Существует как минимум две популярные легенды о русском слове "ничего" и железном канцлере Отто фон Бисмарке. Согласно одной из них Бисмарк, будучи послом Пруссии в Российской империи, ехал куда-то в санях. Извозчик слишком лихо стегал ретивую тройку, а будущий рейхсканцлер кричал ямщику: "Потише, ты меня выронишь!". "Ничего, ничего", — отвечал мужик, и вскоре действительно выронил Бисмарка.
Упав с саней, дипломат разбил нос и уже хотел было огреть мужика тростью, однако тот привел его в замешательство. Набрал снега в рукавицу и полез вытирать кровь с разбитого лица Бисмарка обжигающе-колючей рукой. Размазывая юшку по лицу барина, мужичок как заклинание повторял волшебное русское слово: "Это ничего, барин. Ничего".
Согласно второй легенде, Бисмарк, опять-таки с ямщиком, попал в жуткий буран. Пушкинская, черная метель пугала лошадей, снег валил сплошной, непроницаемой стеной, не видно было даже луны. В таких условиях людей обычно находили в виде закоченевших сугробов. А мужик в тулупчике не волновался — стегал лошадку и на крики ужаса Бисмарка сосредоточенно отвечал: "Ничего, ничего".
По преданию таинственное "ничего" так и осталось неразгаданным Бисмарком, однако холодный немецкий рассудок полюбил странное русское слово и любовался им, как Исаакиевским собором в Петербурге, который будущий канцлер мог наблюдать, исполняя свой служебный долг в России. Есть даже история, никем, правда, не подтвержденная, о гравировке слова "ничего" на перстне рейхсканцлера Германской империи.
Русский язык — мягкий и тягучий, как опара для пирогов, способен продуцировать невероятные речевые конструкции, на первый взгляд абсурдные. Что такое "ничего" в контексте снежной бури? Или разбитой рейхсканцлерской физиономии? "Ничего" — это всё или, опять-таки, ничего?
В холодной постели под балдахином в своём прусском поместье, Бисмарк, возможно, не раз видел во сне эту страшную русскую метель и мужичка в тулупчике, без конца повторяющего "Ничего, ничего, ничего, ничего, ничего....".
Ничего обволакивает, окружает, кутает в павлопосадские платки, сводит с ума, являя собой некую лингвистическую проекцию таинственной русской души.
Там где "да" и "нет" одновременно возможны и хороши. Русский привык жить внутри этого парадоксального, чудесного бытия, где концы с концами сходятся, хотя согласно математическим расчетам, компьютерным моделям, словам землемера сходиться не должны.
Можно сколько угодно сетовать, будто русский человек что-то необратимо утратил, что превратился в бюргера и берет "Айфоны" в кредит, но даже на турецком курорте закат ему кажется "чудовищно красивым", а решаясь вложить все свои деньги в финансовую пирамиду, он говорит "была-не была". А потом, потеряв все деньги, возьмёт полтора литра пива "Охота", ляжет на травку на своём восьмисоточном участке в Пупышево, на небо смотреть будет, про себя повторяя сакральное: "Это ничего, ничего, ничего".
И ведь, действительно, это ничего.
