Порой меня удивляет, как в биографии одного человека может умещаться сразу несколько жизней. Вот он - прославленный казак, доблестью которого восхищается сам Кутузов. Вот - принимаемый при дворе граф с возлюбленной-англичанкой, основавший новый город. А вот уже - профессор Оксфордского университета. И все это отлично друг с другом гармонировало. Матвей Иванович Платов был поразительным человеком, о котором многое можно рассказать. Этим и займемся.
Платов родился в 1753 году в Черкасске (ныне - станица Новочеркасская Ростовской области) в казачьей семье. Его отцом был войсковой старшина, человек твердого характера и большого уважения, происходивший из старообрядцев, но этого не афишировавший в силу положения. Всего в доме росло четверо сыновей, из которых наш герой был страшим, и все они воспитывались в духе казацкого братства. В родных краях Платова рассказывали легенду, как его отец посадил Матвея на коня, когда тому было всего 40 дней от роду, и, увидев, как тот со всей силы вцепился в гриву, сказал: «Будет воин!». Так и вышло.
Особо образованием юноши не занимались, он лишь был обучен грамоте. Зато с самого детства Платов живо интересовался воинственными забавами. Особенно на него влияли рассказы старших о былых подвигах и заслугах казаков. Так что неудивительно, что Матвей в тринадцатилетнем возрасте поступил на военную службу, а 16 лет уже стал есаулом.
В 1771 году Платов сумел отличиться при взятии Перекопской линии и крепости Кинбурн. Боевое крещение прошло успешно, и бойца заметил главнокомандующий князь Василий Долгоруков. После этого карьера молодого человека пошла в гору: уже через год он стал командовать полком. С самого начала он ввел себе правило: никогда не пренебрегать советами опытных воинов, прислушиваться к ним и «впитывать» их знания. А жизненным девизом своим он считал выражение «Честь дороже жизни».
В 1774 году имя Платова снова было на слуху: во время сражений с горцами на Кубани его относительно небольшой отряд, отправленный привезти провиант и амуницию, сумел разбить неприятеля и выйти из окружения. Перед боем он выступил перед солдатами с речью: «Помните, что вам, быть может, предстоит пробиться сквозь неприятеля… Дон не забудет вашей услуги, а если суждена вам славная смерть, то знайте, что вы положите головы в честном бою за край ваших отцов, за православную веру, за ваших братии, за матушку-царицу — за все, что есть на земле святого и драгоценного для русского чувства!». За проявленные заслуги императрица Екатерина II наградила Платова нашейной именной медалью. Там же в 1782 году казак познакомился с Суворовым, который затем будет отзываться о нем как о «человеке-молнии». Он и правда был скорым на принятие решений, не только военных, но и обыденных. Не мог ждать и всегда выбирал действовать.
Личная жизнь его тоже не стояла на месте. В 1777 году Матвей Иванович женился на Надежде Степановне Ефремовой - дочери атамана. Вместе с ней он кочевал по фронтам. В этом браке вскоре у него родился сын Иван, умерший в 1806 году. Супруга скончалась в 1783 году, причины ее смерти не известны.
А в 1785 году Платов опять женился. Его избранницей стала Марфа Дмитриевна, вдова полковника Кирсанова и сестра наказного атамана Мартынова. От нее Платов имел четверых дочерей и двух сыновей. Также они воспитывали сына и дочь Марфы от первого брака. Как говорили современники, семья эта была очень дружной. Екатерина «в знак монаршего благоволения» к Матвею Платову, пожаловала его супруге одно из своих парадных платьев. Марфа Дмитриевна тоже умерла раньше супруга, в 1812 году.
Все эти годы Платов, как и полагалось казаку, провел в сражениях. Принимал участие в разгроме пугачевского восстания, три года преследовал мятежников. Сражался с ногайцами на Кубани. Подавлял восстания чеченцев и лезгин. В ходе русской-турецкой войны 1787-1791 годов отличился при штурме Очакова, в сражении под Каушанами, при взятии Аккермана (о чем сохранились воспоминания: «Всё было опрокинуто, побито, всюду, где ни появлялся Платов, гремело победоносное ура! Он собою заменял многочисленность, его неустрашимость претворяла всех в героев и все его распоряжения у венчались успехом»), при взятии Бендер, при штурме Измаила (Суворов говорил: «Повсюду был он, Платов, присутственен и подавал пример храбрости»). Тогда он находился в составе Екатеринославской армии, предводителем которой был Григорий Потемкин. После завоеванной Матвеем Ивановичей славы он был лично представлен императрице и получил от нее разрешение останавливаться во дворце. Он познакомился и с другими влиятельными лицами государства, это была «счастливая эпоха в жизни Матвея Ивановича».
С 1790 года Платов уже был провозглашен атаманом, а с 1793 - генерал-майором. Один за другим ему вручались ордена. В новом статусе он участвовал в Персидском походе 1796 года. Но когда указом из Петербурга поход был отменен, Платов ослушался приказа и остался со своим полком охранять штаб генерала Валериана Зубова, брата последнего фаворита Екатерины II, который мог попасть в плен. Возможно, государыня такое бы и простила, но престол тогда уже занял ее сын. Павел I, получив чей-то донос, выдвинул Платову обвинения в заговоре и сослал его в Кострому. Его вины доказать не удалось, но от заключения это все равно не спасло. Платову только разрешили оставить личное оружие. О своей сабле он сказал: «Она поможет мне оправдаться». Эти слова были приняты императором как угроза, после чего Платова перевезли на содержание в Петропавловскую крепость. Все это время он писал Павлу просьбы вернуть его на службу. Когда же Матвея Ивановича вызвал к себе император на личный разговор и спросил, что делать с теми, кто написал донос, арестованный ответил: «Простить».
Есть, кстати, еще одна версия, почему Платов оказался в тюрьме. Причина тому была сугубо экономическая. Как известно, крепостного права на Дону не было, отчего многие крестьяне сбегали от помещиков именно в те земли. Чтобы «прикрыть» их, Платов присваивал им имена умерших людей, работавших у него на хозяйстве. Эта история, опять же, если верить данной версии, легла в основу «Мертвых душ».
Освободили из заключения Матвея Ивановича только под конец правления Павла (хотя тот, конечно, об этом еще не догадывался). В 1801 году его отправили на восток в числе предводителей Индийского похода. Он уже добрался с отрядом в 27 000 казаков до Оренбурга, получил от там от местного губернатора переводчиков и караван верблюдов и углубился в степи. Путь ему предстоял не из простых: часть казаков погибла от грянувших морозов и болезней, даже верблюды не осиляли дорогу и их, обессиливших, уводили киргизы, отряд падал духом и умолял вернуться назад, доходило до откровенного неповиновения. Но завершить эту авантюрную идею было не суждено - Павел I был убит, а занявший его место Александр I отменил предприятие и велел всем возвращаться назад.
Новой опалы не последовало. Наоборот, Платова возвели в генерал-лейтенанты и назначили атаманом всего Войска Донского. Подчиненными это было воспринято с восторгом. При нем войско претерпело изменения как в непосредственно военной сфере, так и в хозяйственном устройстве. В 1805 году он основал новую столицу донского казачества - город Новочеркасск. В ней жители могли не опасаться ежегодных разливов Дона. Поначалу планировалось сделать нечто, похожее на Венецию, где вода стекала бы в Дон и Азовское море, но не хватили финансирования. Строительство шло не быстро, да и люди поначалу боялись оставлять родные дома. Доходило до того, что Платов приказывал сечь непокорных казаков, отказывавшихся перебираться в новый город. Со временем, когда Новочеркасск разросся, таких радикальных методов уже не требовалось. На своей должности Платов оставался до конца жизни, покидая место только ради участия в военных столкновениях. Которые, к слову, не заставляли себя ждать.
Набравший в то время политический и военный вес Наполеон Бонапарт выступил против коалиции России, Пруссии и Великобритании. Всеми казачими полками на стороне Российской империи командовал именно Платов. После сражения при Прейсиш-Эйлау он получил общемировую известность, как говорили, «стал мужественным вождем, увенчавшим чело свое неувядаемыми лаврами и водившим Донское войско к неоднократным победам». Да и вообще имя Матвея Платова стало ассоциироваться с лихими налетами на французские фланги и безудержной храбростью. Находясь в арьергарде, он постоянно принимал на себя удары противника и тем самым отводил его силы от основной части российской армии. Вдовствующей императрице Марии Федоровне, с которой он имел теплые отношения, Платов писал: «Гордость, а больше дерзость французов выбита из головы их, доведены они до изнурения, кавалерия их дерзкая донскими казаками вся истреблена, а пехоты они потеряли много и много… Сидят они теперь, кроме Данцига, против нас, как мыши в норах…». Особенностью платовских ударов была внезапность и неожиданность, когда он резко менял направление ударов из фланга в тыл и обратно.
Однако познакомиться с Наполеоном Платову удалось только во время подписания Тильзитского мира. Тогда же французский лидер подарил отважному атаману в знак почтения драгоценную табакерку (как потом говорили, драгоценные камни Матвей Иванович из нее достал, а портрет Наполеона, вставленный туда, «заменил какой-то камеею»). Ему также предлагали орден Почетного легиона, но Платов отказался: не мог он, по его же словам, служить Бонапарту. Корсиканца это не на шутку обидело, и он не стал подавать руки Матвею Ивановичу. Но того это ничуть не расстроило. На военном параде, который был после, Платов долго всматривался в Наполеона. Когда же у него спросили, что он там пытается разглядеть, Матвей Иванович сказал, что до французского лидера ему совсем нет дела, а вот лошадь у него интересная, любопытно понять, что за порода.
Прусский король пожаловал ему ордена Красного и Черного Орла. Александр I же наградил его орденами, похвальной грамотой и знаменем с изображением его деяний. Приблизив Матвея Ивановича к себе, император велел ему сбрить бороду (ее ношение было принято у старообрядцев). Как мы видим, на всех портретах казак уже предстает без растительности на лице.
О Платове не только говорили, о нем писали. Например, известны строки Державина:
«Плато́в! Европе уж известно,
Что сил Донских ты страшный вождь.
Врасплох, как бы колдун, всеместно
Падёшь, как снег ты с туч иль дождь.»
Казаки сочиняли о нем песни, которые широко расходились даже далеко за пределы России. У него даже появилось яркое прозвище - «Вихрь-атаман». В историографии в дальнейшем появилось такое его описание: «воин-богатырь и прямой человек на путях человечества».
В 1809 году Платов был произведен в генералы от кавалерии. Сделано это было после того, как он без боя взял город Бабадаг в ходе очередной русской-турецкой войны. Принимал он участие и в других сражениях той кампании. Вернулся на Дон он только ради поправления здоровья, у него было подозрение на чахотку.
Но дальше на поле боя ему вновь предстояло встретиться с французами. Во время Отечественной войны 1812 года Платов командовал всеми казачьими полками. Ему было приказано ударить во фланг неприятелю, как только последний переправится через Неман. Дальше, согласно императорскому указу, Платов должен был «действовать сообразно с обстоятельствами и наносить врагу всевозможный вред». После сражения у села Семлево его армия взяла в плен прославленного наполеоновского полководца Мюрата. Также Платов помогал войскам Багратиона отступать к Смоленску, а после битвы у деревни Молево Болото вместе с пленными солдатами смог захватить портфель с важными бумагами.
Но, как это часто бывает, у бравого атамана были недоброжелатели. Причем одним из них был не менее бравый полководец Барклай-де-Толли. В одном из своих докладов царю он писал: «Генерал Платов, в качестве начальника иррегулярных войск, поставлен на слишком высокую степень, не имея достаточно благородства в характере, чтобы соответствовать своему положению. Он эгоист и сделался сибаритом до высшей степени. Его бездеятельность такова, что я должен отряжать к нему моих адъютантов, чтобы кто-нибудь из них находился при нём, или на его аванпостах, для того, чтобы быть уверенным, что мои предписания будут исполнены». Фактически Платова обвиняли в том, что он «проспал» французскую атаку. После этого, несмотря на всю проявленную доблесть, Платов был заменен на посту командира арьергарда объединенных русских армий за «нераспорядительность». Была и другая причина, почему Матвея Ивановича сместили. О ней писал еще один герой войны 1812 года Денис Давыдов: «Князь Багратион, имевший всегда большое влияние на Платова, любившего предаваться пьянству, приучил его в 1812 году к некоторому воздержанию от горчишной водки — надеждой на скорое получение графского достоинства. Ермолову долгое время удавалось обманывать Платова, но атаман, потеряв, наконец, всякую надежду быть графом, стал ужасно пить; он был поэтому выслан из армии в Москву». Он действительно был любитель выпить, но был такой не один, да к тому же умел разграничивать отдых и важные дела, чтобы одно не мешало другому. Однако жалоба уже была принята императором, и не отреагировать на нее было нельзя.
Но все же Платов остался в войсках. За него заступился занявший пост главнокомандующего Михаил Кутузов. Платов ежедневно вел бои и принимал участие в Бородинском сражении. При этом в том самом совещании в Филях, на котором полководцы принимали решение о будущем Москвы, Платов выступал на стороне тех, кто хотел дать решающее сражение и не пустить врага в город. Но он остался в меньшинстве. Ему же принадлежит идея привлекать казаков в ополчение, которое вскоре достигло 22 000 человек. «Что ты им пообещал?», - спрашивал тогда Кутузов. А он ничего не обещал, просто призвал встать на защиту отечества. Когда было получено известие, что Наполеон уходит из Москвы, решительные действия ожидались именно от Платова. Его казаки были наготове и решительно настроились выдворить французов из страны.
После сражения при Малоярославце Платову поручили преследование вражеской армии, бросившейся в отступление. Он должен был добить остатки неприятеля и вытеснить еще находившихся в пределах России французских маршалов. Матвей Иванович с готовностью принял эту миссию и провел еще несколько битв, во время одной из которых взял в плен генерала Сансона.
Всего казаки Платова за кампанию 1812 года взяли в плен около 70 000 человек, забрали 548 орудий и сумели отбить немалое количество увезенных из Москвы ценностей. Заслуги эти не остались незамеченными - когда он сопровождал Александра I в Лондон, толпа шумно приветствовала его. Однажды его даже пронесли на руках от храма до кареты. Там же, в британской столице, ему торжественно вручили ювелирную саблю. Вершиной чествования Платова стало присвоение звания Почетного доктора Оксфордского университета, он был первым русским, получившим такую награду. Его именем был назван корабль королевских военно-морских сил, а Лондонский монетный двор отчеканил две памятные медали. Всюду хотели написать его портреты и повесить на почетное место. Удостоился изображение и боевой конь атамана. Байрон, впечатлившись жизнью Платова, как-то назвал себя казаком и сшил похожие на его шаровары.
В России же Платова возвели в потомственное графское достоинство. Также ему было вручено украшенное бриллиантами перо, которое можно было носить на головном уборе. Медальоны с его изображением тоже появлялись, но в среди прочих, изображающих героев войны 1812 года.
Матвеями стали называть многих новорожденных мальчиков. Женщины, бывало, выдергивали у коня Платова волосы из хвоста, чтобы носить их в медальонах «на счастье». Был выпущен и находил множество покупателей портрет одетой в сарафан и кокошник «мисс» Платовой – дочери Матвея Ивановича, которую он будто бы обещал в жены тому, кто захватит в плен Наполеона.
Кутузов писал ему: «Услуги, оказанные Вами отечеству в продолжении нынешней кампании, не имеют примеров! Вы доказали целой Европе могущество и силу обитателей благословенного Дона». Он был примером для казаков, в войсках, возглавляемых Платовым, ни разу не было зафиксировано случаев мародерства, воровства или насилия. Большое количество золота и серебра, отбитое ими у французов, они отдали на украшение Казанского собора в Петербурге.
Уже второй раз овдовевший Платов, вернувшись в Россию, начал сожительствовать с англичанкой Элизабет, которая приехала вместе с ним из Лондона. Она не говорила по-русски. Он не говорил по-английски. Но они как-то умели находить общий язык. Сам Платов отзывался о возлюбленной: «Она добрая душа и девка благонравная. К тому же такая белая и дородная, что ни дать, ни взять ярославская баба». Говорили, что они даже успели тайно обвенчаться, но, скорее всего, это просто слухи.
О способности Платова отлично общаться с носителями других языков говорит и такой случай: одним из его близких друзей был маршал Блюхер. И он тоже не говорил по-русски. Зато любил выпивать вместе с Платовым, но «сдавал» быстрее и мог провалиться в глубокий сон. Когда у Платова спрашивали, о чем же они так долго умудрялись разговаривать, тот отвечал: «Душевнейший, душевнейший человек! Что с ним разговаривать, и так все понятно. Жаль только, что слабоват в питие».
Заехав в Новочеркасск, где его встречали как истинного героя, Платов сделал три глубоких поклона, взял горсть земли и поцеловал ее. Оставаясь какое-то время там, он активно занимался благоустройством города, благотворительностью, строительством дорог, больниц, почтовой службы и развитием образования (например, основал первую на Дону гимназию). Он же завез на юг России сорта французского винограда, что затем помогло развитию отечественного виноделия.
Он не переносил тишины и спокойствия, всегда хотел находиться при каком-нибудь деле. Любимыми увлечениями Платова были рыбалка, охота и посещение конских заводов. Он бывал в Петербурге неоднократно, но если у него спрашивали, не лучше ли ему жить в столице, тот отвечал: «Здесь все прекрасно, но на Дону лучше, там все есть, кроме роскоши, которая нам, казакам, не нужна». Он всю жизнь говорил с казачьим говором, любил рассказывать анекдоты и описывать события из собственной жизни. Любимой его фразой была «Я вам скажу», с нее он часть начинал свои реплики. Он умел производить впечатление и легко мог заставить окружающих смеяться.
Но здоровье Матвея Ивановича было сильно подорвано. Да и к тому же ему шел седьмой десятой. Из-за плохого самочувствия он почти не покидал свой загородный дом. Позже он все-таки выехал в имение Еланчик под Таганрогом, где планировал заодно подлечить свое здоровье. Но там атаману было суждено скончаться 3 января 1818 года. Элизабет после его смерти уехала на родину. Портрет Платова, который висит в Военной галерее Зимнего дворца (и который мы видели в начале этой статьи), написан уже посмертно.
Он был погребен со всеми подобающими почестями в родовом склепе в хуторе Малый Мишкин. Находилось это захоронение близ строящегося Войскового Вознесенского собора, но в 1970-е годы почему-то ошибочно установили памятную табличку на стене Церкви Рождества Пресвятой Богородицы. На самом деле этот храм - второе место, где был захоронен Платов, туда его останки перенесли в 1875 году. В 1911 году прах перезахоронили в усыпальницу наконец достроенного собора (который несколько раз рушился). После Октябрьской революции могила была осквернена, и уже четвертое захоронение Платова состоялось только в 1993 году в восстановленной усыпальнице Войскового Вознесенского собора.
В 1853 году на народные деньги к 100-летию атамана в Новочеркасске установили памятник. В 1923 году его сняли новые власти и поставили туда памятник Ленину. Памятник Платову сначала убрали в музей, а в 1933 году переплавили на подшипники. В 1993 году на постамент вновь вернулась скульптура Платова. В том же городе в 2003 году был установлен его конный памятник, а в 2013 году похожий появился и в Москве. Да и в других городах можно встретить его бюсты и памятники. Его изображение даже присутствует на «Тысячелетии России» в Великом Новгороде.
В честь Матвея Ивановича до сих пор названы улицы, хоры, учебные заведения, награды, корабли, поезд, а раньше (с 1877 года) так называлась одна из станиц, которая после 1917 года была переименована в Буденновскую. С 1904 года до расформирования в 1918 году имя Платова как вечного шефа носил 4-й Донской казачий полк.
Особенно фамилия Платова должна быть знакома тем, кто часто прилетает в Ростов-на-Дону. В честь него в 2017 году назвали местный аэропорт.
