Весь персонал Роддома выставился в окошко, чтобы посмотреть на них. Медсестра, та, что в роговых очках, повествовала коллегам о несчастной девочке, которая родила сына от мужа своей сестры.
Вот уж не было беды! Насимэ точно знает, не возьмет она этого ребенка, зря Селим перед ней стелется, сказки рассказывает. Мол, надо мальчика их Роддома забрать. Он похлопочет, обратится в профком, к дирекции завода, объяснит ситуацию и ему дадут двухкомнатную квартиру, а может и трехкомнатную.
Хорошо бы получить квартиру, этого ребенка потом куда девать? Хотела Насимэ второго ребенка, Селим не хотел. Теперь она не хочет ни своего, ни чужого. Жить она хочет, как человек. Селиму что, сходил на работу, пришел домой, с дочкой вечер провозился и счастлив.
Он не имеет понятия, как люди живут. Нет, он слыхал, конечно, и читал. Однако, он не хочет знать, как одеваются настоящие мужчины, как от них пахнет, какие они галантные. А жены у них, сплошь сте рвы, и они ничем не лучше Насимэ.
Она тоже могла бы носить такие же шикарные халаты, не говоря уже о другой одежде, если бы у нее был состоятельный муж, а не Селим, рабочий завода. Появился было на горизонте один вдовец, правда, не очень молодой, но ничего еще крепенький такой. Букет подарил, духи дорогие, но потом исчез, так же внезапно, как и появился.
Насимэ стала тщательнее следить за собой. Она приглядывалась, как одеваются женщины, останавливающиеся в дорогих номерах, запоминала их повадки, манеру говорить. Селим видел, как изменилась в последнее время его жена, но не придавал этому значения. Работа у Насимэ такая, старшая горничная, приходится соответствовать.
Одного не мог понять Селим, нежелание Насимэ обсуждать судьбу своего племянника. Кажется, она вообще хочет забыть о ее существовании. Но он-то не может не помнить.
- Насимэ, надо что-то делать. Время идет, сына Каусарии могут усыновить, и мы не сможем его найти.
- Селим, я что могу поделать? Ты предлагаешь мне забрать этого мальчика и уйти в декрет? Да на мое место сразу двое придут. После декрета меня в старшие не возьмут, понятно, ребенок маленький, болеть будет, то да се.
- Что же делать? Насимэ как ты думаешь, куда могла деться Каусария? У Вас где-нибудь, в каком-нибудь городе есть родственники?
- Откуда? Нет у нас никого. Селим, успокойся уже. Каусария взрослая женщина, она все решила сама. Пусть и живет сама с этим, мы тут не при чем.
- Ну, как не при чем, Насимэ? Каусария твоя младшая сестра, неразумная еще. Она опомнится, давай, пока заберем мальчика, ты возьмешь отпуск, потом я возьму, дальше видно будет.
- Не подумаю. Не хочешь ругаться со мной, не заикайся больше об этом ребенке, мне дела нет до него, знать о нем ничего не хочу.
- Не знал я, Насимэ, что ты окажешься настолько равнодушной. Странная ты женщина. А ведь я замечал, ты и к нашей дочери не очень ласкова, может тебе дети совсем не нужны? Зачем второго хотела?
- Совсем тупой? Квартиру хотела трехкомнатную и сейчас хочу. Если ты согласен, могу родить, но чужого ребенка растить не хочу.
- Знаешь, Насимэ, не хочу. А мальчика в Роддоме я не оставлю. Я найду Каусарию и заставлю ее забрать сына.
Селим взял неделю отгулов и пошел шерстить город. Он ходил по магазинам, ездил на трамваях, пересаживаясь с одного на другой. Был в бухгалтерии, несколько раз приходил в депо, расспрашивал водителей, может кто видел Каусарию, может она появлялась?
Сначала Арина не хотела говорить мужчине, где ему искать Каусарию. Однако, подумав хорошенько решила, надо избавляться от девчонки. Живет у нее Каусария неделю, живет другую. Денег за жилье не предлагает и никуда уходить не собирается. Пожалуй, приживется, потом ее не выгонишь. Увидев снова Селима у проходной, она подошла
- Молодой человек! Вы ищете Каусарию?
- Да, я ищу ее, Вы знаете, где она может быть?
- Как я понимаю, Вы родственник ей, если ищете. У меня она отлеживается, видимо не хотела досаждать родным своим горем. Такое несчастье у девочки, ребенка потеряла.
- Как потеряла? В смысле, отказалась от него?
- Бог с Вами! Мертв ого родила. Бедная, была бы мать жива, поддержала бы ее, пожалела бы. Сестры, видимо, не очень о Каусарии заботятся, если она пришла со своим горем не к ним, а к чужим людям.
Селим не нашел слов, да и не посчитал нужным объясняться с посторонней женщиной.
- Все понятно! Адрес дадите, я Каусарию заберу.
- Конечно, сейчас напишу.
Арина скрылась в будке. Вырвав лист из тетради, крупными буквами написала свой адрес, вынесла листок и подала Селиму.
- Вот, возьмите! Будете уходить, закройте двери на замок, он висит на гвозде прямо у косяка. Ключ бросьте под коврик.
- Хорошо! Спасибо большое, что приютили Каусарию, позаботились о ней.
Проехав едва ли не через весь город, Селим сошел на нужной остановке, нашел дом из красного кирпича, постучался. Никто не отзывался, и двери не открывали. Но Селим продолжал стучаться.
Каусария видела в окно, как Селим подходил к дому Арины и решила не открывать ни за что. Но время шло, Селим не уходил. Посидит немного на лавке у палисадника и снова стучится. Каусария кое-как пригладила нечесаные несколько дней волосы, переоделась в чистый халат, открыла двери.
- Вижу, не отстанешь, заходи! Чего пришел, чего надо?
- Мне ничего, а тебе надо забрать сына. Собирайся!
- Не буду я его забирать, че я с ним буду делать? Куда пойду?
- Собирайся, поехали, решим потом, что ты будешь делать.
- Сказала, не поеду!
- А я сказал, поедешь, я тебя за шкирку возьму и уволоку к Роддому! Сумела родить, сумеешь и вырастить. Где твои вещи? Переодевайся, а то прямо в халате выволоку на улицу.
- Не имеешь права! Женой своей распоряжайся!
- Ты имеешь право безвинное дите бросать? Ты женщина или кто? Капля совести в тебе осталась?
- Селим, не ругайся, войди в мое положение, на самом деле, мне с сыном некуда идти. Вам с Насимэ нас некуда взять, у Альфии и так двое, да еще свекровь-злыдня. Не хочу я никого обременять.
- Каусария, ты еще не понимаешь, что творишь. У тебя туманное состояние после родов. Поехали к нам, примешь душ, переоденешься, и мы с тобой отправимся в Роддом, забирать твоего сына.
- А потом? Что я буду делать потом?
- Потом, как ты решишь. Можем снять комнату, я помогу тебе. Могу отвезти тебя к матери в село.
- Ладно, тебя не переспоришь, поехали!
В Роддоме их встретила снова та же медсестра, можно подумать, она никогда не уходит с работы
- Ага! Набегалась, вернулась. Заходи, врач как раз тут. А ты, родственник, жди тут.
Ждать пришлось долго. Селим уже беспокойно поглядывал на часы, скоро Альфию из садика забирать. Наконец, в дверях появилась вся красная, зареванная молодая мамаша, с ребенком на руках.
Селим взял из ее рук мальчика, и они пошли к трамвайной остановке. Весь персонал Роддома выставился в окошко, чтобы посмотреть на них. Медсестра, та, что в роговых очках, повествовала коллегам о несчастной девочке, которая родила от мужа своей сестры.
Соседка Насимэ слушала коллегу и только диву давалась. Вот какие дела творятся! На вид такой приличный мужчина, Селим, а на самом деле… Бедная Насимэ! То-то она не очень ласкова с мужем, видимо, есть на это причина.
Селим привез Каусарию, оставил ее и помчался в садик за дочкой. Женщина развязала ленту, раскрыла одеяло и сморщилась, пахнет отвратительно. Что делать? Распеленала, фууу! Кое-как обтерла пеленкой рыжеватую жижу и выбросила ее в угол. Запеленала ребенка снова, как сумела, положила в детскую кровать, села рядом и заревела.
Слава Богу, вернулся Селим. Посадив дочку на кровать и дав ей игрушки, попросил
- Доченька! Ты посиди тихо, поиграй, нам с тетей Каусарией нужно с малышом разобраться. Как он, Каусария?
- Наделал полную пеленку, я вытерла.
- О, надо срочно подмыть пацана. Я покажу тебе, как это делается. Дай-ка я его распеленаю, дай-ка я разгляжу своего племянника.
Селим постелил на стол одеяло, поверх клеенку, на нее теплую пеленку
- Спасибо Альфие, все предусмотрела, все припасла.
Достав ребенка из кроватки, Селим положил его на стол. Распеленал.
- О! Мужик! Только посмотри, Каусария, какой хороший, крепкий какой.
Каусария встала рядом с зятем, глянула на сына, зачем он ей, какая разница, какой он, но вслух сказала другое
- Ты прав, Селим, замечательный родился мальчик.
- Вот, а ты еще не хотела его забирать! Все, забыли, больше об этом никогда не будем вспоминать. Сейчас пойдем в ванную, покажу, как надо его подмывать. Вечером парня искупаем. Видишь вот тут небольшие опрелости, надо будет тальк купить.
Ты посиди с Альфией, я в аптеку сбегаю. Надо бутылочки купить, соски, пустышки. Спрошу в аптеке, что еще нужно. У тебя, конечно, молоко пропало?
- У меня его и не было. Не пришло. Так бывает. Мне в больнице дали три бутылочки молока и направление на молочную кухню. Там для детей бесплатное питание выдают. Бутылки в Роддом завтра нужно вернуть.
Был большой скандал. Насимэ не потерпела появления сестры с ребенком без ее разрешения. Но она ругалась не Каусарией, а с Селимом.
- Ты не запомнил, я сказала, мне не нужен этот ребенок. Она только пришла, а моя квартира уже вся провоняла детским г…. Меня от своей дочери выворачивало. Как тут спать, как душ принимать, она всю ванную забрызгала детским калом.
- Насимэ, я отмою ванную, просто еще не успел. Спать устроимся как-нибудь. Мальчику я сооружу постельку в детской ванной, вы будете спать с Каусарией вдвоем, я устроюсь на полу в прихожей.
- Молодец, хорошо придумал! Хочешь, спи на полу, я не собираюсь все это терпеть. Я ухожу!
- Куда? Куда ты уходишь, Насимэ?
- Заночую в гостинице. С утра приду, Альку в садик отведу. И так будет продолжаться, пока Каусария будет жить в этой квартире.
Каусария, тебе самой не совестно? Как ты могла явиться в мой дом, когда я тебе ясно сказала, что тебе тут места нет.
- Селим меня забрал. Я думала, вы договорились. Не ругайся, Насимэ, мне некуда уйти ночью, я утром уйду.
Селим не стал удерживать Насимэ. На самом деле, пусть ночует в гостинице. Он приготовил ужин, накормил дочь, Каусарию, искупал мальчика. После долго беседовал со свояченицей.
- Вот такие дела, сестренка! Не получится у нас с тобой остаться в Свердловске. Придется тебе ехать домой, к матери. Не переживай о том, что будут люди говорить. Скажем, что отец твоего сына сидит, поэтому ты с сыном поживешь у матери, пока он не освободится.
Это даже не ложь. Алешка не бросил бы его никогда, если бы узнал, что у него есть сын. Он неплохой парень, отличный друг. Не знаю, что с ним случилось после Армии, с какими людьми он связался? Кто так на него повлиял? Не знаю, не было меня рядом.
- Хорошо, Селим! Я уеду. Ты позвони Халиму, пусть они меня встретят на вокзале. Тебе не за чем ехать со мной. Одну ночь с ребенком в поезде, я как-нибудь переживу. Завтра же и уеду. Сходишь утром на молочную кухню, принесешь молока для мальчика?
- Разумеется, прямо с утра и схожу.
- Еще, надо поставить в общем отделе печать на больничный и унести в нашу бухгалтерию. Сможешь сделать?
- И это сделаю, будь спокойна. Только одну я тебя не отпущу. Передам из рук в руки Халиму или Альфие и тем же ходом вернусь обратно. Как сына назовешь, сестренка?
- Не придумала еще, не знаю.
- Дай ему такое имя, чтобы не переиначивали на русский лад. Вот я Селим, легко произносится, меня и то некоторые Сашей кличут. Назовем твоего сына Алмаз, или Тимур, или Денис? Какое имя тебе больше нравится?
- Денис, но оно не татарское.
- Ну и что? У нас парень работает, родители татары, а его Денисом назвали. Легкое имя и красивое.
- Согласна. В графе «отец» у него будет стоять прочерк, но отчества у мальчика будет Алексеевич. Пусть хоть что-то от отца достанется.
Ой, не хотела оставлять себе ребенка Каусария. Не о том она думала, как растить сына, как воспитать его. Строила лишь планы, как избавиться от него. Последний план был, вынести мальчика ночью на перрон на какой-нибудь станции и оставить, самой уехать дальше. Не замерзнет, не зима на улице. Нет же.
Селим словно чувствует, Каусария недоброе задумала, следит за каждым ее шагом. Как бы она ни притворялась, что согласна с ним, Селим не доверяет ее словам и не отступится, пока не отвезет к матери.
Наутро, пока Каусария спала, Селим поговорил с женой, приехавшей на первом трамвае.
- Насимэ, ты не сердись на меня. Не могу я отправить Каусарию одну с ребенком. Меня не будет дома двое суток. Ты не сможешь забирать дочку из садика, отпросись с работы на это время. Я поеду, ладно?
- Да езжай ты со своей Каусарией, хоть на край света, раз ты о ней так печешься. Может на самом деле правда, что она сына от тебя родила? Может Алешка служит просто прикрытием? Если это не так, почему тебя так беспокоит судьба чужого мальчика?
- Насимэ, ну, что за глупости, Каусария твоя сестра, как я могу о ней не заботиться?
- Да? Только поэтому? Люди считают, что ты отец ребенка Каусарии.
- Какие люди? Насимэ?
- Такие люди, те, что в Роддоме работают, где рожала моя сестрица.
- Насимэ, пожалуйста, не надо такие сплетни слушать. Ты же знаешь, я к Каусарии отношусь, как к младшей сестренке, как я могу?
- Ладно, как говорится, не буди лихо, пока оно тихо. Не мог ты этого сделать. Поезжай, отвези ее и, наконец-то я вздохну нормально.
Продолжение Глава 42