия, надеясь там переговорить с ним о принятии митрополии, тем более, что Троицкий монастырь, основанный Сергием, находился недалече.
Сани мчали княжескую семью в Переяславль. Позади тянулся обоз с добром и челядью. Волновался Дмитрий - как его Евдокиюшка? А Евдокии было хорошо! Любо было смотреть на просторы, простирающиеся вокруг! Морозный воздух был сладок, щекотал ноздри и легко дышалось ей. Рядом ехала сестра Мария с дочкой Василисой. Тут же и ее дети, и муж любимый. Что еще надо для счастья?!
Вот и город, с детства любимый, показался вдали. Даже зимой, укутанный снегом, был он прекрасен.
Евдокия неловко повернулась, почувствовала резкую боль в боку.
-Потерпи дитятко! - просила она про себя, разбушевавшееся в чреве дитя.
Становилось немного легче, но через время все повторялось вновь. Евдокия терпела, не желала пугать окружающих.
-Маша! Как в город въедем, вели родильницу готовить! - сказала она сестре, когда уже четко были видны крепостные ворота Переяславля.
-Да ты что, Дуня? Уже? - Евдокия кивала в ответ, морщась от боли.
Торжественный въезд в город не удался. Едва сани сбавили свой бег, чтобы протиснуться в город, как Мария Дмитриевна, ловко соскочив с возка, подбежала к мужу, Микуле, следовавшем рядом с князем и что-то шепнула ему на ухо.
-Не случилось ли чего, Мария Дмитриевна? - поинтересовался князь у сестры жены.
-Дите твое наружу просится князь! - просто ответила Мария, и заметила, как беспокойно стал искать глазами Евдокию Дмитрий.
"Ох и люба ему Дуняша!" - не то с горечью, не то с завистью, который раз подумалось ей. Сколько раз за эти годы видела она вот эти простые, но трогательные проявления любви и нежности между князем и княгиней, сколько раз задавалось вопросом: "А что было бы, если б была она на месте Дуняши?". И все чаще говорила себе, что не зря Господь тогда направил Евдокию с ней, поставил перед очами Дмитрия! Знать не для Марии было уготовано это счастье.
-Торопись, Макула Васильевич! - прикрикнула она, повернувшись к мужу, который все еще был рядом.
Микула пришпорил коня, гаркнул пешим, стоявшим на пути: "Разойдись!" - направился в сторону Переяславского кремля. Мария посмотрела мужу вслед. Он был хорош, вот только никак их сердца не хотели биться вместе. Марии хотелось быть с ним поласковей, но что-то мешало, подарить ему нежность, ощутить обратное тепло. Нечто стояло между ними, не давая сблизиться за все прожитые вместе годы. То ли образ князя Дмитрия, порой всплывающий перед внутренним взором Евдокии, то ли та странная история с приемышем Сергием...
Тяжело вздохнув, Мария Дмитриевна вернулась к сестре, по лицу ее поняла, что час родов близок.
-Ну, трогай, да поживей! - велела она вознице, забираясь обратно в сани.
Гудел славный Переяславль колоколами. Похвалялся, что в его стенах родился еще один княжич! Родился аккурат на святого Георгия и потому назван был Юрием. Прибывающие в Переяславль князья, созванные Дмитрием, тотчас попадали на нескончаемый пир в честь новорожденного княжича, предавались веселью в ожидании остальных. И все же, всех прибывших, терзал вопрос: для чего собрал их князь Дмитрий здесь? Уж точно не для чествования младенца! Самые прозорливые догадывались, что дело связано с отказом Дмитрия уплатить дань Мамаю.
Прибыл и Дмитрий Суздальский, радовавшийся случаю повидать дочерей и внуков. Добрые жены получились из них! Дмитрий Суздальский привез с собою новую жену, взятую им после смерти матушки Евдокии и Марии, Анны. Ростовская княжна, выданная замуж своим братом, вступившим на ростовское княжество, оказалась девицей одного с Марией возраста. Цвет лица имела болезненный и улыбка редко появлялась на ее лице. Она была до того застенчива и пуглива, что вздрагивала, когда Евдокия пыталась заговорить с ней. Дочерям Суздальского князя даже жаль было свою новоявленную мачеху и они старались не досаждать ей, чтобы не вгонять в мучительное стеснение.
Первый серьезный сход состоялся, когда все приглашенные Дмитрием Московские князья и бояре разместились в стенах Переяславля, и вкусили пиршественных яств. О чем говорил он тогда осталось для истории тайной за семью замками. Однако, после долгих споров и дебатов, продолжавшихся не один день, собравшиеся заключили промеж собой уговор стать плечом к плечу, коли настанет такая нужда, и не только против ворогов из соседних княжеств, но и против самой Орды! Многие успели убедиться на собственном горьком опыте, что в одиночку не выстоять, потому и скрепили договор целованием креста. Ведь известно, что самый страшный грех - не исполнить то, о чем дал клятву перед самим Господом! Свидетелями тех клятв стали митрополит Алексий и игумен Сергий.
Пока рядились, пришло время крестить новорожденного и почетную сию миссию взял на себя Сергий. Крестной же матерью новорожденного стала Мария Дмитриевна Вельяминова.
После того события знаменательного, начали разъезжаться потихоньку гости, а князь Дмитрий с женою задержался в Переяславле до весны...