От нахлынувших воспоминаний инокиня не удержалась и пустила слезу. Потом опомнилась и прошептала со злостью: никогда вам, гадам проклятым, всей правды не узнать! Только она да Господь Бог ее ведают! Зря все ее за пустышку никчемную считали! Никто из бояр даже представить не может, сколько пользы из общения с Иваном Васильевичем вынесла. За несколько лет семейной жизни многому у государя научилась.
Естественно, в шахматной игре да интригах с ним никогда бы не сравнилась, но все равно кое-что всегда разыграть могла. Все ходы на шахматной доске запоминала и ничего не путала. Иногда, правда, ловила себя на мысли: правильно ли фигуры на шахматной доске выстроила? С той ли пешки партию начала вести? Сама себе отвечала — все верно делаешь, умница, Марьюшка! Раз тебя страшатся, значит, продолжай вести свою партию дальше. Иди вперед и будет тебе удача. И она ей сопутствовала.
Вначале помогла в выстуженной морозом келье живой остаться. Потом сына, которого увидеть не чаяла, привела. Когда впервые встретились, даже сердце свое материнское не стала спрашивать. Не сомневалась — чудо свершилось! Но все же сделала попытку знакомые черты на лице отыскать. Правда, родинки смутили, у царевича при рождении таковых не имелось. Но за столько лет и не то случиться могло...
Немного поколебавшись, отдала ему нательный крест царевича. Сделала это не столько потому, что сына в нем признала, сколько потому, что врагам своим отомстить за муки свои хотела. Инокиня даже прикрыла глаза от удовольствия, когда перед ней эти события проскользнули... Как же тогда вокруг все вокруг затрепетали и забегали. Бояре враз свои языки прикусили, готовы были на коленях за ней ползти, только бы приняла, выслушала да к руке своей допустила.
Строгий лик Спасителя словно засветился изнутри. Женщина вздохнула и перекрестилась. Бог даст, встретит живой новый день... Вновь не заметила, как ночь незаметно пролетела. Ладно бы о чем хорошем думала, а то все об одном и том же — своей неудавшейся жизни, хотя с другой стороны, так ли это? Может не стоит Господа гневить?
Другие и того хуже живут. А она видела и счастливые дни. Никогда не забыть охватившей ее радости, когда сыночек первым криком покои огласил. Повитуха держит его на руках, а он, ласточка маленькая, лежал да глазенками голубенькими внимательно по сторонам посматривал. В тот миг только одно в голове билось:
— Теперь никто не осмелится в монастырь отправить!
Впервые в жизни она в звезду свою поверила. Видать и впрямь общение с супругом результаты давать стало. Ведь он постоянно что-то на небе высматривал. Утверждал — как планеты на небе выстраивается, так жизнь и складывается. Для Марьюшки это как-то непонятно звучало. Как такое может быть — звезды тобой управляют?! Несколько позже над его словами задумываться стала. А коли и впрямь так происходит? Иначе как объяснить, что судьба с ней такую жестокую шутку сыграла — дважды дала ей сына и дважды отняла... Хотя почему дважды... Трижды, четырежды... Другой вопрос, что потом уже не она этих царевичей признавала.
Для себя твердо уяснила — до поры до времени в ее положении следует в тени оставаться. Именно тогда взяла за правило: днем старательно молиться и лишний раз никому на глаза не попадаться. А вот по ночам для нее другая жизнь начиналась. Оставшись в своей келье одна, став перед образами на колени, вроде, как молитвы читает, представлять начинала, как все сложилось, коли не было того страшного дня. В мыслях ее сын рос, превращался в прекрасного юношу… Поэтому, когда за высокие монастырские стены пришла весть, что царевич Дмитрий жив и с армией на Москву идет, радости своей скрывать не стала. Дождалась своего часа! Теперь и помирать не страшно!
А уж когда царь Бориска специально за ней прислал отряд стрельцов и вовсе развеселилась. Хотя на тот момент особо радоваться было нечему. Налетели, как вороны, того и гляди заклюют, усадили в закрытый возок, ей даже показалось, тот самый в котором на Выксу прибыла, и что есть мочи поскакали в Москву. На ходу кричали:
— Пади! Пади!
Публикация по теме: Марфа-Мария, часть 10
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке