Автор: Роман Коротенко
Ранее в сериале: после того, как российский император в 1814 году согласовал нового короля Франции, против этого нового французского короля начались активные действия по его низвержению.
Результат наступил 26 июля 1830 года, когда был дан старт реализации плана по вооружённому захвату власти в Париже.
По сути, весь этот план был построен на имитациях: сначала либеральная пресса имитировала жуткие условия жизни во Франции, после чего уволенные либо проплаченные работники имитировали протестное движение, после чего трупы из моргов, окрашенные кровью со скотобоен, имитировали якобы жертв правительственных расстрелов.
Ожидаемое vs реальность
По итогу вышеперечисленных имитаций 27 июля 1830 года должен был начаться день всенародного выступления против короля Карла X.
Однако, на самом деле собранные в саду Пале-Рояля безработные печатники никакого резонанса среди жителей столицы королевства так и не вызвали.
Более того, даже баррикады, якобы рандомно возникающие на улицах в центре Парижа, без особых проблем и (что характерно) без применения оружия купировались жандармами и войсками парижского гарнизона.
Судя по всему, 50 окрашенных кровью взятых из моргов трупов, которые в этот день специально носились по городу для создания картинки беспредела властей, также особого эффекта не возымели.
В общем, на общепринятый второй день Июльской революции в Париже каких-либо значимых событий так и не произошло.
Поэтому только что назначенный командующий столичным гарнизоном вечером 27 июля 1830 года рапортовал королю о прекращении беспорядков:
Отряды войск, которые мог наконец двинуть Мармон к вечеру, нигде не нашли большого сопротивления. По наступлении темноты, усиленной ещё тем, что во всём городе фонари были разбиты, спокойствие восстановилось в городе настолько, что Мармон мог отвести войска в казармы и предоставить правительству отчёт о положении дел, который побудил правительство отсрочить на время уже решённое им объявление осадного положения.
После драки кулаками
Имеет ли кто-нибудь из читателей опыт участия в драке?
Конечно, для чтения текста данной статьи наличие подобного опыта совершенно не является обязательным, однако всё-таки способно несколько упростить понимание ситуации.
Дело в том, что общепринятая история преподносит нам Июльскую революцию 1830 года, как спонтанное (внезапное и случайное) выступление широких народных масс в Париже против королевской власти.
При этом та же самая общепринятая история утверждает, что вечером 27 июля 1830 года (в конце второго! дня революции) на улицах Парижа всё было уже спокойно.
Иначе говоря: драка закончилась.
Так вот, житейский опыт и логика подсказывают: какое-нибудь подспудное внутреннее напряжение действительно способно вызвать внезапный выброс негатива, который может претвориться в рукоприкладство, то есть в драку.
Однако, при этом прекращение возникшей драки (независимо от результата) означает, что выброс негатива реализован, и стабильность восстановлена.
Обычно в конфликтах всё так и происходит: противоречие —> активная фаза —> принятие результата.
И в Париже 27 июля 1830 года активная фаза спонтанного конфликта однозначно закончилась: даже уволенные печатники либеральных газет перестали сооружать баррикады и разошлись по домам.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что вечером 27 июля 1830 года комендант Парижа маршал Мармон вздохнул с облегчением.
Удивительное началось на следующий день, утром 28 июля 1830 года.
Нет у революции конца
Утром 28 июля 1830 года внезапно оказалось, что Париж буквально оккупирован превосходящими силами антиправительственных войск.
При этом на месте каждой разогнанной накануне баррикады появились несколько новых — только теперь их обороняли уже не условные либеральные печатники с камнями, а вполне себе вооружённые огнестрельным оружием люди.
Что характерно, общепринятая история нашла таки объяснение данному феномену: дескать, в ночь с 27 на 28 июля 1830 года возмущённые парижане просто-напросто ограбили оружейные магазины Парижа, и тем самым добыли себе оружие.
При этом обратим внимание: на момент описываемых событий в распоряжении парижского коменданта имелось 17 200 солдат.
Когда же утром 28 июля 1830 года эти войска попытались повторно навести порядок на улицах столицы, то получили такой отпор, что сразу же вынуждены были перейти к обороне правительственного квартала.
То есть, утром 28 июля 1830 года вооружённых «восставших» в Париже количественно оказалось больше, чем правительственных войск.
В современном Париже на два миллиона населения приходится менее одного десятка оружейных магазинов.
И в этом менее десятка магазинов единовременно имеется плюс-минус 1 (одна) тысяча стволов.
Тем не менее, общепринятая история убеждает нас, что в 1830 году в Париже с населением 800 тысяч человек оружия в разграбленных оружейных магазинах оказалось столько, сколько было необходимо для вооружения примерно 20 000 человек.
Действительно, зачем ломать голову над более правдоподобным обоснованием внезапного возникновения целой армии вооружённых «революционеров», если, как говорится, пипл и так сха́вает?
Сила стороны
На самом деле нет достоверных сведений о количестве вооружённых людей, которые появились утром 28 июля 1830 года на улицах Парижа.
Это количество мы можем только предполагать — исходя из того, что 17-тысячный столичный гарнизон к исходу дня был вынужден занять оборону вокруг королевского дворца Тюильри.
Зато мы знаем, из кого́ именно состояли те «революционные» войска.
Во-первых, значительную их часть составляли бывшие национальные гвардейцы.
Дело в том, что до 1827 года во Франции существовал такой род войск, как Национальная гвардия.
Вообще-то, «Национальная гвардия» является всего лишь общепринятым названием, а на самом деле эти подразделения назывались Garde Municipale, то есть Муниципальная гвардия.
Так вот, муниципалы/нацгвардейцы имели свою форму, были вооружены, однако жили постоянно не в казармах, а у себя дома — то есть, по сути являлись своеобразным ополчением, которое содержалось за счёт казны.
И почему-то так получилось, что именно парижские нацгвардейцы пропитались, так сказать, духом либерализма.
Причём настолько пропитались, что однажды во время строевого смотра начали выкрикивать оскорбительные лозунги в лицо самому королю Карлу X.
Разумеется, королю после этого пришла в голову мысль, что было бы неплохо сократить бюджетные расходы, прекратив финансирование вооружённых горлопанов — и Нацгвардия была упразднена.
Тем не менее, спустя три года всё те же вооружённые горлопаны оказались на парижских баррикадах:
Вся национальная гвардия за проступок нескольких ея отделений была наказана, унижена, раздражена. Едва только было предписано распущение национальной гвардии, как двадцать тысяч человек сочли себя обиженными тем, что их лишили права по временам появляться в форменном платье и с оружием. Эти двадцать тысяч человек БЫЛИ ЯДРОМ [выделено мною — авт.] буржуазного населения Парижа!
И ещё цитата:
Когда утром ударил набат с Notre Dame, отряд распущенных национальных гвардейцев, облачившихся в свои запыленные мундиры, отправился для защиты мэрии и других общественных зданий.
Кстати, обратите внимание, каким своеобразным эвфемизмом швейцарский социалист Луи Эритье (1869-1898) обозначил вооружённый захват административных строений: захватчики на самом деле «отправились для их защиты» — очевидно, для защиты от деспотичной власти Карла X.
Кроме бывших нацгвардейцев, на баррикадах в большом количестве можно было встретить ещё несколько категорий граждан, чьё участие в революционных событиях с удивительным постоянством наблюдается вплоть до настоящего времени.
Например, среди инсургентов оказалось немало детей и подростков.
Более того, во время июльских событий 1830 года в Париже это юное поколение отметилось необыкновенной жестокостью:
У известных парижских уличных gamins обнаруживалось иной раз крайнее безрассудство в соединении с кровожадностью; несколько покрытых шрамами офицеров королевской гвардии были изменнически застрелены рукой двенадцатилетних мальчиков, в таких местах или в такое время, когда битвы вовсе не было.
Тем, кто получал образование в советское время, должен быть хорошо известен один из подобных героических парижских гаменов — Гаврош.
Правда, литературный Гаврош погиб на баррикадах только спустя два года после описываемых событий.
Причём к восставшим он примкнул сугубо из своих детских личных симпатий.
Однако, на самом деле в Париже подростки вооружались вполне себе целенаправленно и очень даже массово:
Решено было учреждение батальонов революционного войска под названием «подвижной гвардии» (garde mobile). При этом имелись в виду преимущественно так называемые gamins; от их дерзости и страсти к беспорядкам при продолжавшимся волнении народа можно было опасаться всего, если бы они были предоставлены самим себе, но при должном употреблении их мужество и сметливость могли бы быть чрезвычайно полезны для восстановления порядка. Ещё ночью начат был набор людей в подвижную гвардию, в которую принимали почти только молодых парней от 14 до 20 лет.
Кстати, можем добавить ещё один либеральный эвфемизм в коллекцию: вооружённый захват власти называется просто-напросто «восстановлением порядка».
Также во всех французских (да и вообще во всех) революциях известное участие принимали так называемые санкюло́ты (в дословном переводе с французского: «без штанов»), то есть представители самых низких низов городских низов, которых в научной литературе обычно именуют «деклассированными элементами», а в простонародье — бомжами.
Во всяком случае, выглядели они именно так:
Корпус Коссидьера первоначально состоял из нескольких сот человек, потом доведён до 2000 человек. Многие из его членов усердно исправляли службу не имея даже сапог и носков.
И конечно же, очень много было на баррикадах тех, кого сейчас по-научному именуют маргиналами:
Рабочих из предместий, привычных преступников, людей выпущенных из исправительных заведений, и подобной сволочи, которая скрывается обыкновенно в грязи и мраке больших городов и появляется массой только в чрезвычайных случаях, чтобы воспользоваться какой-нибудь большой общественной опасностью и минутною слабостью государственной власти для преступных предприятий.
В общем, коллективный портрет парижских революционеров образца июля 1830 года более-менее понятен.
Непонятно только следующее: каким образом всего лишь за одну ночь с 27 на 28 июля 1830 года совершенно стихийно отмобилизовалась такая огромная, и при этом такая разношёрстная армия?
Причём не только стихийно отмобилизовалась, но ещё и стихийно вооружилась, а после стихийно распространилась по городу в нужном порядке, защитившись стихийно возникшими баррикадами?
Найти ответ на этот вопрос мы попробуем в одной из следующих серий.
______________________________
Материал предоставлен каналом «Миростолкновение» — подписывайтесь, чтобы познавать интересное.
ТыжИсторик теперь и в телеге, заходите к нам, у нас есть печеньки, котики, рыцари, мракобесы-викторианцы и еще много всего интересного : https://t.me/tizhistorik
