Перед той злополучной свадьбой попыталась родных уговорить не выдавать ее замуж за нелюбимого. Знала — ничем хорошим это не закончится. Умоляла, чтобы не губили ее жизнь молодую. Ведь это грех такой, жить без благословения церковного. Зачем ее душу губить? В ноги к батюшке кинулась. Он сапогом отпихнул, тем самым понять давая, ничего слушать не желает.
Дядька Афанасий, который самым первым в мечтах высоко вознесся, услышав шум в горнице, тут же на пороге возник и жестко приказал:
— Молчи, несчастная! Не будет на тебе греха. Государь в церковь поведет и свадьбу сыграет. А упрямиться станешь, беды не минуешь! Иль не знаешь, сколько девиц чести лишились и от позора руки на себя наложили? Ты этого же хочешь?
Приподнял подбородок холодными пальцами, и, пронзительно глядя своими черными глазами, промолвил просительно:
— Я тебя очень прошу, будь покорной! Или ты хочешь, чтобы наш род извели? А братушки твои? Что с ними будет? Подумай, какие нас перспективы ждут? Сына родишь, царем станет! А ты при нем царицей будешь! Мы все из нищеты вылезем, вздохнем спокойно, заживем, как настоящие бояре, перестанем кусочничать!
Пришлось покориться. Знала: семья— это все. Утерла слезы и затихла. В голове слабо мелькнуло: а вдруг и впрямь придумала себе беды. Будет жить с царем долго и счастливо. Хотя вряд ли подобное возможно. Не зря же ей постоянно темная тень мерещится...
Матушка молчала, тихо вздыхала, крестилась без устали да слезы украдкой смахивала. Зато жена дядькина Татьяна будто сорока трещала:
— Ох, какая же ты, Машка, счастливая! На свадьбе на тебе будет одет настоящий, царский венчальный наряд! Какой еще девке такое выпадет!
Нашла чему радоваться! Баба глупая да спесивая! Сама бы попробовала в платье весом в тридцать килограмм шаг сделать. Да и вообще? Разве в этом счастье?
Когда к церемонии облачали, посмотрела на себя в зеркало, и вспомнила, как в ночь перед Крещением во сне себя увидела. Странным виденье показалось. Рядом с ней за пиршественным столом чудище непонятное сидело. Из-за его спины рожи мерзкие выглядывали, гримасы жуткие корчили да руки корявые к ней тянули. С криком проснулась, с дрожью в голосе прошептала: «Куда ночь, туда и сон». В окно посмотрела, перекрестилась, молитву прочитала и вновь закимарила.
На этот раз привиделось, как идет по полю, младенца, ликом прекрасного, к груди прижимает. Вдруг подлетает к ней воин с лицом безумным, вырывает дитя из рук и поддевает его на пику. Вокруг все брызгами крови покрывается... С диким криком очнулась и уже до утра не заснуть не смогла.
Господи, простонала Марфа, кровь эта ей постоянно мерещилась. Даже в тот памятный свадебный день, когда царь случайно бокал с красным вином на скатерть уронил, показалось — кровью всю ткань залил. Плохая примета, подумалось тогда. Чтобы хоть как-то забыться отвлечься, мечтать начала. Именно на свадьбе впервые заметила: ежели мыслями из реальности унестись, дышать легче становится... Вот и взяла за привычку постоянно придумывать себе что-то свое. А вдруг и впрямь получится, как мечтается?
Публикация по теме: Марфа-Мария, часть 8
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке