- Селим, родной, я бы сделала все, чтобы как-то унять твою боль, но я не в силах тебе помочь.
- Да, Альфия, ты не в силах. Только не жалей меня, не надо. Я чувствовал, что все идет к тому, только закрывал глаза на это. Очень хотелось, чтобы у моей дочери были мама и папа, чтобы она росла счастливой. Не получилось.
Халиму казалось, Каусария обрадуется вести, что она будет жить с сестрой и зятем, на всем готовом. Оказалось, он ошибается, он услышал от нее совсем другое
- Спасибо большое, Халим-абый. Думаю, нам с Денисом жилось бы хорошо в вашем доме. Однако, я уже пожила самостоятельно и мне трудновато подстраиваться под порядки в чужой семье.
Нет, Халим-абый, не думай, я не считаю вас с апа(старшая сестра) чужими. Вы для нас с сыном самые родные. Большое счастье, когда есть к кому прийти, если случится беда, счастье знать, что не бросят тебя, помогут. Однако, жить постоянно мы у вас не сможем. У нас с моим Денисом должна быть своя отдельная семья.
- У вас и так все отдельно будет. Забирайте комнату и живите себе в свое удовольствие.
- Нет, Халим-абый! Так не получится. Я хотела сказать, я буду чувствовать себя несвободной, зависимой, обязанной быть благодарной. Наверно, это не разумно, но я так чувствую. Знаю, мне без вашей помощи не обойтись. Сейчас мне очень нужно, чтобы вы мне помогли найти жилье, квартиру и устроить моего сына в ясли.
- Неразумно ты поступаешь, Каусария, но воля твоя. Поможем. Дениску в ясельки я точно смогу устроить, есть знакомая заведующая яслями-садом, она пойдет мне навстречу. Работу тоже подыщем, хотя бы кладовщиком или почтальоншей поработаешь, пока не закончишь техникум. Ты же будешь учиться?
- Собираюсь. Только все устроится, пойду в техникум, возьму контрольные, учебники в библиотеке возьму. Мне еще целый год учиться. Только бы вот еще с квартирой как-то устроиться.
- Будем думать, будем искать. Раз ты решила жить самостоятельно, поможем.
Гора с плеч! При том, у всех. Халим, хоть и не показал виду, внутренне обрадовался. Все-таки, мать меньше будет злиться. Каусария порадовалась, что смогла отказаться от сладкого, но чужого кусочка торта. Альфия поняла сестру, она бы тоже не хотела ходить по чужим половицам. Пусть у нее будет съемное жилье, но свое. Альфия уж найдет способ помочь сестренке прожить не нуждаясь ни в чем.
В первый же свой выходной она поехала в село за вещами и документами сестры. Снова хозяева сидели за столом, но Альфию за него не пригласили. Хозяин, набычившись, посмотрел на вошедшую. Где его добрые глаза? Где его открытость и приветливость?
- За тряпками сестрицы приехала? Сама побоялась? Бесстыжая, опозорила нас, сбежала ночью, как воровка. Теперь в деревне болтают, что мы ее выгнали на улицу, что моя Разия променяла дочь с внуком на мужика. Мы к ней, как родной относились, сына ее с рук не спускали
- Значит, на самом деле Каусария в этом доме неродная?
- Не привязывайся к словам. Права Разия, все вы неблагодарные дочери. Я хотел под своей крышей собрать всех вас, чтобы все было, как у людей, напрасный труд.
- Почему же напрасный? Ступай и собирай под своей крышей кого хочешь. А дом этот и крышу на нем построил мой папа еще до появления в нем Разии-апа. Она говорит, что моего тут нет ничего, но она ошибается. Есть! Вот у тебя как раз, так и нет тут никакой крыши.
Глаза Шакура налились ненавистью! Он с размаху ударил кулаком по столешнице и застонал, схватившись за ребра.
- Гадина! Тебя тут сто лет нету. Я тут живу, содержу дом, мать вашу кормлю, пою.
- Вот и хорошо, продолжай дальше. Собственно говоря, мне дела до тебя нет. Разия-апа, Каусария оставила медицинскую карту сына. Вынеси мне, и чемодан с ее вещами тоже принеси.
Разия покосилась на своего хозяина, но тот молчал, и она принесла чемодан, поставила у ног Альфии, положив на него карточку. Альфия забрала чемодан и шагнула за дверь. Разия –за ней.
- Альфия, как там Каусария, как мальчишечка, мы по нему скучаем.
- Все хорошо с ними, до свидания.
Разия поймала падчерицу за локоть, заглянула ей в лицо.
- Наверно, Каусария тебе рассказала, зачем она сбежала от нас. Врет она, не верь ни одному ее слову. С детства лгунья была, ты же помнишь. Мы только что не молились на нее, как в Раю она у нас жила.
- Успокойся, ничего Каусария не говорила. Только люди обычно из Рая не бегают.
- Постой, не может быть, чтобы она тебе не пожаловалась?
- Некогда мне, Разия-апа! Хлебовозка у ворот стоит. Водитель торопится. До свидания!
Что-то очень уж суетится Разия-апа, боится чего-то. Но Каусария пока не хочет рассказывать, что там произошло. Придет время, расскажет.
Прошла неделя. Нашлось для Каусарии и место работы и даже комната, можно сказать маленькая квартирка в бараке, с отдельным входом с улицы. Договорился Халим со снабженцем с Ремонтного завода. У завода свои ясли есть, круглосуточные. Можно ребенка забирать не в пять или шесть часов, а когда мать освободится от работы.
Работа тоже неплохая, кассир в столовой. Похоже, налаживается у Каусарии жизнь. Только квартира запущенная, печь разваливается, пол в одном месте прогнил. Но, все это решаемо, главное, крыша не течет, стены крепкие.
На работу выходить через месяц, когда кассир уйдет в декрет. За это время и квартира отремонтируется, Дениска немного подрастет. Все складывается, как нельзя лучше. Только вот завод стоит на отшибе, совсем в другой стороне от дома Альфии. Километра за три-четыре. Не набегаешься каждый день. Что делать, не бывает кругом кругло.
После проливных дождей и пасмурной погоды, наступили ясные, почти летние дни. Солнце выглянуло, решив порадовать людей, прежде чем придут настоящие осенние, промозглые дни.
Каусария выкатила во двор коляску с сыном, поставила у ворот. Надо сходить за водой, пеленки постирать. Вот постреленок какой, лежит, не спит ведь, таращит глазенки.
- Ты, хулиган маленький, тебе пора спать, маме за водой надо сходить, пеленки твои постирать. Кто их замарал, а? Скажешь не ты? Конечно, это не сыночек мой сделал, это мамка ему наделала.
- Учи, учи его врать с пеленок, а то сам не научится
Каусария вздрогнула и оглянулась. Сария смотрела на нее, стоя на верхней ступени крыльца.
- Вот так и вырастают они, парни-то. Сама ему говоришь, что не он виноват, а мамка ему в пеленки нас…Потом будешь удивляться, чего это сын свою мать не уважает, ни во что не ставит. Иди, иди за водой-то. Присмотрю за ним, все равно вышла на лавке посидеть, голова с утра болит, раскалывается.
- Спасибо, Сария-апа! Посмотри уж, пожалуйста! Хочешь, таблетку от головы принесу?
- Не надо, мне бы сулемы на три копейки, хватило бы.
- Ой, зачем она тебе?
- А, чтобы не мешать твоей сестре спокойно жить. Ступай, давай, делай свои дела, пока ребенок не плачет. Заревет, сама с ним водись.
Каусария обрадовалась, бабушка на нее не сердится, разговаривает, даже за сыном захотела посмотреть. Взяв на плечи коромысло, подцепила ведра, пошла за водой. Тут ходить-то три шага, не то что в селе. На той квартире, где они с сыном будут жить, колонка вообще под окнами.
Зашагала, легко ступая по тротуару, вложенному из огромных булыжников и едва не столкнулась с Селимом, появившимся из-за угла.
- Ой, Селим-абый! Здравствуй! Чуть ведь не уронила тебя!
Селим хмуро, без улыбки посмотрел на свояченицу
- Привет, Каусария! Альфия сказала, чтобы я дома подождал, пока она не придет на обед.
- Ладно, иди в дом, он не закрыт. Что произошло, на тебе лица нет?
- Потом, Каусария, все потом! Я пойду.
Каусария принесла воды, перелила в специальное ведро, включила кипятильник, вышла в сад. Сария сидела на лавке, медленно катая коляску взад-вперед.
- Что это с мужиком, прошел, не поздоровался?
- Не знаю, озабоченный он какой-то. Спит Дениска?
- Засыпает. Хороший у тебя сын, видать сразу, крепкий будет. Отец-то у него хоть здоровый был, могутной?
- Могутной, красивый, только что толку, если он идиот.
- Идиот говоришь? Зачем от такого рожала?
- Бабушка Сария, если бы я знала! Не думала ничего, сама недалеко от него ушла, такая же дурочка. Пойду, постираю, вода, наверно, немного согрелась.
- Стой! Смотри, не суй руку в воду, пока не выключишь кипятильник, а то оставишь сына круглым сиротой.
- Ага, я помню.
Каусария постирала пеленки, развесила их на веревке, а Сария все сидела и сидела, поглядывая на ребенка, спящего в коляске. Хороший, хороший мальчик. Напоминает ее первых сыновей. Так и не хочется от него отходить, смотрела бы на него и смотрела. Эх, не смогла Альфия родить такого сына. Уж его-то бы Сария любила.
Покончив со стиркой, Каусария подсела к бабушке
- Сария-апа, тебе поди уходить надо? Я пойду обед разогревать, поставлю у крыльца коляску.
- Пусть стоит тут. Проснется, постучу в окно, заберешь.
- Ладно! Я тогда пошла.
Сария смотрела вслед молодой женщине. Хорошая девка, но несчастливая. Испортила себе жизнь смолоду. Кому она нужна с ее приплодом? Так и проживет одна с сыном, как сама Сария. Жалко ее, сейчас тяжело одной, а когда мальчишечка подрастет, да начнет спрашивать, где папка, еще труднее будет.
Альфия с утра натушила целую кастрюлю картошки с мясом, чтобы хватило на целый день. Каусария отложила часть в кастрюлю поменьше, поставила греться, порезала хлеба, поставила на стол горчицу и сметану. Что-то не слышно Селима, спит что ли? Заглянула в гостиную.
Сидит Селим на диване, безвольно опустив плечи и наклонив голову вниз. Каусария села рядом
- Селим, что случилось? Альфиюшка заболела?
- Нет, здорова дочка. Все полетело в тар-тарары, Каусария. Все разрушилось, все пропало.
- Что разрушилось, что пропало, говори толком.
- На, читай!
Селим протянул ей мятый-перемятый листок бумаги.
- Читай сама и все поймешь.
- Подожди, у меня кастрюля на плитке, надо выключить.
Селим вышел вслед за свояченицей на кухню, сел, положил листок на стол. Каусария села напротив него, подвинула бумажку к себе. Чем дольше она читала, тем больше округлялись ее глаза.
- Не может этого быть! Насимэ оставляет тебе дочку? У нее случилась большая любовь? Она с ума что ли сошла?
Сошла, не сошла, но Насимэ написала, что устала жить в однушке, стирать ему рабочие штаны, штопать воротники на его рубашках. Что Селим не мужик, он не может дать ничего ни жене, ни ребенку. Она встретила самодостаточного взрослого мужчину и уезжает с ним навсегда. Искать ее не надо, когда все устроится, она дочь заберет.
- Ничего себе! Вот это номер! Вот поэтому она отправила тебя с дочкой в деревню. Насимэ, что ты творишь? Селим, ты не принимай это так близко к сердцу. Она обязательно вернется. Поймет, что ошиблась и вернется.
- Не надо! Нет в этом нужды. Я больше никогда не хочу видеть эту женщину и дочку я ей не отдам.
- Селим, я не знаю, что сказать.
- Я сам не знаю. Приехал поговорить с Халимом, с Альфией, с тобой. Пусть Насимэ предала, но вы для меня остаетесь самыми родными людьми.
Альфия уже читала письмо сестренки. Прочитала и наплакалась, так жаль Селима. Она вошла в дом, села рядом с ним на диван, погладила его по плечу, по голове
- Селим, родной, я бы сделала все, чтобы как-то унять твою боль, но я не в силах тебе помочь.
- Да, Альфия, ты не в силах. Только не жалей меня, не надо. Я чувствовал, что все идет к тому, только закрывал глаза на это. Очень хотелось, чтобы у моей дочери были мама и папа, чтобы она росла счастливой. Не получилось.
- Жаль, конечно! Но ты еще молод. Встретишь женщину, которая сможет стать для Альфиюшки настоящей мамой.
- Все может быть, не зарекаюсь. Но та, с которой я хотел бы встретиться и прожить всю жизнь, уже нашла свою судьбу. Я проморгал, я опоздал.
- Никуда ты не опоздал! У тебя вся жизнь впереди. Молодой, здоровый мужчина! Женщин хороших миллион, выбирай, знай! Пошли, давай, обедать.
- Да, я не хочу, кусок в горло не лезет.
- Ничего, протолкнешь, пошли, пошли! Нечего киснуть. Сам говоришь, чувствовал, что этим кончится. Так, значит, пусть сейчас кончится, пока дочка малая, а не подросток, которой невозможно будет маму подобрать.
- Ты так легко рассуждаешь, Альфия. А как же любовь, как снова жениться без любви?
- Селим! Взрослеть пора! Думаешь, многие женятся и выходят замуж по великой любви? Думаешь, я любила Халима, когда выходила за него, чтобы только избежать позора? Однако, все сложилось, у нас семья, дочки, и я могу с уверенностью сказать, я люблю своего мужа, потому что есть за что.
- Скучная какая-то у тебя любовь, Альфия! Разве ты о таком мечтала?
- Я? Да, я мечтала, очень о много мечтала. Чтобы досыта есть, чтобы мне не попадало коромыслом по хребту, чтобы не колоть дрова, не впрягаться в плуг вместо кобылы, не штопать чулки после каждой стирки и не слышать проклятия мачехи.
Халим смог исполнить все мои мечты, даже сверх того, о чем бы я посмела мечтать. Видишь, у меня дом полная чаша, дети сыты, одеты, обуты. Халим меня дурным словом не обозвал ни разу, руку на меня не поднял.
Свекровь моя немного дурная, но все равно, она не посылает проклятия на мою голову. Я не смогла ее полюбить, как мать, но я ей помогаю от всего сердца, жалею ее. Она у меня тяжелую работу не делает, я сама. Не дай Бог, заболеет, ухаживать буду, как за матерью.
К чему это я говорю тебе, Селим? Счастье, оно разное, витать в облаках и мечтать о любви, это, конечно, здорово. Но мне кажется, люди не всегда понимают, любовь, это просто красивый сон, который уходит, как только очнешься, проснешься и начнешь жить. Когда ты поймешь это, жить станет проще, проще будет найти в этой жизни свое счастье.
Продолжение Глава 48