Кожемякин уходит в коридор, набирает телефон, ругается с секретаршей на другом конце провода, после чего требует чтоб его соединили с кем-то из руководства по жилищным вопросам. Его соединяют с зампредседателя Моссовета и он ему сообщает, что сейчас он к приедет к нему, чтоб они его дождались. Кладёт трубку и говорит Ирине, чтоб та одевалась. Одевшись, Ирина заходит в комнату, и изумлённо с удивлением смотрит на Кожемякина, который одел строгий костюм с планками о наградах и двумя звёздами героя социалистического труда.
Видя такие высокие награды, Ирина всё тем же отрешённым голосом, решила поддеть или под.…ть Кожемякина:
«-Где же это вам памятник стоит?
- На родине - застёгивая пиджак, холодно ответил Константин Гаврилович, - Если сейчас не сломали. Готова? Пошли.»
Волга их привозит в Исполком Московского горсовета (я не знаток, кто, где руководил Москвой, поэтому прошу прощения за не точность). Кожемякин и Ирина подходят к двери, Константин Гаврилович открывает дверь, Ирина хочет пройти, но в последнюю минуту, первым в дверь заходит Кожемякин.
Обиженная таким поступком, Ирина хочет поумничать, и напоминает Кожемякину правила этикета:
«- По моему, следует пропустить женщину вперёд!
- Нет - равнодушно ответил Кожемякин, - Здесь не театр, здесь официальное учреждение, здесь первым должен идти я!»
Поумничать у жертвы Сталинских репрессий не получилось, Ирина ещё раз испытав унижение, заняв своё место, молча направилась следом за Кожемякиным. Зайдя в приёмную, Константин Гаврилович уверенным шагом, не обращая на протест секретарши, зашёл в кабинет, приглашая за собой следовать Ирину. Его, встав со своего места, приветствует зампредседателя, объявив перерыв в собрание, и приглашая Кожемякина присесть.
Представив свою жену, Константин Гаврилович перешёл сразу к делу, без всяких долгих прелюдий. Он коротко и чётко объяснил:
«Как это не печально, - начал Кожемякин, - но мы с женой… разводимся. Ирина Васильевна в Москве недавно, когда мы с ней оформили брак, хотя… в общем то, она Москвичка. Её вывезли из Москвы в младенческом возрасте, когда её отца, в 1952 году…
- Я понимаю - сказал зампредседателя.
- Но вот очень хорошо, что вы понимаете, - продолжил Кожемякин, - Значит… Ирине Васильевне нужно предоставить квартиру, я не знаю, скажем двухкомнатную.
- Можно и однокомнатную - жалостливым голосом, вставила Ирина.
- А у вас самого, Константин Гаврилович, какая квартира? - поинтересовался зампредседателя, - Извините…
- А какое это имеет значение? - поинтересовался Кожемякин.
- Сейчас имеет - сочувственно, ответил зампредседателя.
- Квартира большая, - немного замявшись, стал объяснять Кожемякин, - но я надеюсь, вы не станете мне предлагать размен. Я знаю все ваши правила, официально, Ирина Васильевна, только после пяти лет постоянного проживания в Москве получит право на жилплощадь.
- Извините Константин Гаврилович, - улыбнувшись, поправил Кожемякина зампредседателя, - но эти, как вы их называете правила, не я выдумал, а скорее вы.
- Ну так что, вы мне, можете предложить? - чувствуя что разговор уходит от темы, поинтересовался Кожемякин.
- Вынести ваш вопрос на депутатскую комиссию - предложил зампредседателя, - но если в нарушение законодательства…, то пожалуйста в совмин, там у вас свои законы для своих.
- Это что, вы такой прогрессивный, - возмутился Кожемякин, - или же прикидываетесь, что бы мне отказать?!
- Отца моего расстреляли, - влезла в разговор Ирина, всё тем же отрешённым голосом, - квартиру у нас отняли, нас выслали в Воркуту, где мама умерла. После всего этого, имею я право на площадь?
- Только теоретически - ответил зампредседателя, - Вы должны знать, что женщина вышедшая за муж, уже не является членом семьи своего отца и не может рассчитывать не на какие льготы. Это закон.
- Понятно - продолжая изображать скорбь, произнесла Ирина. Она встала, направилась к двери, остановившись на пороге, добавила, - Тогда меня выселили не законно, а сейчас, я не могу получить площадь по закону. Всё у нас не по-людски, особенно законы. А ведь я здесь родилась! Родители мои, дед… Москва это мой город! Точно так же как и ваш! И дело не в том, что я в нем не жила, а в том что я в этой жизни… не доживаю! Вам это трудно понять. У вас отца в пятьдесят втором, безвинно не расстреливали! Ирина резко поворачивается и уходит из кабинета.
- Моего отца, - произнёс зампредседателя, обращаясь к Кожемякину - расстреляли в тридцать пятом.
- Ну что, - стоя у окна, задумчиво интересуется Кожемякин, - не дашь ей квартиру?
- Конечно не дам! - уверенно, отвечает зампредседателя, - Она же пошла за вас ради квартиры.
- Нет! - резко повернувшись, возразил Кожемякин, - Не ради квартиры. »
Фу-у-у-у-у!!! Можно выдохнуть. Прям почти пробило на слезу, как главную героиню. Ни что так не говорит о человеке, как попытка получить что-то лучше и быстрей чем другие, тыкая горем и смертями родственников, перед носом чиновника. Особенно хорошо это получается у цыган, которые трясут своих маленьких детей так, что плач слышен за версту.
«Сейчас будет, наверное, самое большое отступление! Ведь чем ближе к финалу картины, тем больше эмоций, трагедии, или фарса! Немного размышлений… Начнём с последнего. Загибаем пальцы.
Первое. «А ведь я здесь родилась! Родители мои, дед… Москва это мой город!» Если человек родился не в Москве, но потом вместе с родителями приехал сюда и стал тут жить, то он не Москвич и не имеет право на квартиру в этом городе. Я так понимаю, если приезжая, случайно, женщина родит на вокзале в городе Москве, то ребёнок, немного подросший может спокойно приехать в Московский райисполком или ещё куда-то и потребовать квартиры, на том основании что он родился здесь! Что это его город! Это я, так всё понял, со слов Ирины, естественно её речи, писал какой то сценарист, тоже скорее всего не живший в Москве, но очень мечтающий поселится именно в ней и именно таким способом. Хотя почему какой то, в титрах написано:
«Авторы сценария - Эмиль Брагинский и Валентин Чёрных, а режиссёр постановщик - Владимир Кучинский, ну и директор картины - Владимир Предыбайлов.»
Вот эти люди, которые произвели на свет, этот убогий фильм, потратив на это деньги государства. Итак, Ирина, по своему скудоумию решила, раз она родилась в Москве, значит, она имеет право на квартиру. Ну логика халявной бабы на лицо, такая готова привести любой довод, чтоб получить на халяву квартиру в Москве. Но стоит только напомнить, таким как Ирина, что эта квартира не её, не её родителей, а государственная, имено ГОСУДАРСТВЕНАЯ и её папу в эту квартиру, поселило государство, государство её и забрало обратно, когда посчитало нужным. А взамен этой, Ирина получила другую квартиру, ну если только не отжала её у бывшего мужа, но чему то не в Воркуте, а в курортном городе, ведь именно туда направляли всех детей репрессированных.
Второе. «И дело не в том, что я в нем не жила, а в том что я в этой жизни… не доживаю». Да, Ирина не жила в этом городе, по её словам… А кто в этом виноват? Поехала б в Москву, устроилась на предприятие или стройку, отработала как другие лет десять и пожалуйста, квартира в Москве! Живи и доживай, пока от белочки или венерической болезни не окочуришься. Кто ей мешает жить? Кто? Неужели Старин и Советское государство? Интересно, как она из Воркуты, перебралась на юг? Как в кровавом, тоталитарном государстве ей это удалось? Как она получила не плохую работу в санатории? Работа наверно тяжёлая, но денежная, должно быть в санатории. Кто в этом кровавом, бесчеловечном, государстве, такое позволил? Деньги должны были водиться у Ирины, а то, что их у неё не было, так это её вина, или тоже государства? То, что она по мужикам бегала, по дискотекам, пьёт, курит, кто виноват? Опять государство? Да ну! Что ж это у вас, во всём только государство виновато! А может сам человек? Ну хоть малую толику причастен, а? Что в холодильнике пусто, что бардак в квартире, трусы на спинках дивана, тоже государство опять отвечать должно? Нет, господа сценаристы и режиссёры, только Ирина, ваша главная героиня, в этой своей жизни виновата, только её вина и ни чья больше. И доживать она будет также, в любом городе, хоть на Луне!!!
Третье. «Тогда меня выселили не законно, а сейчас, я не могу получить площадь по закону. Всё у нас не по-людски, особенно законы.» Да, законы не для таких как Ирина были в стране Советов, она походу и не читала эти законы ни разу, за свою жизнь. По её законам, если-б она их создавала, страна давно развалилась бы на мелкие части. Кстати, через пару лет это произойдёт, при помощи таких Ир и ей подобных. Теперь насчёт закона. Что натворил её папа, мы не узнаем, а жаль, может не одного человека, пробиваясь на министерский пост, он довёл до цугундера. Но это её мало интересует, ведь она думает только о себе и что можно урвать от государства, тыкая везде расстрелянного отца. Выселение из жилья и конфискация имущества, произошла как раз по закону! Просто Ира об этом не хочет вспоминать, ведь в деле наверняка были подшиты такие документы, да и постановление о выселение, наверняка её мама получила на руки, иначе кто мог их выселить? Но это у неё из памяти вылетело, бывает такое. Доцент не даст соврать. Посмотрите кадры фильма! Там есть постановление суда, где написано: «конфискация всего личного принадлежащие ему имущества (там часть надписи, могу ошибаться). Так что, гражданка Ирина… Квартиру получил папа, скорее всего с мебелью и посудой, всё это государственное, что получил, то и отдал. Да, и когда Ирину с мамой, выслали в Воркуту, она ничего не говорит о том, где и как они жили, пока мама не умерла. А жили они, скорее всего, при том кровавом режиме, в комнате, которую также получили по закону! Вот всё у нас не по закону!…
И ещё капельку о законе… Через пару лет, рухнет СССР, придут другие к власти и напишут другие, «правильные» законы. По этим законам, в лихие девяностые, сотни старых, пожилых, да и не очень пожилых людей, будут лишаться своих квартир, во всех городах России. Скорее всего, этого не избежит и главная героиня этого фильма. Ведь Игорёк, ещё тот тип…
Четвёртое. Вы заметили сколько взрослых, у кого расстреляны отцы!? Из трёх находящихся в кабинете, у двоих расстреляны отцы. Вот куда не плюнь, попадёшь на такого человека. Что самое интересное, ни одного из героев фильма не взяли в 1937-1938 году! В самый пик, репрессий и растрельных приговоров! У одного, отца в 1935, а у второй в 1952. Одан ещё не дожила своё в городе Москве, а второй наверно пережил и даже добился высокой должности. Но самое удивительное, что потерявший отца в тридцать пятом году чиновник, смог добиться такого высокого положения! Ведь всем фильмом, авторы, две серии втирали зрителям мысль, что дети репрессированных ссылались, за полярный круг, и вели нищее существование, без какой либо перспективы, Ирина и Маргарита тому свидетели. А этот, стал зампредседателя в Исполкоме Московского горсовета (должностей, и функций не знаю, поэтому пишу примерно). Вот что значит, когда отец расстрелян вовремя!
Пятое. Ох, эта память! Замете, как у Ирины начинает работать память на родственников, о которых раньше, за весь фильм, она ни разу не говорила! На приёме у чиновника, Ирина вдруг, неожиданно, вспомнила, что её дедушка, оказывается, тоже был Москвичом! Жаль справку не показала. Хотя могла, на куске бумажки что-то накарябать. А почему про бабушку не сказала? Куда бабушка делась? Дед, взял сына и рванул в столицу, искать счастья с другой бабушкой? Жаль, что назвала только деда, а то можно было и прадеда приписать, естественно без прабабушки, и так до времён Ивана Грозного вспоминать, обязательно указав что все жили в Москве, рядом с Кремлём и палатами царей! Ради квартиры можно и нужно больше всякой фигни нести, на стол вываливать, пусть проверяют.
Шестое. Демарш с колечком и ключами (в предыдущей главе). Почему только одно кольцо? Почему всю одежду не сняла и не облачилась в своё, прежнее? Почему, если ты, узнав что Кожемякин «виновен» в смерти твоего отца, припёрлась к нему домой? Переоделась, покурила, помылась и легла с ним в одну постель. Почему не пришла, отдала всё и вся, одела свои старые вещи и не уехала обратно, домой? А ответ прост. Туда уже не хочется. Там уже нет такой квартиры, такой еды, такой ванны. Уже привыкла к роскоши, богатству, достатку, обеспеченного существования, но без Кожемякина этого не будет, поэтому и вернулась. Ведь теперь она МОСКВИЧКА. Теперь Катька и Борис для неё люди второго сорта. Горе горем, а достаток достатком. Наверно думала, что он станет её сразу подарками одаривать, замаливая свою вину. Но вот только Кожемякин, хоть и сделал глупость, не проверив всю её подноготную Ирины, делиться с ней своим имуществом не пожелал. Зато, не смотря на такое изменившиеся отношение к нему с её стороны, он всё равно старается ей помочь, не бросает её на произвол судьбы. А ведь мог, просто выставить её за дверь и быстро оформить развод. И как тогда Ирина, ходила б по кабинетам со своим претензиями о квартире в Москве?
Седьмое. «Вам это трудно понять. У вас отца в пятьдесят втором, безвинно не расстреливали!» Как сразу, Ирина стала тыкать представителям власти расстрелянным отцом! Ещё суток не прошло с того момента как она узнала всё что случилось с её отцом, а пытается получить какою то пользу, прикидываясь несчастной жертвой, играя на смерти родного человека. И как назвать такого человека? Несчастной жертвой или хабалкой, думающий о своей выгоде? Решайте сами...»
Выбить квартиру для Ирины не получилось. Кожемякин понимая, что он несёт ответственность за Ирину, оставляет её у себя жить. Ирина устраивается на работу, теперь уже в Московское такси и дерёт с бабушки с внучкой в три дорога за поездку, до Казанского вокзала, мотивируя это тем, что картошка полтора рубля, а труд таксиста очень тяжёлый и совесть её даже не мучает за такие поступки.
В один из скучных вечеров, когда Ирина одна, с журналом в руках, коротает время в квартире Кожемякина, к ней в гости приезжает Борис с напарником Петей. Естественно достав все запасы крепких алкогольных напитков Кожемякина, свои ещё купить надо, а тут целый бар! Закуска скорее всего тоже была из его запасов, ненавистного ей Константина Гавриловича, уж гулять, так гулять! Ирина почиет старого друга и любовника, с присущим ей теперь столичным размахом. Ведь всё бесплатно, можно кормить сколько угодно дорогого друга и его напарника, ведь это так по человечески.
Как только бокалы были налиты и подняты, в дверях комнаты появился Кожемякин, хмурый и не довольный. Борис встал и вполне добродушно приветствовал его:
«- О, Константин Гаврилович, здравствуйте! Как я рад вас видеть.
- Здравствуй Борис - ответил Кожемякин.
- А это вот Петя, мой напарник - представил напарника Борис, - Да вы проходите к нам, - отодвигая столик с импортными бутылками, пригласил Борис, - садитесь.
- Благодарю вас, - ответил Кожемякин, - я занят, много работы.
После чего Константин Гаврилович уходит в свой кабинет.
- Да не обращай внимание, - говорит Ирина, непонимающему Борису, - не в настроение человек. Ну, чего там новенького дома?
- Вот по этому поводу, - присев обратно в кресло, воодушевлённо ответил Борис, - у меня особый тост есть! Ну, за бабушку!
- Как! Уже?! - удивилась Ирина.
- Ну не уже, - пояснил Борис, налив в рюмки, - но в скорости.
- А Игорь по-прежнему не работает, да? - интересуется Ирина
- Да куда он денется! - ответил Борис, - Пошёл на работу. Он теперь кооператор!
- Ой, я не могу! - смеясь, произнесла Ирина.
- Слушайте, - посмотрев в сторону открытой двери, предложил Борис, - надо бы поднести старику! Не хорошо.
- Правильно! - согласился напарник.
- Он один работает? - поинтересовался Борис.
- Это мысль! - продолжал напарник, - Не хорошо, хозяина дома обидели!
- Поднесите - предложила Ирина, она встала и предложила, - Подождите! На подносе как положено. Он виски любит, со льдом.
Борис входит в кабинет Кожемякина, неся на подносе бокал с виски:
- Константин Гаврилович, у нас так не положено! Мы первый раз в вашем ответственном доме. Вы должны с нами принять…, как на Руси водится!
- Пошёл вон! - произнес Кожемякин, положив документы на стол.
Улыбка сошла с лица Бориса держащего поднос и его напарника, который зашёл следом.
- Вон! - повторил Кожемякин, повысив голос,
- Что ж ты, гражданин, - пятясь назад, пробубнил Борис, - бывший зампред себе позволяешь? А? Так с советским народом теперь не разговаривают!
- Ирина - громко, позвал Кожемякин. Вошла Ирина, и Константин Гаврилович продолжил: - Что это такое?! Что это мне здесь… подносят, как дворовому мужику?!
- Извините Константин Гаврилович - виновато, ответила Ирина, - Но друзья мои вашим манерам правительственным не обучены - после чего обратилась к Борису и напарнику, более решительным голосом, - Пошли ребят! Будем гулять без него, хочет ходить трезвым, пусть себе отдыхает!»
Врубив на полную Кожемякинский магнитофон, скинув обувь, компания стала отдыхать. Ирина в купленной Константином Гавриловичем кожаных импортных штанах и кофте, задирая ноги выше головы, танцует с Борисом.
Звучит забойный рок-н-ролл, вопит во всю Борис и Ирина, шум, гам, веселятся, как говорится по полной. Этим поведением они явно провоцирую Кожемякина. Константину Гавриловичу, музыка мешает говорить по телефону, не возможно работать с бумагами, он сколько может терпит эту гулянку, но в итоге не выдерживает. В самый разгар танцев, к танцующим, в комнату входит Кожемякин:
«- И долго это будет продолжаться!
- Пока нам не надоест! - вызывающе, отвечает Ирина, тяжело дыша.
- Тогда вот что! - продолжает Кожемякин, - Тогда я сейчас позвоню в милицию!
- Очень ценная идея, - отвечает Ирина, - и главное не новая, хорошо знакомая. Позвоните в милицию и скажите что ваша законная жена загуляла…»
Понимая, что слова Ирины про милицию, действительно могут плохо отразиться на репутации Кожемякина, если он вызовет милицию. Константин Гаврилович, огорчённый и подавленный уходит к себе. Но музыка больше не орёт, а праздник, с его приходом, был увы сорван. Вся троица, потихоньку стала готовиться ко сну. Напарник и Борис, спят на одном диване, точнее спит только напарник. Когда Борис понял, что напарник сладко похрапывает, он направляется к Ирине, которая спит отдельно.
Плюхнувшись к ней на кровать, Борис шепчет, ещё не заснувшей Ирине:
«- А че, капитально погудели! Я давно так не отрывался. Когда теперь увидимся, то я…
- Не надо Борь - печальным голосом, шепчет Ирина.
- Да нет, - пояснил Борис, - просто я думал…, глубоко по-дружески. Так что, спокойной ночи, что ль.
- Спокойной - утыкаясь в подушку, отвечает Ирина.»
«Сейчас самое время для отступления! Немного размышлений…
Первое. Не сумев выбить для Ирины квартиры, Кожемякин видя, что она не хочет возвращаться обратно в свой курортный город, оставляет её у себя. Вполне достойный, благородный и мужской поступок. Тем более, что к этому времени, Константин Гаврилович, проникся к Ирине симпатией и возможно даже полюбил. Но годы работы в правительстве, пожилой возраст, правила этики, не желание выглядеть дураком, да простая робость, не позволяют ему признаться в этом Ирине. Опят таки, надежда, что со временем Ирина успокоится и они смогут спокойно обо всём поговорить, тоже объясняет, почему он её оставил у себя. Как говориться лучший лекарь.
Второе. Хотя Ирина и положила колечко с ключами от квартиры на стол. Но все остальные шмотки, купленные ей «убийцей» её отца, она оставила себе и носит их без какого то угрызения совести. Спит в доме «убийцы», ест, моется, пользуется вещами и продуктами, которые приобретал Кожемякин, в общем буду изображать страдающую жертву, но пользоваться буду всем. Действительно! Подумаешь «убийца», есть ведь хочется, чего и не поесть с кровавых рук. Ходить в отечественном ширпотребе тоже, уже как то не то, не по себе…, ведь это другое, это можно. Да и жить где то надо! Ведь «убийца» не гонит, а в общагу от таксомоторного парка как то не охота. Делить комнату с такими как она, да ещё на окраине Москвы! Вот ведь какое странное у неё отношение к бывшему любимому. Любовь вроде прошла, осталось ненависть и призрение, и уйти бы, да так тянет к роскоши и сытой жизни.
Третье. Конечно сидеть в квартире, где на стене картины по пятьдесят тысяч рублей и читать журнал скучно. Вот если-б пойти в дорогой бар, или лучше в валютный, ну на худой конец отечественный дорогой ресторан! Да вот беда, она теперь видеть «убийцу» не хочет, она при нём есть не может. Ну как не может…, за одним столом. А так и балык, икра, печень трески, крабы, белая и красная рыба, финский и не только сервелат, всё спокойно уплетается, но без него. Да и в ресторан с баром, кто её пропустит, без «убийцы»! Это он, просто, глядя в глаза швейцару, добивался, чтоб перед ним дверь открыли. А без него куда? В чебуречную, или столовую общепита. Это не то, это уже не полет в рот! И как раз, в разгар её тоски, прикатил в столицу, бросив машину на окраине города Борис, да не один, а с напарником. Вот теперь можно и выпить в кругу родных и близких по духу людей! Тем более спиртных напитков на халяву и закуски, мама не горюй! Не спросив разрешения, у хозяина квартиры, Ирина тащит своих друзей в Кожемякинскую квартиру. Расставляют закуски, напитки и давай праздник устраивать. Нет, конечно, сначала они хотели пригласить Кожемякина, но тот сам отказался, причём в грубой форме. А так с рабочим классом нельзя!!! Хотя Борис как мужик ничего, да и Петя тоже не быдлом казался, сначала. Борис даже встал, в знак уважения, когда здоровался с Кожемякиным.
Четвёртое. «Позвоните в милицию и скажите, что ваша законная жена загуляла…» То, что законная жена загуляла и так весь дом узнал! Ведь по мимо Кожемякина, в этом доме ещё министры, зам министры и прочие руководители живут. Так что, узнают. Стены хоть и бетонные, но слышимость нормальная в советских домах. И вот в этой мелкой, гадкой, мести, и заключается вся суть Ирины и её настоящая сущность. Что она там говорила: «И дело не в том, что я в нем не жила, а в том, что я в этой жизни… не доживаю!». Ирину, куда не посели, дорогие товарищи, в какой город не пропиши, сколько угодно денег ей не дай, всё одно кончится вот такой пьянкой, трусами на спинки дивана, да кучей грязной посуды. Если б Константин Гаврилович не прекратил этот загул, вполне возможно, несчастную «не дожившую», поочерёдно отымели б, сначала Борис, потом Петя. Тут нет чьей то вины. Ни Советской Власти, ни Кожемякина, даже Воркута, куда её сослали не причём. Только сама Ирина, которая прожила свою жизнь так, виновата в этом и кроме её самой тут виновных нет. Она просто так устроена, жить по-другому она не будет ни когда, потому что не хочет и не умеет!
Пятое. Безусловно, Ирина понимала, что она как женщина, не нужна никому, кроме Кожемякина. Именно женщину увидел в ней Константин Гаврилович. Мне кажется, она искала способ снова вернуться к Кожемякину, но как это сделать она не знала. Хотя сам Константин Гаврилович несколько раз, пытался ей всё объяснить и вернуть всё обратно. Ирина, всякий раз отвергала все его попытки. Теперь, с приездом Бориса, такой случай Ирине представился. Только реализован он был по глупому и тупому, как сам Ирина. Вместо спокойного разговора, один на один, она придумала гениальную, по её мнению идею, как всё поправить. Расчёт был прост. Ирина думала, что видя такое уважение к Кожемякину. Когда три человека, с уважением и вниманием, подносят ему бокал виски на блюде. Он непременно его пригубит, повеселеет, пройдёт к ним в комнату, а там, в весёлой компании, под музыку и выпивку, глядишь и померяться. И всё пойдёт у Ирины как раньше. Беззаботная жизнь, счастье и любовь. Но Константин Гаврилович, не такой, каким его представляла Ирина. Пить вместе с ними он естественно не стал. Идея Ирины только всё испортила и усугубила.»
Продолжение следует...