Утром, сделав зарядку, Кожемякин, вызвал себе служебную машину, после чего поехал в Совмин. Встретившись с председателем Совета Министров, в своём бывшем кабинете, Константин Гаврилович попросил его об одолжении.
«- С какой просьбой… пожаловали? - поинтересовался председатель.
- Да…, не о чем говорить, - как бы между прочим, ответил Кожемякин, - однокомнатная квартира.
- Но пойдём - пригласил Константина Гавриловича председатель, в комнату отдыха, - Понимаешь, депутаты создали комиссию…
- Всё что они там пишут, создают, - возразил Кожемякин, - всё это для читателей и телезрителей!»
Морозный день. Кожемякин в дорогой дублёнке, не менее дорогой шапке, прохаживается в зад, в перёд, около своего «элитного» дома, в ожидании машины. Наконец к подъезду подъезжает заказанная им, министерская «Волга».
Из машины выходит водитель, открывает Константину Гавриловичу дверь.
«- Василий, - остановившись около водителя, спрашивает Кожемякин, - а где Новое Косино?
- Найдём - уверенно отвечает водитель.»
Сев в машину, они направляются искать Новое Косино…
Дверь открывается, Ирина видит на пороге Константина Гавриловича.
«- Здрасте - тихо, произносит Ирина.
- Здравствуй - отвечает Кожемякин, и интересуется, - Можно войти?
- Проходите - робко, отвечает Ирина, отходя в сторону.
Открывается дверь из комнаты, и в коридор выглядывает по пояс раздетый, кооператор Игорёк. На этот раз он предстаёт перед нами с отращёнными усами. Наверно для солидности, ведь он теперь Москвич!
- Константин Гаврилович? - спрашивает Игорь, - Здрасте. А вот в комнату нельзя! Нюра ребёнка кормит. Пройдите пожалуйста на кухню - Игорёк закрывает дверь и произносит, натягивая свитер, - Стрелять таких надо… стрелять!
- Как зовут внука? - стоя в маленькой кухне, увешанной ползунками, интересуется Кожемякин.
- Надежда - всё таким же страдальческим, замученным голосом, отвечает Ирина.
- Ну что, у тебя здесь… - осматривая кухню и подбирая слова, начал Кожемякин, добродушно - та же теснота что и на юге.
- Знаю, дальше - не жилая вести об этом разговор, отвечает Ирина.
- Ну тогда, я сразу скажу! - бросив шапку на стол, серьёзным голосом продолжил Кожемякин,
- То что дети приехали это к лучшему. Оставляй их здесь, квартиру на них перепишем, я это организую, а ты, возвращайся ко мне. Прошу тебя… Не могу я без тебя никак!
Ирина отрицательно покачала головой, глядя на Кожемякина, пустыми, замученными глазами.
- Ну в чем я виноват?! - непонимающе, спросил Кожемякин, - Ну ты подумай серьёзно! Честно, в чём?
- В том, что вы жили при нём, - ответила Ирина, продолжая изображать жертву, - молчали, не сопротивлялись…
- Ну это упрёк из сегодняшнего дня Ирина - попытался объяснить Кожемякин, - Мы не могли сопротивляться, потому что не хотели!
- А если бы отказались подписывать вы, - продолжала о своём Ирина, - другой, двадцатый, тысячный.
- А разве ты в своей жизни всегда отказывалась? - слушая её глупости, поинтересовался Кожемякин,- Вот как сейчас…, например?
- Что? - непонимающе, спросила Ирина.
- Тебе в Моссовете, - объяснял спокойно Кожемякин, - ясно объяснили, что прав на квартиру у тебя нет. Тебе не хотелось ехать обратно в провинцию, где нет жизни, тебе хотелось, остаться в Москве и ты не отказалась… Ты приняла квартиру от меня, своего врага! Ведь это я, К. Кожемякин предпринял определённые шаги и тебе эту квартиру дали!
- Мы с вами говорим на разных языках - отдавая шапку Кожемякину, ответила Ирина.
- Вы все и всегда, - надев шапку, произнёс Кожемякин, - будете зависеть от нас!»
«Кульминация! Последнее отступление! Немного последних размышлений…
Первое.
«Здрасте. А вот в комнату нельзя! Нюра ребёнка кормит. Пройдите пожалуйста на кухню - Игорёк закрывает дверь и произносит, надевая свитер, - Стрелять таких надо… стрелять!»
Как видим из горе интеллигента и гитариста, кооператор вышел ещё тот. Заимев в место работы ребёнка, молодой папаша, чтоб не уморить ребёнка с голоду, перебрался вместе с женой к её матери, в Москву, в однокомнатную квартиру. Пускай теперь тёща троих кормит. Какая б не была (для меня) плохой Ирина, свою дочь, внука и горе диссидента-правдоруба она приняла и стала тянуть уже семью из четырёх человек. Это видно по её замученному лицу и впалым от усталости глазам. И не говорите мне, что это она от горя и мук, от того, что узнала правду об отце. Судя по тому, как Игорёк командует в квартире, похоже, что он уже считает себя полноправным хозяином этой квартиры, а Ирина в должности обслуги.
Второе.
«Ну в чем я виноват?! - непонимающе, спросил Кожемякин, - Ну ты подумай серьёзно! Честно, в чём?».
Действительно, почему Ирина думает, что в смерти её отца виноват Кожемякин? Да она и не думает. Для этого ей мозгов не хватит и ума. Приговор её папе вынес суд. В приговоре подписи Кожемякина нет. К смерти отца он виновен также, как и её зять Игорек, наверное припавший сейчас к двери и слушающий сейчас их разговор. В акте есть. Да, и что? Кожемякина послали проверить как работал её отец, на высокой должности. Сейчас, подадут голос, что он сказал что подписал не глядя! Ага, не глядя, потом, по его же словам и его подписали бы, а это он для Ирины такую отмазку пытался придумать. Он приехали в министерство чёрной металлургии, в составе комиссии. Провел проверку, выявил нарушения, о чём всё письменно и изложил. В чём вина Кожемякина? В том что он приехал проверять папу? Каждый на его месте, повторю КАЖДЫЙ, сделал бы тоже самое. И не надо мне говорить что не каждый и не сделал бы. Ну тогда, по ЗАКОНУ, вы скрыли факты нарушений и получается тоже стали преступником. А Кожемякин не преступник, он исполнительный, честный Советский служащий. Вы на ответственном посту, вам руководство говорит, надо проверить, разобраться, почему не выполняется план? Вы едите и проверяете. Всё! Мне видеться другая причина такой перемены в Ирине. Возможно, в этом и состоял план Ирины. Она хотела получить, за время совместного проживания с Кожемякиным как можно больше выгод для себя, своей дочери и зятя, так сказать «плюшек». А потом найти предлог, устроить ссору с ним и уйти от него. Но то, что прокатывало в курортном городе, с простым рабочим классом, не прокатило с Константином Гавриловичем. Ведь в квартире на курорте, жила она, а мужа и по совместительству папу Нуры, в квартире не было. Выходит что квартиру, Ирина прибрала себе, наверно также закатывая глаза и принародно показывая какая она несчастная жертва. Хотя ей и подвалил такой повод и Ирина даже начала выполнять задуманное. Изображать горе и страдание, тем самым пытаясь отхватить от богатств Кожемякина, как можно больше. Но… Свою квартиру, Кожемякин, с ней делить не стал, картины, машину, деньги, тоже. Пусть он виноват в её глазах, пусть подонок и мерзавец, но имущество Ирине не видать. Шмотки, чёрт с ними! Ему они не нужны, он их носить не будет, пусть берёт!
В попытке выбить ей двухкомнатную квартиру, тоже произошёл конфуз. Ирине и здесь, только по губам поводили и всё! Нет, и точка!
«Конечно не дам! - уверенно, отвечает зампредседателя, - Она же пошла за вас ради квартиры».
От того, что всё пошло не по её плану и что Ирина ни чего не получила, она ещё больше расстроилась, продолжая изображать скорбь. И вроде надо всё вернуть, если ничего не вышло, надо как то всё поправить, но не зная как это сделать, Ирина продолжает изображать жертву. Даже представившийся случай, опять начать отношения с Кожемякиным, она по своей тупости и скудоумию упустила, разыграв скандал на пустом месте.
Третье.
«В том, что вы жили при нём, - ответила Ирина, продолжая изображать жертву, - молчали, не сопротивлялись…»
Почему не сопротивлялись? Сопротивлялись. Когда строили новое государство, в полной блокаде от всего «цивилизованного» мира. Кстати «цивилизованный» мир, эту блокаду и сделал. Когда фашистская Германия, напала 22 июля 41 года, тоже сопротивлялись. А что при нем жили… Ток жили хорошо. Колбаса была, люди работали, учились, детей рожали, жили, не тужили, хотя и тяжело было. Это сейчас (я имею ввиду 1989 год или 1990) в магазинах пусто, колбасы нет, хлеб и водка по талонам, а тогда... Вот ведь странная штука получилась… Его нет. И еды тоже нет!
Если честно не её (Ирины) это мысли, а сценаристов. Которые тоже наслушавшись этих бредней, как попугаи продолжали повторять это на каждом углу, даже в фильмы запихивать стали, этот фильм тому подтверждение. Про миллионы убитых, голодных, замученных в застенках, пустые полки и общий страх. Всё это появилось сначала в газетах, при Горбачёве, а потом пошло в кино и песни, Тальков не дал бы соврать, если б не умер. Сначала читают «Архипелаг ГУЛАГ», написанный предателем, а потом снимают фильмы про страдания. Кстати один из режиссёров этого фильма, Валентин Константинович Чёрных, был сценаристом другого, очень отличного Советского фильма «Москва слезам не верит». И там есть один, очень любопытный маленький эпизод…
« - Да, бунтарей сейчас развелось. Хлебом их не корми, дай только старшее поколение покритиковать. Сейчас легко рассуждать, а посмотрел бы я на них в наши времена.
-Уж мы бы не молчали!»
Наверно Чёрных, этого «диссидента» ещё в году 70-х читал в самиздате, да первые мысли про молчание уже тогда зародились… Но самое обидное, что каждый из таких «не молчаливых», говорит об этом тогда, когда уже не страшно это сказать, когда за это… десятки, «без права переписки» уже не дадут. Проверить их смелость негде и нечем. Но сдаётся мне, что если б Чёрных попал в то время, он не только промолчал-бы, но и поддержал бы все начинания и выполнил то, что приказали-бы ему ОН, даже не задумываясь, а может и перевыпол-бы план. Поэтому глупость этой претензии, которую произнесла Ирины, я больше обсуждать не хочу. Хотите узнать, почему молчали и не сопротивлялись, прочтите маленькую книжку Виктора Земскова: «Сталин и народ. Почему не было восстания». Там всё просто и доступно написано, и она в свободном доступе на просторах интернета.
Четвёртое.
«А если бы отказались подписывать вы, - продолжала о своём Ирина, - другой, двадцатый, тысячный.»
Ну об этом я уже сказал выше, про сценариста. Повторю, не только б подписал, но и выполнил. У Ирины в квартире товарищ с усами завелся, работать не хочет, а вот если б ему такую должность дали, да сверху зарплаты ещё и колбасы накинули... Он как раз, и написал-бы, и подписал, да пожалуй… привёл бы приговор в исполнение. Но это уже за сырокопчёную колбасу не меньше! Дай ему волю он всё б сделал, не задумываясь!
Пятое.
«Ты приняла квартиру от меня, своего врага! Ведь это я, К. Кожемякин предпринял определённые шаги и тебе эту квартиру дали!»
Вот эти слова сценариста или сценаристов, попали в точку! Именно взяла, из рук врага. Вот тут и встаёт вопрос, кто из этих двух героев фильма настоящий враг, предатель, продажный человек, да и вообще гнилой и мерзкий по своей жизни. Кожемякин, бывший зам министра, дважды герой социалистического труда, важный, строгий, высокомерный, требовательный , надменный и капризный. Или Ирина, глупая, пьющая, курящая, гулящая, плохая мать и хозяйка. Выбирайте? Представьте, что оба они попали под оккупацию, допустим немцев. Кто из них, первый перейдёт на сторону врага? Правильно! Игорёк. Его не было в вопросе, но он есть! Тесть. Эта гнида, без угрызений совести, наденет повязку с надписью «полицай» и будет мстить всем, кто жил лучше него. Второй будет Ирина, которая просто ляжет под первого попавшегося унтер офицера или даже рядового, ради шнапса, еды и спокойной жизни. А Кожемякин… Вряд ли… Скорее он уйдёт в партизаны или станет к стенке, чем сдастся врагу. А там, решать вам.»
Константин Гаврилович, развернулся и вышел из квартиры. Звучит тревожная музыка. Кожемякин едет в правительственной «Волге» мимо автобусной остановки, на которой стоит толпа людей. Ирина стоит у окна. «Волга» едет дальше, мимо Олимпийского, а на улицах стоит народ, в огромной очереди в магазин. А Ирина, всё страдает у окна. И непонятно, толи она страдает от горя, толи от того что не вернулась к Кожемякину. Министерская «Волга» едет по улицам, объезжая остановившиеся машины по тротуарам, чуть не сбивая людей. Конец фильма.
Ну на конец то всё!!! Можно закончить на этом разбор этого перестроечного дерьма. Да, именно дерьма, пропитанного перестроечной желтой прессой, сказками Солженицына и ему подобных гнид. Выливших тонны, вранья, дерьма и прочих помоев, на головы простых граждан. Я не буду говорить, как они унизили, оболгали, сравняли с известной субстанцией и прировняли Ветеранов Великой Отечественной Войны к нацистам. Наших отцов, дедов, теперь уже и прадедов, которые смогли разбить самого страшного врага, и поднять Красное Знамя ПОБЕДЫ, над развалинами Рейхстага! Но и промолчать об этом не могу. Вот в такое позорное, унизительное, предательское для страны время вышел этот убогий фильм.
