- Нет, я не готова вообще видеть этого ребенка, не то что растить его. Апа! Придумай что-нибудь! Помоги мне избавиться от него. Клянусь тебе, больше никогда в жизни я не допущу такого позора. Пожалуйста, апа! Умоляю тебя, помоги!
С какой надеждой ждала Альфия окончания прошлого года! Казалось, выдался он трудным, оказалось, это были цветочки, а ягодки, вот они, нынче дозрели! Каусария, как легла в детской на диване, так не вставала дней пять. Не ела, не пила, лежала, глядя в потолок сухими глазами.
Альфия пыталась вразумить ее
- Сестренка, что случилось, то случилось. Единственное что мы можем, посоветоваться с Радмиром, и наказать этого под онка.
Каусария оторвала голову от подушки, приподнялась, глядя на сестру ненавидящими глазами
- Только попробуй, расскажи хоть кому-нибудь, ты мне больше не сестра. Алеша не виноват. Я сама напросилась к нему в гости. Я сама все сотворила, сама захотела стать женщиной.
- Каусария, Алексей взрослый мужчина, а ты неопытная молоденькая девушка, он воспользовался этим, нельзя такое прощать.
- Кто сказал, что я его прощаю? Но это наше с ним дело, больше никого не касается. Я не маленькая, не ребенок, через два месяца мне исполнится восемнадцать.
Альфия побоялась оставлять сестренку одну, сказалась больной и не пошла на работу. Достать больничный для Альфии и справку в техникум для Каусарии помогла Азалия. Она не знала, что случилось, Альфия ей не рассказала, но Азалия чувствовала, что-то нехорошее произошло с девчонкой. Зайдя после работы навестить подругу, она решилась спросить
- Альфия, что все-таки случилось? Где была все эти дни твоя Каусария?
- Азалия, не бери в голову, все нормально, просто сестренка заболела, в больницу не хочет идти. Я за эти дни так устала, сил никаких нет, голова кружится, вот и решила побыть дома, заодно за сестренкой поухаживать.
- Ладно, не хочешь, не говори! Не говоришь, значит, не можешь. Ты неважно выглядишь, подруга, отдыхай!
- Да, конечно. Хочешь есть, я рассольник сварила?
- Иди, ты! Ты сварила рассольник, а чего не суп с лапшой?
- Не издевайся, ты же знаешь, не люблю я готовить. Только мой благоверный захотел именно рассольника. Очень уж ему понравился такой суп, Светлана принесла на работу целую кастрюлю, и они все вместе обедали. Чуешь, подруга, прикармливает она моего Халима.
- Да, хорошо, что он тебе докладывает, значит ему нечего скрывать. Но, дело пахнет керосином! Что-то надо предпринимать.
- Что тут сделаешь? Вся надежда на благоразумие Халима. Садись, поешь, оцени мои кулинарные способности. Халим сказал, мой рассольник гораздо вкуснее.
- Кто научил, как варить? Сама догадалась?
- Кулинарная книга. Только я мяса побольше положила, в книге написано совсем уж мало грамм.
Азалия с удовольствием съела тарелку супа
- А, вкусно, слушай! Научишь? Мне скоро тоже придется готовить супы для своего милого. Мы назначили дату свадьбы. Распишемся перед Восьмым марта. Свадьбы, как таковой не будет. Вас с Халимом приглашаем в свидетели. Посидим у Радмира в квартире. Гостями будут только его коллеги. Поможешь мне?
- Какой разговор, конечно, помогу. Ты такая счастливая, Азалия. Ожидание свадьбы, подготовка к ней, это так здорово!
- Ой, и не говори! Я еще не до конца верю, что это происходит со мной! Не знаю, чем я заслужила такое счастье.
- Всем, Азалия! Ты чудесный человек, со светлой душой и добрым сердцем. Пусть твое счастье всегда будет с тобой!
Азалия растрогалась, даже прослезилась, обняла подругу
- Спасибо тебе, Альфия! Все меня считают стер вой, ты одна меня полюбила, ты одна видишь во мне хорошее.
Проводив подругу, Альфия зашла в комнату к девочкам. Каусария сидела на кровати, держа на коленях Альбину и причесываяя ей волосы.
- Апа! Дай мне ленту, я племяшке бантик завяжу.
- Сейчас, Каусария, дам. Как ты себя чувствуешь? Вижу, ты улыбаешься.
- Апа, я не больна и не сошла с ума. Просто захотелось Альбину причесать. Смотрела за девочками, смотрела, Алия всегда нарядно одета, у нее красивые банты, Альбина так обходится, без всяких ленточек.
- Ты об этом? Алия ходит в садик, уже большенькая. Альбина еще в яслях, там никто банты не привязывает.
- Пусть, пусть никто так не делает, наша Альбина пусть ходит в ясли нарядная, как ее старшая сестра.
- Хорошо, хорошо! Купим и ей банты. Алия, можно я возьму твою розовую ленту?
- Да, пусть Альбина тоже станет красивая, как я.
- Беда с тобой, дочечка моя! Кто тебе говорит такие глупости? Девочки все бывают красивыми.
Алия надулась, принесла ленту, сунула в руки Каусарии
- Вот и неправда! Ирина Владимировна говорит, что я самая красивая девочка в садике. Разве воспитатели врут?
- Нет, не врут, они так шутят, чтобы поднять некоторым капризным детям настроение.
Каусария, ты молодец! Какая милая получилась прическа. Ты не проголодалась? Может тебе поесть принести?
- Апа, я же сказала, я не больна. Пойдем на кухню, на самом деле очень есть хочется.
Каусария встала с дивана и едва не упала, сильно покачнувшись. Альфия успела ее поддержать.
- Бедная моя, как ты ослабла, пойдем тихонько, сейчас поешь, чаю сладкого попьешь, у меня и лимон припасен.
Надо же, принесло не вовремя Сарию. Стоит в прихожей, будто бы только их и поджидала
- Ой, никак встала ваша принцесса! Я уж думала, она так и будет лежать у вас на диване вечно. Устроили тут лазарет.
- Здравствуй, мама! Проходи, соскучилась, наверно, по сыну и внучкам, аж с вчерашнего вечера не видались
- У-у-у! Ехидна! Без колкости ни одного слова не скажет. Мой сын, это его дом, когда хочу, тогда и прихожу
- Мой дом тоже, мама! Кого хочу, того и положу на свой диван. Пойдем, сестренка, накормлю тебя.
Усадив Каусарию за стол, налила ей рассольника, сметану перед ней поставила, ложку дала.
- Ешь, родная, не обращай внимания на нее. Такая уж она есть, не исправишь. Сейчас пойдет Халиму мозги выедать.
Не выедала Сария, а выгрызала, железной пилой с тупыми зубьями пилила
- Сын! Это что такое творится? Почему в твоем доме нет места родной матери, а ее сестренка живет у вас? Что за болезнь у этой Каусарии? Сколько дней уже, прихожу, она лежит. Я не могу с внучкой побыть, она мне мешается. Если больна, пусть ложится в больницу, или едет к своей матери в село. Она же не сирота.
- Мама! Чем Каусария тебе мешает? Заболела, пусть поживет. У нее есть общежитие, выздоровеет и уйдет.
- Молодец, сынок! Приюти всю ее родню, корми, пои их! Она ведь повела сестренку кормить, а мне не предложила поесть. Тарелки супа для твоей матери жалко. Она ведь никогда не скажет, мол, садись, мама, чаю выпей!
- Мама! У моей жены есть имя. Ее зовут Альфия. И не надо на нее наговаривать, я сам слышал, как она спрашивает тебя, будешь ли ты ужинать, будешь ли чай пить. Ты же всегда отказываешься.
- А не надо спрашивать. Надо поставить еду на стол и сказать, садись, мама, поужинай!
- Ладно, я скажу Альфие, чтобы она именно так поступала. У тебя все, или еще есть на что пожаловаться?
- Много чего могла бы я тебе сказать, да не хочу лезть в вашу семью.
- Мама! Ты и так залезла в нее, ты никогда и не уходила. Скажи, зачем тебе надо, чтобы мы всегда чувствовали вину перед тобой? Почему ты придумываешь сто причин быть недовольной моей Альфией. Она и так тебе слова против не говорит.
- Халим, ты не слышишь, как твоя жена разговаривает со мной. Сегодня она сказала, что это ее дом, кого хочет, того в него и поселит. Оказывается, это ее дом!
- Мама, не хочу больше ничего слышать, у меня болит голова, я хочу спать.
Отмахнулся Халим от матери, но, как говорится, осадочек от разговора остался. Перед сном он все-таки спросил у жены
- Альфия, что за болезнь у твоей сестренки? Она не заразная? Лежит в комнате наших девочек больной человек, а мы не беспокоимся.
- Нет, Халим, ее заболевание не заразное, у Каусарии просто нервный срыв.
- Да? Почему мне не рассказываешь? Что такого страшного случилось у Каусарии?
- Халим! Девчонка молодая, впечатлительная. Поругалась с матерью, чего-то там не поделила с ее мужиком. Я не знаю подробностей. Ты же знаешь, Каусария не очень-то разговорчивая, у нее не выпытаешь, если сама не захочет рассказать.
- Согласен, есть такое в ее характере. И долго она у нас собирается жить?
- Думаю, что нет. Сегодня она уже встала, поела, значит идет на поправку.
Преподаватели заметили, как изменилась Каусария. Без того не блистала в учебе, сказывалось плохое знание русского языка, пришла в техникум из татарской школы. После новогодних каникул, вообще перестала учиться. Сидит в аудитории, но не присутствует, о чем думает, непонятно.
Не об учебе думала девушка. Месяц прошел после Новогодних праздников, критические дни не появились. Горе горькое пришло в ее жизнь. Ей казалось, все знают о ее позоре, о том, что с ней делал Леша. С ним рядом Каусария ни о чем не думала, казалось, это любовь, она такой и бывает.
Теперь ей стыдно, она не может смотреть в глаза девочкам, с которыми живет в общежитии, с которыми учится. На парней Каусария просто смотреть не может, до того ей отвратительно вспоминать то, что было у нее с Алешей. В голове у нее стучит: «Все они скоты, скоты, скоты!»
Лежа по ночам с открытыми глазами на узенькой скрипучей кровати, Каусария придумывала выход из положения. Надо выбрать метельный день, пойти в деревню, сесть под старые березы, растущие на повороте и уснуть. Там ее найдут быстро, найдут и похоронят, и никто не узнает о ее позоре.
Представляла, как сидит, прижавшись спиной к дереву, ветер кидает в лицо колючий снег, забирается в рукава, за воротник. Начинают мерзнуть руки, ноги, мороз поднимается все выше и уже хватает за сердце.
Вдруг, проезжает мужик на лошади, останавливается, кидает ее в сани и везет в больницу. Там врачи узнают, что она беременна. Не годится. Вдруг, на самом деле найдут раньше, чем она успеет замерзнуть?
Лучше надо дождаться весны, и будто бы нечаянно упасть в воду с моста и утонуть. Тоже не годится, могут спасти, там вечно толкается народ. Время еще есть, можно будет что-то придумать.
Когда Каусария два выходных по подряд не пришла в баню, Альфия забеспокоилась. Отпросившись у Азалии, она пошла в общежитие, вызвала Каусарию. Вышла, встала перед сестрой, глядя себе под ноги. Альфия с жалостью смотрела на осунувшееся лицо сестренки
- Здравствуй, Каусария! Ты похудела. Почему не приходишь в выходные? В село ездишь?
- Нет, просто не хочу вас беспокоить. Знаю, бабка недовольна и твой Халим тоже.
- Тебе показалось. Халим нисколько не против, чтобы ты приходила, а бабушке не должно быть дела до тебя. Слышишь?
- Слышу. Приду в эту субботу, помыться надо.
- Каусария, мне неудобно об этом спрашивать, но, скажи, пришли эти дни?
- Не беспокойся, апа, все в порядке.
- Точно? Ты не обманываешь меня? Если что, нужно меры принимать, пока не поздно.
- Говорю же, все в порядке! Все, я пойду, замерзла. В последнее время мне все время холодно.
- Потому что плохо питаешься. Вот, возьми деньги, а вот тут котлеты замороженные. Повесь за окно, будешь сама готовить, столовская еда, это не еда.
- Спасибо! Тебя твой Халим не ругает, что ты мне деньги даешь?
- Правду сказать, он и не знает. Мужчины так доверчивы.
Мужчины может быть и доверчивы, но у женщин с этим беда! Не доверяют они очень часто. Вроде не врет Каусария, но как-то очень неестественно звучало это ее, все в порядке.
Каусария пришла в субботу вечером, пошла в баню. Халим с Альфией уже поужинали. Халим в детской играл с дочками, Альфия на кухне ждала сестренку, чтобы накормить. Каусария пришла, попросила налить чаю
- Апа, только мне чай без молока. У кого покупаете молоко, оно пахнет, видимо, корова в запуске?
- Как у кого? В магазине берем. Вроде, все такое же. Ладно, без молока, так без молока. Только и поесть надо, вон ты какая худющая.
Альфия поставила перед сестренкой полную тарелку тушеной картошки с гусятиной. Каусария только глянула на еду, так и выбежала за перегородку к ведру. Вырвало, вывернуло наизнанку. Все понятно. Беременна.
Умывшись и сполоснув рот, Каусария села за стол, опустив голову, не смея посмотреть сестре в глаза. Альфия убрала тарелку с картошкой
- Может ты чего другого хочешь? Душа не принимает мясное?
- Апа, прости меня! Надо было послушаться тебя, но я была, как в тумане. Он такие ласковые слова говорил, которых я никогда не слышала, он так нежно меня обнимал! Разве я могла подумать, что он выкинет меня, поиграет и выкинет.
- Ох, Каусария, я не знаю, о чем думал этот гад. Мы его приняли в своем доме, приняли, как близкого человека, а он чем ответил? Можно, конечно, попытаться заставить его жениться на тебе, только оно тебе нужно? Лучше одной растить ребенка, чем жить с таким под лецом.
- Не будет ребенка, я изведу его, я не хочу его видеть, нена вижу!
- Не вздумай травить его или, того хуже, таскать тяжести, прыгать с крыши сарая.
- А что мне делать? В больницу я не пойду, я не хочу, чтобы в меня тыкали пальцами. Есть у нас в группе девочка, которая сделала аборт. Ее все презирают.
- Но ведь ребенок в животе не рассосется, он родится, ты готова его растить одна, без мужа?
- Нет, я не готова вообще видеть этого ребенка, не то что растить его. Апа! Придумай что-нибудь! Помоги мне избавиться от него. Клянусь тебе, больше никогда в жизни я не допущу такого позора. Пожалуйста, апа! Умоляю тебя, помоги!
Продолжение Глава 32