Пашка вышел у подземного перехода в самом начале улицы Горького. Проводив глазами служебную «Волгу» отца, решительно зашагал к гастроному, расположенному на первом этаже жилого дома сталинской эпохи. Он не собирался в Третьяковскую галерею. У Коробова-младшего были совсем другие планы. Просто воспользовался советом Аннушки и немного слукавил, чтобы не расстраивать родителей. Ему крайне необходимо было выговориться, но так, чтобы потом не было стыдно за непростительную слабость. Внутренне Павел был даже рад, что Аннушка остановила его на половине. Ведь у него не было гарантий, что сумеет управлять собственными эмоциями, рассказывая няне о несчастном, потерявшем разуме Толике, о предательстве бывшего прапорщика по кличке Таджик или о подвиге казаха Сабыржана, умершего от потери крови у подножия чужих гор. Воспоминания давили на мозг тяжёлым прессом, заставляя напрягать волю, чтобы не дать им выплеснуться наружу внезапной истерикой. Первую ночь он провёл без мучительных сновидений, а вот вторая обернулась настоящим кошмаром. Проснувшись, Пашка понял, что только излив душу совершенно незнакомым людям, он сможет обрести долгожданное спокойствие. Пусть даже на короткое время.
***
Отстояв в очереди, парень указал пальцем на полку с небогатым набором прозрачного крепкого алкоголя:
- Мне одну, пожалуйста.
Дородная продавщица равнодушно уточнила:
- Тебе «Столичную» или «Московскую»?
Пашка замешкался всего на пару секунд, но этого вполне хватило стоящему за его спиной покупателю:
- Давай, студент, поскорее определяйся. Нечего головы людям морочить. Это ж надо?! Десять минут жизни в очереди угробить, чтобы потом одну бутылку купить! Ты, случайно не шпион?
Очередь одобрительно загудела, а Павел, не искушённый в словесно-«гастрономных» баталиях, смутился и еле выдавил:
- «Московской», пожалуйста… Две бутылки, пожалуйста…
Мужчина, ободрённый всеобщей поддержкой, не собирался успокаиваться. Его распирало ощущение собственной значимости и сиюминутной популярности. Повысив голос и добавив в него хорошую порцию праведного негодования, возопил, апеллируя преимущественно к продавщице:
— Это же надо?! Сначала одну, а теперь две?! Девочку на побегушках себе нашёл?!
Женщина плавно развернулась и, опершись обеими руками на прилавок, негромко, но веско произнесла:
- Слышь ты, блюститель чужой девственности? Если сейчас не заткнёшься, то я на обед закроюсь. Услышал? Тогда стой молча и сопи в две дырки.
Поставив перед ошеломлённым Павлом бутылки, уточнила с прежним равнодушием:
- Тебе завернуть? Милиция в центре реально с пьянством борется. Того и гляди придерутся…
***
Пашка неспешно брёл вверх по улице Горького, держа подмышкой завёрнутые в плотную бумагу бутылки. Он уже вполне оправился от недавнего смущения и, стараясь поскорее забыть о конфузе, разглядывал витрины в поисках подходящего места. По наитию свернув в переулок, парень даже не успел прочитать название ресторана, как двери распахнулись, и на пороге возник статный швейцар в фуражке с золотистым околышем без кокарды. Павел, отступив назад, вопросительно взглянул на возрастного мужчину:
- Я пройду?
Тот с сочувствием улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:
- А что ты здесь потерял, уважаемый? – Слегка наклонившись к непрошенному гостю, пояснил без присущего его коллегам высокомерия. – Не твоя «поляна», сынок. Это «Арагви». К нам солидные люди ходят. Партработники, дипломаты, профессора, народные артисты. Весь цвет общества. – Запнувшись, зачем-то добавил. – Даже космонавты.
Пашка тут же ухватился за выпадающих из логического ряда «космонавтов»:
- Так может, я прямо из космоса к вам? Очень захотелось натурального шашлыку отведать. Консервированный, знаете ли, поднадоел.
Швейцар, по достоинству оценив выходку молодого нахала, улыбнулся ещё шире и одобрительно покачал головой:
- Силён! – Одёрнув расшитый галунами китель, заговорил по-отечески серьёзно, без малейшего намёка на снисходительную иронию. — Вот что я тебе скажу, «космонавт»: нечего тебе здесь делать. Я ведь вижу, что тебе причал для души требуется. А здесь её не найти. Один сплошной пафос с привилегиями. Тебе прямиком в «Яму» надо. Поверь, сынок, это как раз про тебя. Правда, в очереди минут пятнадцать постоять придётся. Местечко, так сказать, намоленное, народом почитаемое.
Павел, сообразив, что речь идёт о питейном заведении, всё-таки скривился:
- Весь мой жизненный путь предначертали. Почему мне в «яму», а артисту в «Арагви»?
Швейцару надоел острый на язык собеседник. Махнув рукой вниз по переулку, мужчина шагнул в прохладный полумрак ресторана, бросив из-за плеча:
- На запах ориентируйся. Не ошибёшься. В подвале свой причал найдёшь…
***
Швейцар-психолог не ошибся. Пашка нашёл вход в пивной бар «Ладья» именно по запаху. От лестницы, ведущей в полуподвал, несло ядрёной смесью кислого пива, табачного дыма и основного продукта распада белка. Порадовавшись, что обещанной очереди не оказалось, Павел набрал полные лёгкие свежего воздуха и, покрепче прижав свёрток с бутылками к рёбрам, решительно шагнул вниз…
***
Сводчатый зал питейного заведения встретил одинокого посетителя разноголосым гомоном страждущего народа. Пространство бара было переполнено вскриками, смехом и руганью под аккомпанемент забойной музыки. «Не всё так просто, - думал Пашка, оглядываясь по сторонам, - очереди на лестнице нет, но все стойки заняты. Да и с автопоилками я плохо знаком. Наверное, надо сначала подойти к прилавку за закуской и только потом к автоматам. Чего гадать? Пристроюсь к тем мужикам, которые поближе к кассе стоят. Люди вроде бы серьёзные. Может, с ними и поговорить удастся».
***
- Разрешите? – Павел намеренно выбрал именно это «армейское» слово, чтобы расположить к себе людей на глазок вдвое старше его.
Высокий, интеллигентного вида мужчина в старомодном батнике дружелюбно улыбнулся и сдвинул в сторону пустые кружки, освобождая место новичку:
- Пристраивайтесь, молодой человек. В тесноте, да не в обиде. – Сопроводив испытывающим взглядом свёрток, поинтересовался с явным намерением завязать беседу. – Приезжий? Я имею ввиду вас, а не свёрток.
Пашка недоумённо взглянул на соседа:
- Неужели так заметно? – Не дожидаясь очевидного ответа, перехватил инициативу. – Я смотрю, народ здесь собрался на любой вкус. Мне сказали, что место намоленное.
Второй мужчина солидно кивнув, охотно подхватил тему, то и дело поглядывая на свёрток:
- Хорошо сказано, юноша…
- Павел. – Коробов-младший с трудом сдержал раздражение. – Меня зовут Павел. Не обижайтесь, но из юношей я уже вырос. По крайней мере, чувствую себя лет на сорок.
- Савелий. – Тут же отреагировал «второй». – Имя, конечно, ветхозаветное, но запоминается сразу. К артисту Крамарову никакого отношения не имею. Я о национальной принадлежности…
- Без отчества как-то неудобно.
– С чего бы? – Савелий лукаво усмехнулся. – Вы сами сказали, что сороковник в душе разменяли. Так что мы с коллегой с вами почти ровесники. Всего на пяток лет постарше. Может, на «ты» перейдём? В «Яме», как в бане. Все равны.
- Я не против. – Павел призывно взглянул на мужчину в батнике. Дескать, пора и тебе, «коллега», имя озвучить.
- Роман. – Сосед по стойке протянул руку и, почувствовав крепость пожатия, мельком взглянул на Савелия. – Не ладонь, а самые настоящие тиски.
Продолжение следует.
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/