- Видно не судьба этому ребенку родиться. Зачем ему гулящая мать и отец, сидящий в тюрьме? Пусть он лучше не живет, чем жить с таким клеймом.
Никто не догадывался об интересном положении Каусарии. В отличие от других студенток, она не ходила на вечеринки, не гуляла с парнями. Преподаватели и воспитатель в общежитии были за нее спокойны.
Все давно привыкли, что Каусария не разговорчива, замкнута, на ее рассеянность и подавленное состояние перестали обращать внимания, мало ли, может дома что случилось. Может поэтому она ходит не поднимая головы, пряча заплаканное лицо.
Каусария жила и вроде не жила. Она уми рала от страха, представляя, как в один прекрасный день кто-то из девушек покажет на нее пальцем и скажет: «Беременная». Это слово пугало ее, оно такое отвратительное.
Боялась спать. Во сне она чувствовала, как в ее животе растет червь, прозрачно-белый, отвратительный, склизкий, растет, и не в силах вместиться, выходит из нее. Каусария физически чувствует, как он медленно скользит по низу живота, по ногам, оставляя за собой липкий след.
Она боится смотреть на это существо, закрывает глаза ладонями, но кто-то с силой отрывает ее руки от лица
- Смотри, он твой, ты виновата, ты сама этого хотела, тебе же очень нравилось, за все надо платить, фея моя!
Это голос Алеши. Каусария оглядывается, ища его глазами, но вокруг только обнаженные тела мужчин, их мерзкие лица, пальцы, которые хотят ее трогать и шепот
- Сама, сама виновата, ты все сама, сама, сама!
Это сон повторялся, только иногда на нее смотрели не мужчины, а девушки из общежития, тоже обнаженные, то мать с сестрами. Каусария устала. Ей хотелось одного, уснуть и не проснуться, уме реть. Но она не хотела, чтобы про нее ходили рассказы даже после ее смерти, как про тех несчастных обманутых девушках, утопившихся в омуте.
Без снов Каусария спала, только засыпая в комнате племянниц. Но и здесь ей не было покоя. После того, как Халим не стал слушать жалобы матери, Сария стала реже ходить к ним. Иногда ее не было по три дня. Однако, стоило в доме появиться Каусарии, она тут как тут.
- Здрассте! Меня, конечно, не ждали, но я явилась, по внучкам соскучилась. О, гляжу, Каусария не забывает вас. Каусария, ты хоть в общежитии бываешь ли? Может моя шустрая невестка успела тебя прописать в этом доме?
- Нет, Сария-апа, я только иногда захожу.
- Не знай, не знай! По мне дык, ты тут живешь.
Альфия не терпела, сколько можно, в конце концов она в своем доме хозяйка или что?
- Мама, скажи-ка на милость, какое твое дело до моей сестры, какое дело до того, кого я прописываю в свой дом? Захочу, пол деревни пропишу и никого не спрошу, особенно тебя.
- Да? Я вот Халиму расскажу, что ты прописала сестру, посмотрим, что он тебе скажет. Ты слишком рано распушила крылья, он тебе их быстро по обкорнает.
- А, вон, твой сын по двору ходит, иди, рассказывай, посмотрим, кто, что и кому обкорнает.
- Вот и пойду, и скажу, пусть знает, с какой змеищей он живет.
- Иди, иди, поверит он тебе! Чем больше ты наушничаешь, тем больше он верит мне, а не тебе.
- Рассказала бы, да не хочу вас разводить, девчонок жалко. Ох, Альфия, какая ты стала языкастая, не к добру это.
- Вся в тебя, мама! Говорят, если сноха не становится похожа на свекровь, то семья развалится. Вот я и стараюсь. Раздевайся, ужинать будем.
Примерно так повторялось каждый раз, стоило появиться Каусарии. Мать грозилась Халиму рассказать то одно, то другое, но помалкивала, зная, что Халим не прислушается к ней. Она выжидала момент, так укусить, чтобы навсегда сбить спесь со снохи. Разводить сына не хотела, просто нужно, чтобы слушались ее, уважали и почитали.
Альфии до свекрови дела нет. Она не знает, как быть с сестренкой. Одно ясно, на аборт она Каусарию не поведет. Рожать сестренка не хочет. Хочет-не хочет, теперь уже никуда не деться. Написала письмо Насимэ. Так и так, ваш друг-Алеша сделал ребеночка нашей сестренке, давайте, будем решать, что делать.
Насимэ прочитала письме Селиму. Тот взбеленился
- Как? Как он мог так поступить с нашей сестренкой? Алешка, сво лочь! Прибью, если он откажется жениться на Каусарии.
В этот же вечер Селим сел на поезд и отправился в городок, где проживает Алексей. Он всю ночь не спал, ходил курить в тамбур, выкурил пачку сигарет. К утру затрещала голова, во рту поганками нажевано, сердце заходится от ненависти к бывшему другу.
Поезд прибыл в город на рассвете. От вокзала до Алешкиного дома Селим бежал бегом. Так бежал, что в боку закололо, красные круги перед глазами пошли. Вбежав на этаж, он нажал на кнопку звонка и ждал, не убирая палец, пока не открылась дверь.
Перед ним стояла глубоко беременная растрепанная женщина в очень несвежем халате, из-под которого болталась серая застиранная ночная рубашка
- Вы кто, что Вы трезвоните? Чего Вам надо?
- Лешку позови, пусть выйдет
- Я узнала Вас, фотография на стене висит. Вы, Селим, Лешин друг. Заходите!
Селим переступил порог, закрыл за собой дверь
- Он спит что ли? Иди, буди его!
- Проходи на кухню, не разувайся, я полы не мою.
Селим прошел, сел на табурет. Да, многое видел, но такого не приходилось встречать. Грязная посуда в раковине, на столе, на подоконнике, в детской ванной на полу. Женщина усмехнулась, села с другого края стола
- Да! Как-то вот так! Посуду я тоже не мою. Что буду делать, когда вся закончится? В лучшем случае, закрою квартиру и уйду, в худшем, оболью керосином и подожгу.
- Ты, нормальная, вообще?
- Нормальная, не боись, я так шучу. Черный юмор, понимаешь?
- Понимаю, шутишь. Все же, где Алешка?
Жещина вздохнула, развела руками
- Иных уж нет, иные уж далече!
- Хочешь сказать, что Алеша ум ер?
- Если бы! У моего ребенка была бы пенсия по потере кормильца, а теперь, вот!
Женщина сложила два кукиша и повертела ими в воздухе. Селим вышел из себя
- Ты что тут концерт художественной самодеятельности устраиваешь? Можешь сказать, что с Алексеем?
- Могу! Скажу! В колонии строго режима твой друг. Сидит за двойное уби йство. Все, рассказывать ничего не буду, сыта по горло разговорами со следователем.
- Ничего себе! А ты кто? Жена? Лешка женат?
- Ты не знал? Женился, пришлось бедному. Видишь, какое пузо он мне накачал? Молодец, правда? Он думает женился и облагодетельствовал? – женщина с трудом выговорила слово – Он надеется, что я ему посылки буду посылать? Во!
Женщина снова сложила два кукиша. Странное у нее поведение, она, похоже, на самом деле сумасшедшая. Нет! Она просто в неадекватном состоянии, напилась и не выспалась.
- Ты пьяная что ли, никак не пойму?
- Нееет! Это таблетки, успокоительные. Заканчиваются уже, но тебя могу угостить. Ты симпатичный мужчина, не женат? Оставайся у меня. Алешка прописал меня в эту квартиру. Пока он сидит, я его выпишу, шиш ему, а не квартира. Оставайся, хозяином будешь.
- Женатый я. У тебя родные есть, мать, отец?
- А то! И мать есть и отец имеется. Благородные люди, я тебе скажу, ни в чем предосудительном не замеченные. А я, я - позор семьи. Им стыдно было, что я забеременела, теперь уже вдвойне. Я жена преступника. Во!
- Ты в декрете? Работаешь? Профессия есть у тебя?
- Смеяться не станешь? Я врач-терапевт. Да, Алексей был моим пациентом. Да, вот так получилось, влюбилась я в него. Мне показалось, что влюбилась. Теперь уж и не знаю было это или нет.
- Было-не было. Ребенок-то родится. Тебе бы надо тут прибраться, себя в порядок привести. Дальше жить как-то надо.
- Сама знаю, но сил нет. Не знаю, с какого конца взяться.
- С какого конца? Во-первых, тебе надо выспаться, выбросить таблетки. Так и быть, посуду я тебе вымою, все равно нечего делать, обратный поезд только вечером. А ты иди, досыпай!
- Можно я около тебя посижу? Все одна и одна, одичала совсем. Сейчас переоденусь и посижу тут.
- Посиди. Ведро чистое в доме есть?
- Ведро есть. Эмалированное, в ванной стоит, подойдет?
- Подойдет. Сухая горчица есть?
- Зачем?
- Моя жена жирную посуду горчицей моет
- Нет, наверно, откуда?
- Ладно, отмою, где мылом, где так.
Женщина ушла и не вернулась. Селим перемыл посуду, составил в шкаф, помыл полы на кухне и в коридоре. Надо уходить, попрощаться надо. Заглянул в комнату, женщина спала, разметав волосы по подушке. Селим поднял с пола плед, укрыл ее. Несчастная женщина, что ждет ее впереди? Скотина ты, Алексей, а не мужчина.
Насимэ с нетерпением ждала мужа. Она была уверена, что Селим заставит друга жениться на Каусарии, но все же тревожилась, хоть бы все получилось! Он вернулся смурной, злой, весь не в себе.
- Здравствуй, жена! Ждала с добрыми вестями? Огорчу, не вышло ничего.
- Как? Алешка отказывается жениться?
- Не видел я его. Насимэ, Алексей сидит в колонии по очень тяжелой статье. В квартире у него живет законная жена, беременная.
- Не может быть! Зачем же он трогал Каусарию, если у него беременная жена?
- Он недавно женился, его заставили. Наверно, нашелся такой же родственник, как я.
Что же нам теперь делать, Насимэ? Как поступить? Это я виноват, я привез в дом Альфии эту сво лочь.
- Я тоже виновата! Если бы я не вмешалась, Альфия бы не отпустила Каусарию. А расхлебывать теперь Альфие? Это несправедливо, Селим. Я родная сестра Каусарии, Альфия нам родная только по отцу. Мы с Каусарией, когда росли, даже сестрой ее не считали. А она нас принимает, как самых родных.
- Виноваты, что делать-то с этим? Надо ее забирать оттуда. Представляешь, какой скандал устроят родственники Халима? Их там пол деревни. Давно ли умолкли сплетни про Альфию, про нас с тобой, что ты у меня семимесячную девочку родила, теперь Каусария в положении.
- Куда мы ее заберем, Селим? У нас всего одна комната.
- Значит снимем ей квартиру или устроим на работу туда, где общежитие дают.
- На стройку что ли? Она вообще-то в техникуме учится на бухгалтера.
- Что делать-то? Пусть тогда учится, пусть там и рожает, что я еще могу предложить?
- Селим, что ты кричишь на меня? Я что ли виновата?
- Теперь уже не виновата! Это все Альфия. Пригрела сестреночку на свою беду. Вышла замуж, отвязалась от вас, жила бы себе спокойно.
- Как всегда! Альфия у нас святая, а мы уж так, на дороге валялись.
- Я не сказал этого. Но вы с Каусарией родные сестры, ты должна в первую очередь о ней позаботиться. Короче, письмо Альфии можешь не писать. Я возьму отгулы и привезу Каусарию.
- Что ты скажешь Халиму, он ничего не знает, что ты скажешь в техникуме?
- Найду, что сказать. Хотя бы так. – Моя Насимэ в положении, переносит тяжело, за Альфиюшкой смотреть некому. Каусария еще молодая, успеет выучиться, старшей сестре помочь должна.
- Да? А как мы летом поедем на Сабан-туй? Ты же родителям обещал.
- Опять же скажем, что тяжело тебе ехать.
- Подожди! Скажем так, скажем эдак. Ребенок-то куда денется?
- Что в таких случаях говорят, я не знаю, скажем, не родился. Нет, так нельзя говорить, еще прогневаешь Аллаха. Знаешь, Насимэ! Надо привезти сюда Каусарию. Что мы за нее решаем? Может она захочет эту самую операцию сделать.
Вообще-то я никому ничего не обязан объяснять. Скажу, возникла такая необходимость, нам нужна помощь. Все. Думаю, Каусария с радостью согласиться уехать оттуда.
Селим приехал в город утром, зашел к Альфие в магазин. Они посидели в подсобке, все обсудили, договорились. Затем Селим пошел в техникум, вызвал Каусарию с занятий, она написала заявление о переводе на заочное отделение в связи с семейными обстоятельствами.
Каусария спешно собрала свою одежду и ушла из общежития, не попрощавшись ни с кем. Не попрощалась она и с Альфией, они с Селимом торопились уехать из города, чтобы успеть на поезд.
Дребезжащий и грозящий развалиться на ходу автобус увозил Каусарию в новую жизнь. В душе ее затеплилась надежда, если за ней приехал Селим, может он помирит с ней Алешу. Она родит ребеночка и будет счастлива.
Они успели на поезд. Устроив Каусарию на нижней полке, Селим пошел искать вагон-ресторан. Он не ел с вчерашнего вечера, не до этого было. Потратив кучу денег, он купил пакет еды: бутербродов, пирожков, каких-то сладких булочек.
Проводница принесла горячий чай в стаканах с подстаканниками. Селим выложил еду на столик
- Каусария, садись, поедим и спать ляжем, я вторые сутки на ногах.
Девушка придвинулась к столику, взяв булочку начала есть.
Селим-абый, можно я спрошу?
- Спрашивай, Каусария.
- Скажи, ты разговаривал с Алешей про меня? Он знает, что я жду от него ребенка?
- Нет, Каусария, не говорил с ним, не видел его, надеюсь, никогда больше не увижу. И ты его не увидишь. Забудь!
- Как забыть, а ребенок? Он должен знать, что у него будет ребенок.
- Не за чем ему знать об этом. В тюрьме сидит Алешка, посадили надолго. Едва ли он оттуда выйдет. Если и выйдет, это уже будет не человек. Поэтому, забудь!
Каусария поставила на столик стакан с недопитым чаем, надкушенную булочку, вытерла рукавом слезы.
- Видно не судьба этому ребенку родиться. Зачем ему гулящая мать и отец, сидящий в тюрьме? Пусть он лучше не живет, чем жить с таким клеймом.
- Это решать только тебе, Каусария. В таком деле не должно быть советчиков. Я чувствую свою вину перед тобой, поэтому помогу устроиться на работу, как-то устроить свою жизнь. Но жить тебе придется самостоятельно. Насиме совсем не такая, как Альфия, она не станет тебя опекать.
Для начала я дам тебе денег. Еще нужны будут, обращайся ко мне. Мы с тобой поищем работу, где дают общежитие. Может на стройку пойдешь, может кондуктором, надо будет посмотреть.
Свердловск встретил их ясным безветренным утром. Выйдя на привокзальную площадь, Каусария огляделась, улыбнулась. Ей показалось, все беды позади, начинается новая счастливая жизнь. Мысленно она уже избавилась от ребенка.
Продолжение Глава 33
-